Жерар был идеальным собутыльником.
Внимательный, молчаливый, он слушал Кан Ду, не перебивая и не встревая посреди рассказа со своими собственными дурацкими историями, лишь изредка вставляя едкие комментарии или отпуская сальную шуточку в сторону проходящих мимо курсанток, безнадежно красневших всякий раз, когда гигант заливисто хохотал, провожая их взглядом. Он не расспрашивал собеседника сам, не пытался вытянуть всю подноготную или влезть грязными пальцами в чужую душу.
Однако оппонентом даже в тренировочном бою Валькирия был отвратительным.
Виной ли всему количество выпитого или банальное неумение «М» сдерживать свою силу? Риттер не был так уж точно уверен, получая очередной раз почти что ленивый пинок по ребрам, от которого дыхание мигом улетучивалось в неизвестном направлении, а глаза застилало темной пеленой. Избиение проводилось даже без фольштендингов – Пфайли да грубая сила. Но Кану даже такой вот «щекотки» хватало с лихвой.
Квинси не без оснований подозревал, что даже сражайся он в высвобожденной форме, достать до уровня Жерара у него при всем желании бы не получилось. Если между рядовым Рейха и Звездным Рыцарем стоит пропасть в виде врожденного таланта, везения и многих лет подготовки, то между штернриттером и членом гвардии – настоящая бесконечность.
Смешно, если бы не было так больно. Собственные размышления о том, что с частью лояльных коллег по шрифту в случае чего можно было бы рассчитывать на нечто серьезное, казались откровенным блефом самоуверенного подростка, впервые взявшего в руки кухонный нож и возомнившего себя великим воителем.
Достаточно лишь спустить с поводка бешеных псов, чтобы они разорвали в клочья всех, кому не посчастливится оказаться на пути у голодной стаи. Быть может, навалившись всем скопом, полтора десятка риттеров сумеют завалить хотя бы одного гвардейца, но к тому моменту половина из них уже будет мертва, а вторая едва ли устоит на ногах. В лучшем случае.
«Это безрассудство.»
Кан же всегда выступал за то, чтобы сначала хоть немного подумать, а уже затем делать.
Единственным, кого ему стоило винить в произошедшем, был он сам – слишком опрометчивый, несмотря на всю свою показную сдержанность, слишком слабый для того, чтобы ввязываться в большую игру. Глупо полагать себя самым умным, находясь на передовой, когда наиболее значимые фигуры вольготно расположили на задних клетках просторной доски, лениво командуя смертельным парадом.
Для начала следовало самому стать сильнее. Подняться выше пешки, пусть и имеющей чуть большую ценность по сравнению с общей массой. Занять собственную позицию, с которой выбить непокорную фигуру будет куда труднее…
«Еще одна глупость. Еще одна ошибка.»
А ведь сейчас любая оплошность будет смертельна.
Его оппонент – не шинигами, не пустой и не квинси. Тот, кто переставляет самые крупные фигуры, - бог этого мира, пусть и признанный лишь своей собственной расой. Нельзя думать о нем, как о человеке. Нельзя думать о нем, как о равном. Нельзя надеяться на удачу и случайные совпадения в борьбе с ним – все, что происходит во всех Трех Измерениях так или иначе происходит по его влиянием…
Так как же бороться с таким монстром?
«Лишь найдя другого. Пожар тушат, пуская встречный огонь. Возможно, существует еще нечто, способное противодействовать даже абсолютной силе?»
Этого Кан, увы, не знал. Да и кому подобное могло быть ведомо? Лежащий на поверхности ответ давно нашел бы некто куда более достойный, существуй на самом деле такие вещи, как провиденье и воздаяние.
«И в то же время, очевидный ответ защищен своей иррациональностью куда лучше, чем самый тщательно скрытый тайник.»
Быть может, так оно и есть. «I» в любом случае был обязан найти ответ на этот вопрос, если не собирался отступать под давлением обстоятельств. Единственный шаг в сторону, и о проблеме можно будет забыть… Война останется войной, а привычный мир не перевернется с ног на голову. Жизнь продолжит идти своим чередом. Такая, какой она была до всех этих наследников, интриг и заговоров.
Нужно ли ему это? В чем его долг? Куда подевались так нужные сейчас слова присяги?
«Слова остаются словами. Они – ветер. Сомнения куда весомее и как оружие бьют несравнимо больнее.»
Впервые за много лет Кан Ду совершенно не представлял, что ему делать.
У него есть передышка. Какое-то время благодаря Валькирии ему придется провести в лазарете, отлеживаясь и восстанавливая силы. Затем, до полного выздоровления находиться в подвешенном состоянии, ожидая свое новое назначение. Быть может, к тому времени их с Кендис маленький секрет перестанет таковым являться и неугодного штернирттера просто пошлют на убой, выставив на линию огня? Не хотелось бы, но, видит Император, выбор при таком раскладе будет невелик – либо мизерный шанс в бою, либо верная смерть на плахе или от рук своих же…
Сжав кулаки, Кан почти тут же болезненно скривился. Жерар бил хорошо, со вкусом, можно сказать… Последствия, скорее всего, будут донимать риттера еще очень долгое время, однако никакой урок не проходит без боли.
«Я обязан стать сильнее.»
Иначе на всем можно будет без зазрения совести поставить крест. И надгробную плиту в придачу.
Выдохнув, квинси осторожно приподнялся с койки и потянулся к стакану с предусмотрительно набранной водой. В палате, несмотря на приоткрытое окно и распахнутую для сквозняка дверь, было отвратительно душно, из-за чего голова болела, не переставая, а сон периодически сменялся амебным состоянием, в котором даже мысли вели себя ленивее, чем объевшаяся Лиллото.
- …Кристина… с самим наследником, представляешь? Только под утро из ее спальни выполз…
Набранная в рот вода спешно вылетела наружу некрасивым фонтанчиком, а сам Кан Ду согнулся пополам, давясь беззвучным кашлем.
- …это как же они там…
- …а теперь еще в ее смену кто-то из Звездных остается…
- …вот же…
Остатков разговора штернриттер не услышал. Впрочем, имевшегося хватало с лихвой на то, чтобы рухнуть обратно на примятую койку, с трудом пытаясь переварить только что полученную информацию. Кристина…
«Она. С наследником. Целую ночь. Какая-то медсестра, даже не риттер… вместо Кэтнипп?..»
Уже совершенно не заботясь о том, что его кто-то услышит, Кан закрыл ладонями лицо и тихо взвыл, усиленно борясь с желанием наплевать на все рекомендации врачей, слабость и прочие условности и броситься прочь, как можно дальше от этого театра маразма: мальчишка, которого только-только назначили наследником теневой империи, мало того, что отшивает одну из тех, чье влияние ему бы пригодилось, так еще и оказывается в постели у никому неизвестной девчонки, не факт даже, что чистокровной, буквально через несколько дней после официальной церемонии… Да так, что теперь об этом судачит даже обыкновенный персонал! Это… это…
«Не лишено смысла.»
Догадка пришла неожиданно, но весьма к месту. Отчасти поведение принца было вполне ясно и оправдано: связь с Кендисс обязывала к соблюдению некоторых условий, пусть и имела несравнимо больше плюсов, в то время как «одноночная» фаворитка никого и ни к чему принудить не могла. Заставить ее замолчать при необходимости куда проще, чем обладательницу шрифта «Т»… И все же…
«Кто из них в конечном итоге затащил в постель другого? Вот тебе и тихоня-наследник…»
Во всей это ситуации был лишь один существенный плюс – «I» не придется ничего разнюхивать самостоятельно. Все нужное он, так или иначе, получит из первых рук: никаких других штернриттеров в лазарете на данный момент не было, а это означало, что смена загадочной Кристины придется как раз на его, Кана, присутствие… А это, определенно, облегчало задачу «разберись, как действовать дальше». Если девушка окажется не более, чем одноразовой куклой, спрос с нее будет невелик. Но в том случае, если дело будет иметь иной оборот…
«…ее можно будет использовать куда эффективнее.»

Память – весьма избирательная и пронырливая стерва. Ее любопытная остренькая мордашка, напрочь лишенная любых намеков на склонность к непредвзятому суждению, торчит из-за каждого угла и добросовестно караулит каждое твое движение на самых важных участках дороги. Она приходит в дикий восторг, когда тебе удается безболезненно пересечь полосу препятствий, но несравнимо большее удовольствие ей доставляют промахи: их она готова смаковать дни и ночи напролет… пока не отыщет еще более свежий и благодатный материал.
«Угодничество гасит любую искру. Люди никогда не забудут, кто ты есть для них, и не дадут запамятовать об этом тебе самому, но кое-чего у них все же нет. Право выбора. Простое, как Пфайль в глаз. Либо ты оправдываешь чужие ожидания и позволяешь лепить из себя забавного голема, либо играешь соло, не надеясь попасть на большую сцену с чьей-то помощью.»
Роберт сделал все, чтобы донести эту простую истину до Кана словами, а Баззард накрепко вбил остатки урока своими горящими кулаками. А потому китаец мог с уверенностью сказать, что скрывается за маской, которую Кристина надела на свое лицо. Он ведь тоже пользовался такой многие годы, пока наконец не заставил Зильберн хоть немного с собой считаться…
С той лишь разницей, что его не заставали в постели с наследным принцем Империи.
Девушка была смела, этого риттер не отрицал. Мало кто из известных ему рядовых бросился бы без оглядки на помощь старшему по званию: Звездные славились странностями своих характеров ничуть не меньше, чем мощью собственных шрифтов. Будь на месте Кана кто-то вроде Джерома или Шаза, кое-кто легко мог бы лишиться замечательных ладошек.
Между тем, самому квинси следовало бы взять ситуацию на заметку. Увлекшись планированием, он напрочь выпал из реальности, позволив обыкновенной медсестре подобраться к себе на такое расстояние, где аккуратное движение скальпелем по горлу настигнет раньше, нежели самый мощный выброс реяцу. Утрировано, разумеется, но в каждой неудачной шутке есть горький привкус отнюдь не веселой морали: расслабился, отвлекся и еще раз проиграл. Третий раз за последние несколько дней – непозволительная и непростительная роскошь.
Самобичевание, однако, могло пока что подождать в сторонке. Куда больше шетрнриттера сейчас занимала непосредственно главная героиня весьма сомнительной истории. Получив небольшую передышку после первой процедуры, Кан заодно обрел возможность куда более детально рассмотреть то ли удачливую, то ли, напротив, крайне невезучую медсестру.
Полная противоположность Кендисс. Пожалуй, даже сравнивать этих двоих было не слишком-то правильно: критерии оценивания лежат в совершенно разных плоскостях. Откровенная яркость «Т» не имела ровным счетом ничего общего против спокойной сдержанности Кристины. Кан Ду узнавал этот взгляд – за пеленой вынужденной отрешенности и подсознательной готовности мгновенно выстраивать баррикады таилось железо.
«Возможно, не все оказалось настолько уж плохо.»
Она не похожа на наивную дурочку, наглую продажную бабенку или самодовольную выскочку, верящую, что весь Зимний Дворец упадет перед ней на колени лишь за тот факт, что наследник соизволил посетить ее постель без лишних обязательств на будущее. Но с другой стороны, это заметно осложняло дальнейшую работу. Принадлежи девушка хоть к одному из предыдущих вариантов, вывести ее из игры можно было бы куда проще и изящнее: припугнуть, предложить небольшую плату за молчание и слегка придавить авторитетом гравированного круглого медальона с крестом. Теперь же…
Кто она, эта Кристина? И, что не менее важно, собирается делать?
Ей едва ли стоит рассчитывать на звание относительно постоянной пассии принца: ни старшие, ни младшие чины не примут ее, какими бы несомненными достоинствами та не обладала. Статус и стереотипы – страшное оружие против тех, кто полагает, будто доводы логики и рационализма способны защитить ото всех угроз реального мира. Кан слишком часто наблюдал за тем, как такие наивные мечтатели-революционеры гибнут под безжалостными ударами после громкого падения…
«Мало кто такого по-настоящему достоин.»
Он не ловил себя на жалости. Если девочка будет представлять собой угрозу его собственным планам или положению наследника, с которым Кан связывал немало своих надежд, то ее участь предрешена. Необязательно доводить дело даже до использования каких-то экзотических способов: один меткий выстрел пфайлем – этого более чем достаточно, чтобы навеки заставить замолчать досужих кумушек. Риттер привык держать руку на пульсе событий хотя бы ради успокоения собственной паранойи: стрела в груди обеспечит лучшее выполнение условий, нежели…
«Проклятье.»
Он уже выносит ей приговор, не озаботившись как следует выступлением защиты. Возможно, Роберт прав, и Кан Ду действительно остался все тем же наивным азиатским мальчишкой, слишком чуждым культуре Вандейнрейха и слишком гордым, чтобы до конца склонить голову перед проносящимся в опасной близости клинком палача.
- Благодарю, - слово срывается с губ легко. На сей раз риттер более чем искренен.
Быть может, ему следовало проявить большую тактичность и повременить с расспросами. Однако к несчастью для обоих присутствующих в палате время играет против них: никто не знает, чем обернется дело, когда слухи расползутся достаточно далеко и дойдут до Хашвальта или Императора. Песочные часы вот-вот перевернутся, начиная обратный отсчет, а до этого Кану предстоит весьма быстро решить крайне непростую головоломку.
«Она не заслуживает того, чтобы я впутывал ее во все это, каковы бы не были ее мотивы. Наследник и подобные ей – в совершенно разных весовых категориях, и наш дорогой принц полный дурак, если вообще хотя бы каким-то образом додумался обеспечить ей безопасность со своей стороны.»
Повышенное внимание злосчастного Исиды лишь подстегнет ход событий, превращая быструю игру бликов в невообразимую кашу, сориентироваться в которой будет весьма непросто. Форсировать события сейчас Кану хотелось меньше всего – он не забывал ни на секунду, против кого решил вести свою игру. Пусть уж лучше принц какое-то время остается в стороне, давая партии шанс закончится там же, где она и началась – в тени.
- Давайте избавим друг друга от взаимных расшаркиваний, - штернриттер намеренно не смотрит в чужие глаза, избавляя собеседницу от возможного дискомфорта. – Я знаю, что ради чувств люди порой идут на то, к чему даже не притронулись бы в здравом уме. И какую цену платят за это.
Он не сможет добиться необходимого кредита доверия от принца, если не заполучит сначала несколько бонусных очков со стороны его фаворитки, если та окажется той, какой Кан ее полагает. Кристина – ключ к Исиде, но все зависит от того, как именно ее использовать: прекрасно подходящий под скважину рычажок или терзающую внутренности замка отмычку.
- Я не буду лгать, что желаю принцу исключительно добра. Можно сказать, что мне он вовсе не знаком, - выдерживая паузу, квинси медленно отводит здоровую руку в сторону и бережно касается медальона кончиками пальцев. – У вас нет причин мне доверять. Однако взамен на некоторую откровенность я мог бы предложить нечто получше косых взглядов и перешептываний за спиной.
Недвусмысленный намек – возможно, это чуть-чуть подкупит ее. Но даже если сейчас девушка не захочет отвечать или прямым текстом пошлет риттера прямо к наследнику за выяснением всех подробностей, это даст Кану продвинуться вперед на несколько шагов и сделать выводы. Главное правило игры – слушать то, о чем твой визави предпочитает молчать.
Молчать же Кан Ду был настоящий мастер.