Всю дорогу до этажа, где располагались комнаты медиков, Кэндис хранила молчание, но по губам время от времени расползалась не предвещающая ничего хорошего улыбка. Ей предстояло сыграть роль Афродиты, богини любви, тем более, что внешность у нее вполне подходящая. Благо, наследничек шагал позади нее и не мог увидеть выражение ее лица, иначе бы понял, что этот поход в гости не такой мирный, как он полагал. Коварный план "Т" заключался в следующем: если невинные фиалки в лице Урью и Кристины, которая тоже тряслась над своей девственностью, как курица над яйцом, не хотят сделать свой первый раз приятно-запоминающимся с опытным партнером, то пусть развлекаются друг с другом. Они оба были такими беленькими, чистенькими, что их обоих хотелось испачкать, испортить.
Кэндис мысленно коварно улыбнулась. Кажется, сокращение "Крис" сбило Урью с толку. Хотелось увидеть его лицо, когда он обнаружит, что "Крис" в действительности девушка Кристина. И очень даже симпатичная. Вот только веснушки бы эти дурацкие убрать, сделать модную стрижку вместо хвостов и промелировать пряди.
- Хэээй! Криииис! - даже не подумав постучаться, Кэндис распахнула дверь так, что она с грохотом врезалась в стену. - Как ты тут поживаешь, прекрасная непорочная дева? - Кристина обнаружилась лежащей на кровати с книгой в руках. Кэндис расплылась в довольной улыбке. - Отлично! Ты как раз почти в правильной позе! Продолжай лежать! Вот только одежды на тебе многовато! Но это сейчас будет исправлено вот этим красавчиком! - она ощутимо ткнула Урью локтем в бок. Играть на публику она всегда умела и любила. - Знакомьтесь, - Кэндис перевела хитрый взгляд с одной своей жертвы на другую. - Урью, это Крис, единственная девственница Рейха, - она даже не пыталась скрыть едкую насмешку в голосе. - Крис, это Урью, с сегодняшнего дня наш Принц Света, да ты уже наверняка про это в курсе. К слову, он тоже девственник, так что я подумала, что было бы неплохо вас свести, - о том, что Урью хотел свестись с Крис по несколько другой причине, она умолчала. - Так вот, свой долг я выполнила и покидаю вас с чистой совестью, - Кэндис шутливо отсалютовала, пятясь к двери и демонстрируя идеальные зубы в ослепительной улыбке. Лучше уж нести всякую пошлую чушь и тихо угорать с реакции двух невинных фиалок, чем загоняться о том, как тебя вежливо отшили. - Развлекайтесь, дети! Ах да, Урью, запомни, перед тем, как будешь ломать ворота Крис, хорошенько возбуди ее! А то ей будет больно! И можешь смело кончать внутрь, она не залетит. Противозачаточные средства в лазарете найдутся, и у Крис есть доступ ко всем медикаментам, так что проблем не возникнет. Вот теперь точно все! Желаю удачи и сломанной в пылу страсти кровати! Ба-ай-ба-а-ай! - Кэндис с хохотом выскочила в коридор, оставляя их одних. Дверь запечатал барьер, лишая пленников возможности выбраться. Через час-другой она их выпустит, а пока пусть развлекаются.
- Желаю приятно провести время! - помахав закрытой двери рукой. Кэндис с чувством выполненного долга пошла по коридору обратно. Об этих двоих она позаботилась, пора бы подумать о собственном удовольствии.

Идущая впереди Кэндис, волосы которой во время очередного поворота напоминали острые языки пламени, какое бывает при сильном порыве ветра в костре, была опасна и непонятна. Что двигало ею? К чему она стремилась? Что было скрыто за этим желанием обнажить свое тело до такой степени, чтобы ни у кого никаких сомнений не осталось в её намерениях? Урью шёл за нею по коридорам Рейха как Алиса за белым кроликом: абсолютно ничего не понятно, и остается только идти вперед. Разговор с нею оставил противоречивые чувства. Голос благоразумия твердил, что с нею всегда нужно быть начеку. Кто знает, какие черти водятся в этом безумном водовороте? Но любопытство все-таки брало свое. Упоминание о неизвестном Крисе, проживавшем в мире живых также как и он, заинтересовало его. С учетом того, как вели себя штернриттеры, надеяться на другое отношение остальных было слишком оптимистично, но все-таки у них было больше общего. Конечно, наивность ребенка уже давно осталась в прошлом, но все-таки сама мысль о том, что где-то в мире живых вырос квинси, который, возможно, может понять его и рассказать о том, как живется сразу в двух мирах, притягивала как мотылька к неясному огоньку свечи.
Блондинка привела его к одной из многочисленных безликих дверей (судя по тому, как они шли, то намного этажей ниже). Урью подошел и встал рядом с нею, готовясь к стандартным фразам знакомства. Мелькнула мысль, что зря он сюда пришел, вернее всего разговор будет таким же бессмысленным, но чуть более информационным, чем с Кэндис. К этому добавлялся страх, что, возможно, Императору не понравится проявление его своеволия и блуждание по замку. Впрочем, прямого запрета или намека не было. Так что в случае чего можно будет сослаться на это. Уж что-что, а находить лазейку в любых запретах он умел. Когда дверь открылась (точнее, Кэндис бесцеремонно распахнула её. Кажется, само понятие вежливость было от нее так далеко, что не имело никакого значения) он увидел девушку, лежащую на кровати с книгой в руках. «Ошиблись?»
Но поведение Кэндис говорило об обратном. Первая её реплика заставила его испытать шок, но не успел он осознать свою ошибку в том, что Крис оказывается не парень, как за этим последовал поток скабрезностей и пошлостей. Исида широко распахнул глаза, и замер, вспыхнув в очередной раз до корней волос. Легкий толчок локтем в бок остался незамеченным. Такого он не ожидал и уж тем более, никогда не слышал ничего похожего. В голосе блондинки сквозила ничем неприкрытая, как и её тело, насмешка над ними обоими, стремления их унизить и оскорбить. Как оказалось, по её словам, они были одного поля ягоды (как она узнала про него-то? Неужели это так видно? Нет, эти женщины существа совсем не понятные, но мстительные), но постойте-ка! Когда это невинность стала пороком, а распущенность добродетелью? Или у квинси это обычный порядок вещей?! Да и за кого она его принимает? Уж может он и вел себя порой как беспринципная сволочь, но уж точно жестокости к женщинам никогда не проявлял. И уж тем более, не собирался посягать на чью-то честь.
Культурный шок, в котором оказался Исида, был настолько сильным, что он не нашелся, чтобы что-то ответить Кэндис, не говоря уж о том, чтобы ответить так, чтобы та прекратила издеваться над ним и несчастной девушкой! Заметив её бледность и испуганность, а также позу «замка»,  он решил уйти, тем более что дорогу опять запоминал, понимая, что в любой момент может оказаться без такого ненадежного проводника, или та могла завести его куда угодно и бросить, посмеявшись (такой вариант он тоже учитывал), но дверь оказалась закрыта, а в ушах все еще стоял злой смех сбежавшей из небольшой, но уютной комнаты, Кэндис, оставив его с хрупкой блондинкой,  которая, видимо, была напугана гораздо больше его.
Обычно, когда дело касалось кого-то другого, особенно девушек, с которыми Исида старался вести себя как настоящий мужчина, то быстро брал себя в руки. Вот и сейчас, когда рядом была та, которой явно было хуже, чем ему, он поставил перед собой задачу успокоить её, а после уж будет решать другие проблемы. Кинув взгляд на дверь, отметив, что на нее явно было неизвестное воздействие реяцу, повернулся к тоненькой и хрупкой на вид блондинке, напоминающей сейчас по бледности редкий ночной цветок, но она к его удивлению опомнилась довольно быстро. Её тихий вопрос и обращение, которое так резало уши, озадачили его еще больше.
– Отказал ей... – он решил честно ответить, потому что понимал: не зная отношений между этими девушками проще не обманывать, иначе можно попасть в липкую паутину собственного вранья. Подросток поднес руку к лицу, медленно поправляя очки на переносице, этот жест всегда отрезвлял его, – Можно просто Урью… Крис – это разве не мужское имя? Прозвище или сокращение от какого-то женского? – Исида решил не двигаться, смотря в сторону, чтобы девушка как можно быстрее успокоилась, – Не переживайте, цель моего визита иная. А всё это представление всего лишь злая шутка со стороны Кэндис-сан,  – он сделал паузу, продумывая точную формулировку, потому что отношений как таковых и не было, – И… у меня есть девушка, которая мне нравится, и я также, как и Вы, придерживаюсь мнения, что… – Урью запнулся, не зная, как точно это выразить, смущаясь, надеясь, что она его поймет. Такой откровенный разговор с человеком, которого видит впервые, ему еще не приходилось вести. Хуже знакомства и не придумаешь!

Теперь, когда неловкость от знакомства отходила все дальше и дальше, краска и бледность покидала их лица, а взбудораженные нервы успокаивались, Исида смог рассмотреть девушку, которая казалась здесь такой же чужой, как и он. Он обратил внимание на скромность в её одежде, которая не подчеркивала, а скорее скрывала фигуру; аккуратную, без дикости и сложности, прическу; правильные черты лица и умные серо-зеленые глаза. Или серые? Разглядеть точно не удалось, видимо, сказывалась игра света. Внешность без желания выделиться в этом ледяном царстве, где красок и так слишком  мало. Остальные, казалось, объявили белому войну, а она – нет. И возможно, этот мир был больше её, чем их.
Поведение девушки (хотя казалось девочки) вызвало чувство облегчения: не все в Рейхе ведут себя так, как Баззби и Кэндис, но с другой стороны если такие, как она, не вызывали ничего, кроме едких насмешек, то все было гораздо хуже, чем он себе даже мог представить. Казалось, что даже у шинигами, к которым он относился так предосудительно, ему было легче. Да и отношения к нему были сначала настороженными, а потом уже сменились на такие, какие он мог бы обозначить как «дружелюбие». Парадокс: его приняли враги, а собственный род относился как к досадной помехе и ошибке.
– Простите,  кто такая Бамбиетта? Я уже слышал это имя, но лично не знаком. – решился спросить Урью, услышав о ней во второй раз. Конечно, не удивительно, что в Рейхе все девушки друг друга знают: замкнутая община и никуда не деться от чужого взгляда, но почему имя этой девушки всплывало в разговоре постоянно? Чем она так прославилась и почему о ней были такого мнения? Странно все это…
Задумавшись, он слишком поздно заметил, как она отреагировала на движение рукой. В его жесте не было ничего такого, чтобы могло напугать: ни резкости, ни направления кисти в её сторону,  но для нее, шокированной словами Кэндис, наверное, любой жест уже был проявлением агрессии. Исида хотел всего лишь привести собственные мысли в порядок, а вышло вот как. «Нужно быть осторожнее», – подумал он, хмурясь, слушая её сначала тихие, но с каждым словом все увереннее, речь.
– Никогда не слышал о том, чтобы это имя так сокращалось, – удивленно произнес он, посмотрев на нее и отметив, что бледность отступила с щек окончательно, и россыпь веснушек стала не такой заметной, – Это знаю. «Кристиан» - образовано от  «христианин». У Вас религиозная семья? – и сразу же распахнул глаза, понимая, что та говорит на японском. А по виду типичная европейка, правда, небольшого роста. Обычно, стереотип был таким – все европейцы высокие, все японцы низкие и узкоглазые. Ага, а они оба самые типичные представители. Да ей, наверное, и лет 15 нет. Так что все еще впереди.  – Откуда Вы знаете японский?
Вот чего Исида не ожидал, так это такого. Причем японский был на достойном уровне. Небольшой акцент, но все ударения, произношение, интонация были правильными. Такого не добиться, не общаясь с носителями языка! Общение становилось все интереснее и интереснее.
Услышав её тихую просьбу, он кивнул, чувствуя себя и так неуютно, потому что возвышался над сидящей девушкой, обхватившей себя за плечи, на добрый метр, но делать что-то без её приглашения, боясь напугать, он не стал. Осторожно прошел к креслу и устроился в нем, чувствуя себя так, словно попал в кукольный домик, или Гулливер в стране лилипутов: может разрушить этот мир одним неловким движением. Такого ощущения он никогда не испытывал. Тем временем Кристина задала вопрос о том, что привело её в этот мир. Урью уже успел пожалеть о том, что поддался своему желанию.
– Кэндис-сан сказала, что Вы жили в мире живых. Я до этого дня думал, что остался последним квинси…  мне захотелось с Вами познакомиться… – сложно описать, что именно привело его сюда, походило на детский лепет. – Простите, мне не следовало так поступать… – Это напомнило о том, что лучше все сейчас – это уйти как можно быстрее, чтобы не утруждать Кристину своим присутствием. Исида кинул взгляд на дверь, пытаясь понять, как именно можно её открыть. – Это барьер? Вы знаете, как он работает? – разнести всю комнату ему не хотелось, но оставаться здесь надолго, тем самым ставя репутацию девушки под сомнение, он не собирался. Странно, но Кэндис применила эту технику без использования слов заклинания. Вернее всего, квинси в Рейхе обучались иначе. Это выбивало из колеи и мучительно било по гордости.

Кристина, смотря ему в глаза, стесняясь жестокой правды, рассказала ему о Бамбиетте. Во время этого прерывающегося рассказа, от которого веяло такой жуткой обыденностью становилось не по себе. Парень сглотнул, боясь давать свой фантазии представить этот ужас. Исида широко распахнул глаза, не веря тому, что услышал, но вряд ли эта девушка стала бы так шутить! Если бы это сказала Кэндис, он бы отнесся к этому с сомнением: возможно, очередная шутка или желание запугать. По спине пробежали холодные мурашки ужаса. Что за дикое средневековье? Что за нравы? Неужели подобное может здесь запросто сойти с рук? Казалось, что в современном мире такого не может быть, но здесь… К тому же, если об этом знали не только звездные рыцари, но и рядовые квинси, то насколько здесь все прогнило? И почему Его Величество ничего не предпринимает? В то, что правитель не был в курсе, когда знают все, было сомнительно. Неужели он смотрит на все это сквозь пальцы, выстраивая своих воинов в строгие ряды, одновременно позволяя царить в их рядах произволу, жестокости и садизму? Неужели цена жизни квинси столь низка? Его замутило. В маленькой комнате не хватало воздуха, чтобы вдохнуть полной грудью, словно его сдавило ужасом со всех сторон. Ему с каждой минутой нравилось здесь все меньше и меньше. 
Произнести что-то он не мог, да и что тут можно сказать? Что это ужасно? Что так не поступают? Что не имеет права? А что это изменит? Так не должно быть – тем более у квинси! – эта мысль упорно засела в его голове, вот только разве у него была сила, чтобы хоть как-то это изменить?
В некотором ступоре он слушал дальнейшие слова Кристины, не сразу понимая смысл. Иноземные имена казались такими странными и необычными… А сам выбор – таким забавным. А еще, оказывается, у девушки был брат. Идеальная семья – любящие родители и мальчик с девочкой, утешение обоих.
– У Вас красивое имя и очень Вам идет… – чуть улыбнувшись, сказал он, подводя итог её рассказу. И тут же возник в голове вопрос – а почему ему дали именно такое имя? Но спрашивать было не у кого. Точнее, тот, у кого можно было бы спросить, вряд ли бы стал отвечать… Из размышлений на эту тему вывел изменившийся тон голоса Кристины. А дальше он слушал очень внимательно: рассказанная история была очень похожа на его и тронула душу. На её лице была печать печали и боли. Пусть это были только отголоски тех чувств, что терзали её, и что у неё не получилось скрыть, но было видно, что она страдала. Наверное, такое же лицо было у него самого, когда он был вынужден раскрыть свою трагедию о смерти дедушки совершенно незнакомому человеку, точнее, тому, кого хотел ненавидеть. Ему также не хотелось, точнее, было страшно приходить на то место, где случилась эта ужасная трагедия, но вот жить в доме дедушки очень даже нравилось. Там было уютно и спокойно и столько теплых воспоминаний возникало в этих знакомых с детства комнатах. Там он чувствовал себя свободнее и ощущал незримую поддержку. А смерть матери прошла как-то стороной. Она часто болела, они мало общались, так что особого страдания все, что связано с нею, не вызывало.
– Это очень печальная история и я Вас понимаю…правда, не знаю, смог ли бы бросить место, с которым связано столько воспоминаний. В том числе и болезненных,  – он поджал губы, пытаясь понять такую позицию, но время на то, чтобы как следует обдумать в этом разговоре не было. Следующая фраза блондинки удивила еще больше:
– Вы – медик?! – немного радостно воскликнул он, не ожидая такого. Медицина его интересовала всегда. Началось все  с отца, этого неприступного Асклепия, даже дома ходившего в белом халате, постоянно погруженного в очередной медицинский журнал, карту больного или книги. Это притягивало и манило, а любопытство заставляло потихоньку в его отсутствие исследовать его кабинет, когда стал чуть старше, то книги по этой тематике были в числе настольных. С этим он бы хотел связать жизнь, считая одной из наилучших возможностей выполнения долга квинси. – Это замечательно!
Исида видел великолепную технику лечения Орихиме, которая могла убрать любые изменения и повреждения, знал, что у шинигами был целый медицинский отряд и ему удалось с ним довольно близко познакомиться. После спасения Кучики-сан они некоторое время пребывали в их казармах. И для него, для которого медицина имела особое значение, было очень интересно узнать, как устроено лечение в мире мертвых, но вот о техниках лечения квинси он ничего не знал. Расоутенгай с этой точки зрения очень трудно назвать медицинской техникой. Скорее, это был гипсовый каркас из реяцу.
  – Блут?  – насколько он знал, это слово переводилось как кровь с немецкого, но это ровным счетом ничего не говорило о том, какой была эта техника. Неужели он не знает даже стандартные техники? Тогда что можно говорить о штернриттерах. Он посмотрел на свою правую руку, где под рукавом была спрятана его пентаграмма, словно желая увидеть её сквозь ткань. Какой именно силой он обладает? Что за сила должна в нем пробудиться? И как её использовать?
Тем временем стало ясно, что сбежать из этой клетки не выйдет, что ж, если у низ есть несколько часов, то нужно провести их с максимальной пользой для себя: узнать как можно больше.

Тихий спокойный голос лился в уши, успокаивая и отвлекая. Что-то в её интонациях заставляло слушать и слушать внимательнее, сравнивая со своей историей жизни. На удивление они были похожи. До этого дня Урью никогда особо не задумывался о том, что именно испытал Рюкен, когда умерла его мать. Он не сменил не только город или страну, но и дом, но разве можно из этого делать вывод о безразличности? И этот уход в медицину…
Может, отец чувствовал, что это его вина и пытался исправить, спасая жизни других? Какие у них были отношения? Встречается ли его отец с другими женщинами, или работа полностью заменила ему все, включая его самого? Урью не знал. Фотография матери неизменно была на видном месте в обоих рабочих кабинетах. О ней они никогда не разговаривали. Как в детстве между ним и отцом пролегла трещина под названием квинси, так с тех пор только ширилась. Казалось, можно было бы поговорить о чем-то другом, но… не получалось. И не так уж много было у Рюкена свободного времени, а желания общаться нормально, без постоянных ударов по самолюбию и гордости сына – тем более.
– А почему была выбрана именно Япония?  – удивленно переспросил он, – Любая другая европейская страна или бывшая английская колония подошла бы больше… Все-таки у нас специфический образ жизни, и отношение к миру, – именно у «нас», потому что Урью себе осознавал частью этой нации в той же степени, в какой считал себя квинси. Спрашивать, конечно, было бессмысленно: отец Кристины свой выбор уже сделал, но уж очень странный. И не удивительно, что эта страна с довольно специфическим отношением к половому вопросу противоречивой тягой к получению удовольствия с экзотикой, какой были европейцы, (хотя обратное явление также было хорошо известно), и одновременным отторжением чужого влияния вплоть до проведения экзаменов для тех, кто долгое время отсутствовал из страны, чтобы не принес чужую культуру как заразу, вызывала у скромной англичанки неприятие.
Следующие слова поразили еще сильнее.
– Фельдшер? – Урью посмотрел на Кристину таким взглядом, будто увидел её впервые, но нет, перед ним была все та же худенькая девчушка явно младше его по возрасту. Как такое возможно? Его, пусть и умеющего оказывать первую помощь, никто бы к больным (ну исключая себя и друзей, и то, если нет Орихиме) на пушечный выстрел не подпустил. А тут… Она так талантлива или же она гораздо старше, чем кажется? Может, девушка сама что-то объяснит? А то от догадок можно свихнуться.
– Да, интересуюсь. И планирую связать с нею свою жизнь. Мой отец хирург, – о Рюкене и его настоящем положении он не хотел говорить, прекрасно зная его отношение к квинси. Тот предпочитал жить, делая вид, что их нет, так будет лучше не вмешивать его в их дела даже так. – Сколько себя помню, у нас всегда полки библиотеки были забиты медицинской литературой… К тому же, считаю, что профессия врача как нельзя лучше отражает долг квинси служить людям,  – Базз-Би в прошлый раз в ответ на эти слова только заржал. А что скажет Кристина? Что он идиот? И долг квинси другой? Ну и пусть. А он свою позицию не изменит, – Меня привлекает нейрохирургия, но насколько эта область мне подойдет в будущем, я пока не знаю. 
Во всяком случае, планы на дальнейшее обучение у него были именно такие. Даже университет выбрал, а тут опять война… Да еще и развязанная его народом. Он чуть улыбнулся девушке в ответ на её извинения.  – Ну что вы, смело задавайте свои вопросы.
Разговаривать с нею становилось интереснее. Прозвучавшая следом  просьба девушки была очень странной.
– Простите, Кристина-сан, я не могу сразу перейти на «ты», дело не только в том, что мы только познакомились, а в том, что… – он нахмурился, не зная, как бы выразить это точнее, и ему еще больше не нравилась та картина внутренней жизни Рейха, которая ему открывалась. Под ледяным белым фасадом скрывались наглость, распущенность и неуважение, как грязное белье под белоснежным плащом. На душе стало мерзко от этой мысли. Это не тот идеал квинси, к которому он стремился, всегда ведя себя благородно в бою и в жизни. Это не те охотники на пустых, о которых рассказывал его Учитель.  – я очень уважаю и ценю женщин и проявление грубости для меня неприемлемо. И лучше не «сан», а «кун». К такому обращению привык гораздо больше. Или по фамилии. Если не сложно.
Для него даже  Орихиме Иноуэ, с которой общались уже много лет, начиная с кружка рукоделия всегда была «Иноуэ-сан». Он только к отцу, Ичиго и Ренджи обращался без всяких там суффиксов, выказывая свое пренебрежение.
Принц? Звучит даже как-то смешно, ведь наследник мало того, что должен быть обучен лучше других, так еще и должен знать гораздо больше. А тут даже не знает, как оказывается, стандартные техники.
– Не в этом дело. Я понял, что это «кровь»… но… – Исида сузил глаза, смотря чуть в сторону от девушки, не зная, стоит ли ей сказать такую неприятную для него правду. В разговоре с Кэндис он постарался всячески уйти от этой скользкой темы, понимая, что в противном случае, если он покажет, насколько слаб (кому какое дело, через сколько боев он прошел?), то станет посмешищем для всех. А его и так не признают. Не с его характером и идеалами. Но… Кристина раскрылась ему, она вызывала у него доверие. Но все же, она была другой. Рейховской. Может, такой был план двух девушек? По типу злой и добрый полицейский, когда после пережитого шока от прессинга одного, успокаиваясь от доброго отношения другого, рассказываешь то, что не хочешь говорить? Но может рискнуть? А вдруг вся её история жизни выдумана? Исида покачал головой. Он не мог сказать, что разбирается в людях отлично, но эта печаль на лице… Этому веришь. Если он опять ошибся, что ж, пусть это послужит ему уроком. – Никогда не слышал об этой технике…  – чуть тише, говоря с трудом.
Ощущение, что его все глубже затягивает на дно, и рядом никого, кто бы мог помочь, усиливалось.

Исида внимательно слушал её объяснения и не мог не сравнивать с историей своей семьи. Видно, их отцы, каждый по своему, пытались уйти от прошлого. Отец Кристины выбрал самый радикальный способ – начать все заново, чтобы ничего не напоминало о трагедии. Но разве так просто можно перечеркнуть большую часть жизни? Разве сама Кристина не была живым напоминанием о разрушенной семье, как и он сам? Убежать от прошлого невозможно, с ним можно только сжиться, и понять, что изменить уже ничего не возможно, вот только принять очень сложно. Для рассуждения об этом ему не хватало жизненного опыта. И уж тем более не имел никакого права судить, поэтому вместо ответа он кивнул, давая понять, что сейчас ему все стало ясно. А вот другое требовало незамедлительного ответа.
– Нет-нет, не в этом дело! Я нисколько не сомневаюсь в Вашей компетентности! Просто это такая ответственность. Наверное, Вам приходится очень тяжело! – Урью поднял руки открытыми ладонями к ней, извиняясь за свою опрометчивость, поняв, что сказал то, что не должен. Кажется, что в её глазах даже вспыхнуло что-то. Наверное, ей приходилось сталкиваться с таким отношением постоянно и уже порядком надоело доказывать, кто она такая и насколько профессионально владеет своим мастерством.  – Простите, это поражает... «Выдерживать такую тяжесть…»
Вместе с нею, заметив её взгляд, Исида посмотрел на книжные полки, где примостилась фотография (двое или трое?). Светловолосый мужчина с доброй улыбкой и такими же, как у дочери умными глазами. Очень даже похожи, даже если не знать об их родстве, при встрече обязательно заметишь сходство. Уютное и в тоже время довольно простое семейное фото. Нет, все-таки их семьи совсем не похожи… Урью не мог представить, каким бы было его выражение лица, если бы отец предложил ему сделать семейную фотографию. А уж что бы вышло на ней – сказать было бы трудно. Вернее всего оба бы встали так, чтобы в кадре быть как можно дальше друг от друга, делая вид, что они незнакомы. Да уж…весело… Он сдержался, чтобы не вздохнуть, слушая дальше.
Ясно, значит у них домашняя клиника, как и у семьи Куросаки (будь он неладен! Не хотелось о нём вспоминать совсем, но почему-то за этот день в мыслях постоянно появлялся и друзья. Когда они все вместе были постоянно рядом, подтрунивая друг над другом, общаясь, уничтожая пустых, это не было заметно. А теперь что, скучает? Жалеет? А что теперь изменишь…). Его сестры, насколько он знал, также помогали в ней и были способны ассистировать. Пусть по возрасту еще особо не имели на это право. Кристина, видимо, росла также. Теперь становилось все яснее и яснее. Небольшая клиника – не городская больница. Там контроля меньше. Изъяви он подобное желание, Рюкен бы его послал так далеко и надолго, что вряд ли бы вернулся.
– Не удивительно, что Вы умеете гораздо больше, чем любой выпускник-медик.
– Спасибо, – он чуть улыбнулся, услышав одобрение. Поразительно! Он на эту тему ни с кем не разговаривал: ни с друзьями (Куросаки, наверное, думает, что он станет дизайнером и уже заранее готовит гнилые помидоры, Садо-кун вернее всего видит его в роли учителя, а про то, что думает Орихиме, лучше и не знать), ни с отцом (подобный разговор представить трудно, пусть до выпуска из школы осталось совсем немного времени), а тут сразу рассказал человеку, которого видит впервые в жизни. На него совсем не похоже. Общаться ему приходилось много, но сходиться в людьми у него не особо получалось, – Поэтому оно меня и привлекает. Мозг и его деятельность относится к самым неизученным областям человеческого организма
– Странная просьба, Кристина-сан… мне не хочется уподобляться другим. Понимаю, что здесь может быть так и принято, и я должен подчиняться этим порядком, но мне такое не нравится. Я буду общаться так, как привык. Если к Вам буду обращаться на ты, а к остальным на Вы – это будет не меньше подозрительно. Вам так не кажется? – хмурясь, в ответ на её предложение ответил он. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, но что делать, если «монастырь» насквозь прогнил? Принять, предав себя или продолжать гнуть свою линию? Второе куда честнее, вот только и проблем больше.
Исида широко распахнул глаза, внимательно слушая и наблюдая за действиями девушки. Это напоминало бы фокус, завораживало и приковывало взгляд. Узоры на руках девушки напоминали рисунок, который он видел в иллюстрациях в медицинских атласах: сосудистая система, вот только обычно там артериальная показывалась красной, а венозная, бедная кислородом – синим. А тут цвет был один, оттенки разные. Видимо, принцип был примерно одинаковый, только вместо кислорода особая роль придавалась духовным частицам.
Вопросов было масса. У квинси есть такие техники? Насколько эта защита эффективна? Способна ли она отразить атаку духовного меча и любого другого оружия? Почему дедушка не показал ему это? Думал, что не готов? Но дедушка знал, насколько он старательный и терпеливый – если что-то не получалось, он бы все равно не оставил попытки. А отец? Подобный рисунок он бы точно заметил. Или эта техника была разработана в Рейхе и квинси, оставшимся в Мире Живых, не была известна? Он решил попробовать это наедине, решив, что последний вариант лучше всего объясняет, почему эта техника прошла мимо его обучения.
- Насколько возрастают параметры атаки и защиты?

В её слова о том, что работа нравится, Урью поверил: лицо Кристины изменилось, стало мягче, словно осветилось каким-то внутренним светом. Долг квинси, нет, скорее обычное, человеческое сострадание и сочувствие, не были ей чужды. И голос её в этот момент удивительно менялся. Нет, его тон не повышался, но интонации были достаточно выразительными – то мягкими, то в них чувствуется сталь, то плавность или холод. Слушать было очень приятно.
– Да, в Токийский…  – Исида понимал, что это все очень амбициозно, но… разве он не справится? Чем выше цель, тем труднее к ней идти, но тем больше это закалит его характер. А девушка… следует отдать ей должное, прекрасно разбиралась в медицине, Никогда еще не общался так просто на такие важные для него темы, – Да, Израиль знаменит этим, но меня всегда больше привлекала Германия. В ней эта отрасль медицины имеет более чем столетнюю историю, и она также относится к передовым центрам. К тому же там очень современное оборудование, проводят сложнейшие операции, за которые не берутся в других странах. И точно не будет проблем языкового барьера. А это все-таки играет не последнюю роль.
Немецкий он знал действительно лучше, чем английский. Чтение, разговорная речь – все это с детства не было никакой проблемой.  Подумав, он решил поделиться тем, что его еще привлекло: – А еще меня заинтересовала программа англичан по выяснению функции всех областей головного мозга… Уникальный проект, который, думаю, принесет много поразительный открытий, – чуть помолчав, он кивнул, - А у Вас действительно есть время… Онкология и инфекционные заболевания – самые распространенные в мире. К сожалению… - он замолчал, если бы не все эти события, его поступление было бы в ближайшее время, во всяком случае, сейчас шел последний год обучения. Подводя итог её словам, он произнес:
– Значит, Вы на своем месте. Неизвестно, какой случай, – пусть он и ненавидел случайность, но уже порядком с нею сталкивался, чтобы понять, какую роль она играет в жизни, - повлияет на Ваше окончательное решение.
Конечно, они еще много раз могут поменять свой выбор. Многие в детстве хотят стать и космонавтами, и балеринами, но тут был не тот случай. Они оба знали то, что хотели. Лечить человеческие тела, а по возможности – и души, бороться за каждую жизнь по мере возможностей и сил. Конечно же, они не волшебники, но ведь что-то же могут сделать? Девушка немного подуспокоилась, но её поза была все также замкнутой. Он сам старался сидеть  прямо и вести себя как можно вежливее. Впрочем, настоящему японцу это не составляло особого труда. Даже в менее удобной позе.
– Кристина-сан… – он вспомнил разговор с Базз-Би, который высказал открыто где его место как гемихта и чего он заслуживает. Слышать такое в свой адрес было больно, еще больнее видеть, что даже чистокровные квинси в этом мире не были защищены своей кровью от издевательств остальных. Как он и думал, раз гемихтов не стало, их место заняли те, кто послабее и то же проклятое разделение, как касты в Индии, сохранились, только теперь одни были «чище других». Девушка, сидящая перед ним, уже смирилась с этим, но Урью не собирался, но не знал, как это объяснить. Это было правильно. Это была его гордость, и от этого он не собирался отказываться: – мне все равно, что подумают остальные и насколько для них это непривычно, но я буду поступать именно так. И если уж такое отношение к чистокровным, то что уж говорить о гемихтах.
Грубости заслуживали в его понимании только некоторые. Те, кого нельзя было простить, те, кто вел себя настолько вызывающе и дерзко, что Исида всячески хотел показать, что не имеет с ними ничего общего. Правда, все выходило с точности да наоборот. И в кругу его общения таких личностей становилось все больше. Оставалось надеяться, что Базз-Би в его круг не войдет. Эта смесь невыносимого пафоса Куросаки, грубости и хамства Абарая, отвратительного вкуса обоих (чего стоят одни болты в ушах!) успела с первого выкрика показать себя с самой отвратительной стороны и лучше всего было бы больше никогда не пересекаться.
Исида слушал её объяснения внимательно.
– Значит, эта техника зависит от умения контролировать спиритоны и от количества собственной силы квинси?  – подвел он итог сказанным ею словам, надеясь, что понял все правильно.
«Эта техника настолько сильная?» Собственный уровень на данный момент он оценивал, если сравнивать с шинигами, как лейтенантско-капитанский, все зависело от способностей противника и его опыта. Будь у него подобная техника, Абарай бы не свалил его так позорно с одного удара, Куротсучи не отравил бы своим ядом, подсадив бактерий-наблюдателей… Не было бы операции в больнице отца после серьезной раны плеча, не было бы всех этих шрамов… рука машинально поднялась и прикоснулась к плечу, где под тканью плаща и униформы скрывался длинный шрам.
От собственных неприятных мыслей его отвлекло то, что девушка выглядела поникшей: наверное, осознание собственной слабости, вечные упреки со стороны других квинси, сильно давило на нее, создавая депрессивную атмосферу. Хотелось как-то её успокоить, заверить, что мир не настолько черным, как им казалось в этом белом царстве, но его собственные эмоции, наверное, были похожими. В таком состоянии вряд ли можно поднять кому-то дух. Лучше всего было бы уйти, оставив её в покое. Впрочем, было та простая правда, от которой не мог сбежать ни один воин.
– Спасение жизней благороднее убийства,  – внимание привлекла, её фраза о том, что ей нежелательно драться.  – Не сможете лечить? Вы используете для этого только свою реяцу?  – один вопрос вертелся в голове, и он решил его задать:
– А можно как-то проверить, могу ли я изучить эту технику?
У него были серьезные подозрения, что не может. Это многое объяснило бы. Не только в его жизни, но и трагедию, случившуюся с его дедушкой. Что за род Последние? И почему Рюкен говорил о том, что овладел всеми техниками, которые изобрел первый квинси, но ни разу во время тренировок не демонстрировал блут? Или же давал ему фору, считая таким слабаком, что и блут не был нужен? Ответов не было. Хотелось сорваться, отправиться пред светлые отцовские свирепые очи и задать ему много неудобных вопросов.

Разговор складывался на удивление наилучшим образом. Найти точки соприкосновения было не так уж сложно, как казалось сначала. А они оба любили медицину, были квинси и жили в Японии. Это было не так уж мало для того, чтобы к собеседнику возникли некоторые доверительные чувства и уважение. Пусть их разделяло многое. Исида, например, понятия не имел, как живут простые медики и солдаты в Рейхе. Да и вообще о всей жизни здесь.  Наследник, да? Титул еще больше казался выдуманным, бесполезным и как минимум неподходящим. Оставалось только догадываться о том, какую именно цель преследовал Юха Бах Бах и что было ему нужно. Продолжать тему поступления и дальнейшего обучения действительно не было смысла. Все это было таким эфемерным и призрачным, что пока судьба их расы, судьба мира не была решена, такие простые вещи, как выбор будущего, карьера, семья теряли свою значимость и стоимость. Выжить – было в приоритете. Кажется, девушка это тоже прекрасно понимала.
– Надеюсь, наши мечты осуществятся… – тихо сказал он, посмотрев на свою правую руку, где была скрыта его цепочка с крестиком.
«Ведь долг квинси – служить людям». На губах появилась легкая улыбка. Впервые Урью почувствовал, что что-то в этом мире стало на свое место. Пусть штернриттеры и Император имели другие устремления, но простые, рядовые квинси не забыли, что значит быть ими. Это радовало и проливало свет в этот мрачный, белый мир, такой обманчивый и пустой.
В ответ на следующий вопрос он кивнул:
– Да, а что, у вас этот термин не используется? Для краткости он удобен, а сущности не меняет…  Простите, не подумал об этом.
Все-таки их обучение было разным, а это тоже накладывало свой отпечаток. Но неужели разница между тем, о чем говорил Сокен, настолько отличалось от реальности? Он не мог не знать, как жили квинси здесь, значит ли это, что раньше. До прихода Императора, все было иначе? Эта грубость, жестокость появились позже? Спросить было не у кого. Только сожалеть. Но в любом случае, разве хамство может себе позволить уважающий себя человек?
– Это все очень печально, Кристина-сан… – Урью выслушал эти слова с мрачным видом. Так не хотелось верить в то, что даже шинигами по сравнению с ними отличались – Мне не нравится подобное отношение к кому бы ни было…
Дальше наступила паузу, во время которой каждый думал о своем. Мысли Урью были спутаны и сбивчивы, он все еще не разобрался во всей информации, под ногами было болото, где единственной опорой были слова Сокена. К этому постоянно добавлялась новая порция топи. Выслушав о лечении, он ужаснулся:
– Если Вы подключаетесь к чужому телу через духовную связь, леча его, значит ли это, что все повреждение раненного тела переходят на Вас? Или же они делятся пополам? – удивленно и пораженно он смотрел на девушку. Такая медицина ему точно не была нужна. Уж слишком жестокой она была. На этом фоне даже Средневековая с кровопусканием и ртутью была безобиднее.
– Вот как… А почему? Разве гемихты исчезли так давно? – по речи Императора и его словах о нем как о «последнем», было ясно, что очищение рядов квинси произошло, вот только когда? Сам он точно ничего не почувствовал. Девушка неожиданно предложила позвонить отцу. Урью это сильно удивило. С одной стороны он мог получить информацию у её отца, а с другой ему не хотелось создавать еще большие проблемы. Из-за злой шутки Кэндис она и оказалось в очень двусмысленном положении.
– Кристина-сан, я бы хотел узнать чуть больше… – Исида посмотрел на ноутбук, который манил, обещая получит ответы на некоторые вопросы. – Но… – он обвел взглядом комнату, напоминая, где они находятся, – Мне не хочется вас скомпрометировать и уж тем более заставить чувствовать неловкость перед Вашим отцом. Может, в другой раз и при других обстоятельствах?
Ситуация была не подходящая, но Урью не знал, сможет ли он еще когда-то выбраться в эту часть замка. И еще когда-то увидеть эту девушку.

Откинувшись на спинку кресла, Исида чувствовал себя в этой маленькой комнатке, в этом хрупком мире девушки как Гулливер в стране лилипутов. Разрушить его спокойствие казалось так просто. Думать о том, что его поступок повлечет для Кристины негативные последствия, не хотелось, но не учитывать это было невозможно. Но о чем теперь жалеть, когда есть о чем поговорить? Светловолосая квинси раскрывала перед ним новый, удивительный мир, который манил его еще больше чем и раньше.  Урью кивнул, соглашаясь с её словами, чувствуя, что его понимают, что он может даже в чем-то доверится. Он чувствовал, что девушка лечит его сердце и душу без всяких лекарств, успокаивая его, давая понять, что и в белом холодном царстве есть настоящая жизнь, нормальные отношения и понятие о чести. – Что ж, если Вам нравится это слово, используйте.
Куда интереснее чем термины было её объяснение о процессе лечения.
К своему стыду он все-таки не понял слова девушки о том, как именно она исцеляет тело. Точнее, разъяснения о том, когда на нее саму переходят травмы, а когда нет. Ему очень не нравилось, что девушка могла пострадать от этого. Все современные законы ведения боевых действий защищали всегда медперсонал. Потеря санитаров всегда оценивалась как почти невосполнимая… Что же здесь все-таки здесь творится? Исида все-таки решил признаться: – Я так и не понял, как именно Вы лечите… Есть какие-то аналоги в мире живых? А Ваша реяцу обладает особыми свойствами? Или лечить может любой?
Хотя он заметил, что говорить о боевой тренировке ей неприятно, ему было интересно как именно развивались молодые квинси. Смерть дедушки надолго затормозил его обучение, оставалось только одно – развивать и совершенствовать то, что есть. – Кристина-сан, скажите, а медики  в обязательном порядке также проходят боевое обучение? И что оно включает? 
Тема Аусвелена, которую нельзя было затронуть раньше, но мысли нового штернриттера постоянно возвращались к этому слову как зачарованному. Но он не ожидал услышать это. Девять лет назад? Урью распахнул глаза, вспоминая тот год. Именно девять лет назад умерла мать! Неужели причина именно в этом?! Но она же болела… Как-то раньше он не думал о таком, считая что её источила неизлечимая болезнь, не видя в этом ничего сверхъестественного. Хотя, быть может это всего лишь ненавистная случайность. Все-таки не всегда нужно пытаться связать факты.
– Простите, но вы не можете назвать хотя бы месяц? «Это очень важно…» – Он понимал, что акцентирование внимания на этом вопросе может повлечь за собой ненужные расспросы, точнее, такие, на какие у него не было ответа. Голова Урью после всего этого безумного дня шла кругом, но он не мог не попытаться разгадать эту загадку благодаря или по проклятию которой оказался здесь именно в таком статусе и таком положении. Но кто мог ответить на главный вопрос – почему он выжил? Кто или что этому помогло? Возможно, Рюкен мог бы знать в этом помочь, но вот вряд ли бы захотел, если за это время не соизволил, то вытянуть что-то из него даже сейчас, под давлением фактом и войны, стало уже невозможно. Проще попытаться где-то выяснить самому, где-то подслушать, где-то догадаться… Все-таки решил задать вопрос: – Я для Вас как инопланетянин? Неужели с того времени не родилось ни одного полукровки? И Вы сказали «рассказывал». То есть Вы никогда не видели гемихтов?
«Почему тогда Базз Би называл их прислугой? На основе этого можно сделать вывод, что полукровок было много…или не в мире живых?!»
Услышав ею ответ, он поджал губы. Урью все равно беспокоился о репутации девушки, но с другой стороны он предоставил ей выбор, наверное, стоит его уважать? – Вы уверены?  Я буду Вам очень признателен.
Его беспокоила ушедшая неизвестно куда и за кем Кэндис. Девушка была опасна как гремучая змея, способная на многое, если не на все. Все-таки Исида еще не понимал, на что способна оскорбленная женщина, и чем именно можно её оскорбить. Кристина была совсем другой, и, кажется, искренне хотела помочь. Почему-то она немного напомнила ему Орихиме. Нет, не внешне, а по её желанию помочь. На губах появилась мягкая улыбка, а во взгляде – тепло.

- Нет-нет, вы все хорошо объясняете! – поспешил заверить девушку Урью, - Простите, это я еще с трудом разбираюсь в этом…
Конечно же это было не совсем правдой. Способности к пониманию, быстрому анализу  у него всегда были развиты высоко. Не тормоз. И не рыжий идиот, который не видит очевидного, но о медицине квинси он не имел понятия, к тому же, наверное, знания в человеческой, мешали. Тяжело было преодолеть этот барьер и понять, как именно действует реяцу на духовное тело. Он выслушал внимательно, надеясь, что разберется в этом. И, даже сможет применить что-то на практике. Хотя следующие слова лишили такой надежды… Это была уникальная техника! Какие же удивительные способности у девушки! Но ведь она не единственная из медиков в Сильберне… Другие же тоже как-то лечат. К слову, это навело на одну мысль.
- А у Вас есть учебник или какая-то книга, брошюра о лечении? Хотелось бы разобраться в этом получше, но боюсь, вопросов слишком много… - он выслушал слова о тренировках, отметив, что девушка была очень недовольна этим. Во всяком случае выражение лица было сложным… Он отвел взгляд в сторону, не мешая ей, думая о том, что девушку все-таки учили не убивать, а защищать себя, но решил промолчать об этом, чтобы не поднимать такую тему.
Услышав про июнь Урью нахмурился. Мать умерла 9 лет назад, но… осенью. Это точно. Значит, что аусвелен на нее не подействовал?! Но тогда откуда взялась в нем эта примесь крови? В том, что Рюкен чистокровный, он не сомневался… Задумавшись, он так и не нашел ответ на эти вопросы. Впрочем, девушка была занята ноутбуком, так что вряд ли заметила этот его «уход в себя». Увидев, что загрузка и подключение состоялись успешно, а также решимость на лице девушки, он произнес:
- Спасибо, Кристина-сан, - и опять чуть улыбнулся, даже не заметив этого. Хотя совесть напомнила о том, что он слишком легко сдался и не учел все возможные проблемы, но Урью не мог упустить такой шанс.
Кристина лишь только отшутилась на тему инопланетянина, стало чуть легче. Хотя на самом деле он так себя и чувствовал – вроде бы да, все признаки человека на месте, но почему-то все равно смотрели как нечто чужое и странное…
Выпрямившись (раз уж незамеченным он точно не останется), стараясь придать лицу равнодушный и спокойный вид, как будто его тема гемихтов вообще не волновала, а речь шла о ком-то другом. Исида посмотрел на преобразившуюся при виде отца девушку. Перемены были быстрыми – от радости до вида учительницы, отчитывающего завзятого двоечника… Он чуть улыбнулся – это выглядело даже забавно. Даже было не понятно, кто из них кому подчиняется. Вряд ли её отец был из того типа людей, как отец Куросаки Ичиго, который вел себя как большой ребенок, вернее всего это была некая игра у них, правила которой устраивали обоих. Для Урью это было странно. Он очень редко сталкивался с отношениями отцов и детей, потому что в их компании, даже когда они стали ходить к друг другу в гости, родитель был только у временного шинигами. Его собственное общение с отцом было грубым и вряд ли можно было назвать «сыновьим». Да и Рюкен, заявляя свои права отца каждый раз, был им с большой натяжкой. Страшно было бы представить, если бы он попробовал сделать ему замечания про усталый вид. Отец сказал бы в ответ что-то резкое и колкое, что не то что про самочувствие, но даже «здравствуй» расхотелось бы говорить…
Кстати, он забыл спросить как зовут её отца… Вот же… Но теперь уже поздно и делать нечего. Он, следя за разговором, понадеялся, что еще услышит нужную ему информацию, дожидаясь, когда девушка подведет разговор в то русло, ради которого он и затеивался. И еще… о каких пациентах шла речь? Девушка говорила про частную клинику, но сейчас, когда шла война с шинигами, это – о пострадавших квинси? Мысль о том, что та раса, которую он считал погибшей, опять была ввергнута в войну, точнее, даже развязала её, сжимала сердце когтистой лапой. Он так и не понимал, что происходит и зачем.

Во время ответа отца Кристины, Урью почувствовал себя неловко, слушая их. Пусть и случайно, но он стал свидетелем их особого общения, которое явно использовалось наедине. Стало неловко и стыдно. Парень в какой раз пожалел о том, что попался на удочку Кэндис и позволил себя так глупо провести. Он отвел взгляд, краем глаза заметив светловолосого мужчину, на которого девушка, вроде как, была похожа…
Услышав свое имя, произнесенное девушкой, сдержав вздох, он повернулся, заметив, что та в тот же момент повернула ноутбук, дожидаясь, когда та представит их. «Самуэль… Вот как…» Как именно переводится это имя он не знал, даже не слышал такое. Он всмотрелся в лицо мужчины, седина в светлых волосах которого была почти не заметна. Зная немного их историю семьи, так похожую на собственную, он обратил внимание, что у него при всей добродушности выражения лица (хотя сейчас оно быстро сменилось на озадаченное и встревоженное, пусть он и пытался подавить это) глубокие складки между бровей, у губ, которые говорили о том, что человеку приходилось нелегко, и он очень часто привык хмурится. Наверное, его дочь в этом мире для него единственный луч света. Неприятные мысли не давали покоя, мучая, но отсупать уже было некуда.
– Здравствуйте, Бордман-сан! Простите за беспокойство! – ответил ему, сделав вид, что не заметил заминки мужчины, стараясь говорить как можно спокойнее и вежливее, как это и полагалось по отношению к старшему. Он заметил, что Кристина опять использовала вместо суффикса «кун», на который они перешли, «сан», показывая свое уважение к его новому статусу.
Положив руки на колени, он внимательно слушал объяснения Самуэля, запоминая и думая о них. По сути он не рассказал больше, чем Кристина о том, чем отличаются гемихты от эхтов. То ли это было действительно так (тогда какой смысл делать из одних высшую касту, а из других слуг, если результат один – все техники подвластны всем?), то ли все-таки правду ему никто не скажет, потому что так слишком неприятна. Второй вариант казался ему куда более правдоподобным. Достаточно было вспомнить отвращение на лице Базз-Би. А еще… он понял, что подобными вопросами компрометирует себя. В памяти вспылили слова Баха – «Он еще докажет свою силу». Кажется, только сейчас, когда день был почти к исходу и белоснежно-ледяной мир окрашивался в темные тона, Исида начал понимать немного этот мир. Именно сила была основным мерилом уважения, той ступенью иерархии, которая несла за собой определенные привилегии. Получив такое место без доказательств, он нарушил эту систему, а такое не прощается. Пусть даже инициатором был и сам Император.
– Благодарю Вас за объяснение. Все понятно, – поспешил поблагодарить он, решив, что на этом будет лучше закончить все расспросы.
Услышав имя штернриттерши, Урью нахмурился. Ему была видна спина и волосы девушки, понять, какими взглядами обменивались встревоженный отец и его дочь, он не мог, но явно таким образом она ответила на его вопрос о том, что произошло. На душе стало мерзко от осознания того, сколько же ошибок он совершил всего лишь за один день. И чем это для него обернется в недалеком будущем. Самое лучшее – это как можно быстрее выбраться из под проклятого барьера, оказаться в той комнате и спокойно ожидать, как дальше развернется игра, надеясь, что все участники сегодняшних событии не пострадают. Даже Кэндис-сан, которая была опасна как гремучая змея. Вот только удастся ли добраться до комнаты без приключении? И пройдет ли все это незаметно для Императора?