Как только Исида остался один, первым делом он снял с себя плащ, аккуратно сложил и положил на кресло. Белая накидка странно давила на плечи. Он не любил подобное, хотя в детстве на его эскизах, которые он набрасывал и показывал дедушке, пытаясь создать новый облик квинси, было подобное, но одно дело – как это выглядит, а другое – насколько практично. Плащ только сковывал движения и мешал им, поэтому Урью обычно предпочитал короткую, не ниже локтя, накидку. Но против формы не пойдешь. Да и кто будет его слушать? Единственный плюс – ему нравилась подобная одежда, напоминавшая прусскую униформу. Два ряда пуговиц смотрелись неплохо, но… опять было но – она сковывала и делала фигуру похожей на прямоугольник. Вздохнув, Урью поправил очки. Не время думать о форме, когда покоя не дает содержание. Все оказалось не таким, как он думал.
Усталость давала о себе знать, но он не мог себе позволить сейчас расслабиться. Стоит присесть в кресло или на кровать, и все, он отключится.
Исида подошел к окну, внимательно и медленно осматривая открывшуюся ему панораму. Судя по всему, дворец был самым высоким зданием в Рейхе. Из того крыла, где была отведенная для него комната, открывался неплохой вид, но…скучный. Все казалось заледенелым, вымершим и тусклым, безжизненным. Словно мир пустых, в котором он бывал. Никакой растительности, бездонный провал неба над головой, белый, как будто вырезанный из кости, Лас Ночес, под куполом которого царила иллюзия вечного дня. Вернее всего, здесь было что-то подобное. По внутренним часам прошло меньше суток, но тем нее менее, ночь уже сменилась утром, а после – днем, а свет не изменился. Замороженный, с вечной мерзлотой. Кажется, дотронься до острого шпиля башни – и та рассыплется в труху. Чужой мир. Раньше он всегда гордился тем, что был квинси, теперь чувствовал, что все перевернулось. Если те, кто окружали его – квинси, то он – нет. И дело даже не в том, что, как говорил гребнеголовый, он – гемишт, полукровка, а в том, что у него совсем другое понимание мира и предназначения квинси. Помощь людям, стремление защитить не только тех, кто ему близок, но и всех, кого только можно.
Конечно, позиция одного квинси – не позиция всех. Но судя по реакции того выскочки, такое было для них дикостью. И эта непонятная игра с ним как наследником. Зачем это нужно Баху? Почему выбор пал именно на него? Какая роль ему уготована? Это ли подразумевал Рюкен, пытаясь доказать ему, что квинси – черт возьми! квинси! Не нужны этому миру! Но почему Учитель об этом ничего не рассказал? И быть может, ему как раз нужны гемихты, смотрящие на мир иначе? Судя по всему, война не за горами, нет, не так. Война уже объявлена, осталось только дождаться того момента, когда затишье сменится бурей. Зная по себе силу квинси, легко представить, что станет с Обществом душ. А что будет с шинигами? На Куротсучи Маюри ему было плевать, но к некоторым, особенно к четвертому отряду, он привязался. Да и с Абараем и Кучики-сан они вместе прошли многое. Что же делать? Предупредить их не получится, да и квинси уже сделали свой шаг. И как они отреагируют, когда узнают, где он? Сочтут предателем? Назад пути уже нет, но и здесь теперь только ненависть. Открытая или скрытая… Мысли путались…Он все-таки слишком сильно вымотался, поэтому, понимая, что его размышления ни к чему в таком состоянии не принесут, решил все-таки позволить себе отдохнуть. Воспитание не позволяло лечь в одежде на кровать, а чувство опасности и неизвестности, как и предчувствие чего-то страшного, полностью расслабиться, поэтому он выбрал диван. Уснул он на удивление быстро…
От резкого и непонятного звука он подскочил, не сразу понимая, что происходит. В доме Сокэна, где он жил, были очень приличные и тихие соседи, без сюрпризов. Он несколько раз рассеяно моргнул, не сразу понимая, кто это перед ним, потом сузил глаза, стараясь рассмотреть. Причины были просты – Исида не сразу вспомнил, где он, плюс небольшая близорукость, которая не позволяла отчетливо увидеть объект вдали. Рука привычно метнулась за очками, которые он на этот раз оставил на столе, потому что прекрасно зная об их хрупкости, никогда не спал в них. Привычным жестом надел и поправил на переносице, указательным пальцем, вспоминая события минувших ночи и дня. Война, Рейх, назначение…
Перед ним стояла девушка. Красивая и  – что он не мог не отметить – вызывающе одетая, её форма квинси, если можно было ту так назвать, фактически ничего не скрывала, но все-таки оставляла небольшую возможность для фантазии. А еще она была довольно самоуверенной. Такого обращения в свой адрес он еще не слышал. Что это? Очередная издевка? Проверка? Насмешка? Вспомнив малиноволосого и его заявления, он прекрасно понял, что если она здесь не по приказу, то ему же хуже.
– Добрый… – он скосил взгляд на окно и, к его удивлению, оно дало подсказку о времени суток. Значит, не совсем этот мир похож на Лас Ночес, – вечер. Простите, не совсем Вас понял, какую компанию? Для тренировки?
Все её слова даже едва проснувшись он запомнил хорошо, но вот что она подразумевала под этим? Трактовка могла быть разной. И ему не хотелось сочинять варианты, точнее – он решил, что будет лучше, если она уточнит. К тому же, он помнил слова Баха, который сказал, что его сила скоро проснется. Быть может, пришло время проверить это?

На первые две фразы он предпочел не отвечать. В какой степени они были формальны, в такой же бесполезны. Девушка уже прекрасно поняла, что разбудила его, но это её несколько не смутило, судя по тому, что она не ушла сразу же. По поводу «устроился»… Можно было только хмыкнуть. Эта комната была обезличена также, как и любой гостиничный номер, да и то тот после того, как личные вещи высвобождались из сумки, приобретали более жилой вид. Скорее уж музейная комната. Именно здесь он переоделся (и то не был уверен, что его вещи, в которых он пришел из Каракуры, окажутся в шкафу) и все… Ничего, чтобы отражало его, ни тем более перепланировки по его вкусу – все также, как и было. Исида чуть приподнял брови, выслушав предостережения скорее для ребенка, чем для подростка и поспешил ответить на шутку «мини-лекцией»:
– Не беспокойтесь, даже если это случиться, умереть от такой кровопотери нельзя, потому что на ладони нет крупных артерии и вен, а защитный механизм свертываемости крови сработает очень быстро.
Урью уже много раз получал во время тренировок довольно глубокие порезы на руках, а после дуэли с Куросаки вообще был вынужден обмотать их словно готовился сыграть мумию в местном школьном спектакле. Если присмотреться, то тонкая вязь белых, застарелых шрамов была видна на бледной коже, хоть уже не так бросалась в глаза, как несколько лет назад. Хотя для него терять кровь с его низким давлением было очень опасно, но вряд ли эта девушка была в курсе его медицинской карточки. Также, он сомневался, что  владела информацией больше той, что все услышали на общем собрании, но которой было достаточно, чтобы вызывать бурю негодования и ненависти, однако, у всего происходящего была и другая грань: любопытство.  Вернее всего оно и привлекло эту блондинку сюда. 
Исида еле сдержался, чтобы не отшатнуться от нее, потому что слишком не любил, когда вторгаются в его личное пространство. К тому же, он, первым делом озаботившись очками, не успел подняться, просто поставил ноги на пол и сейчас был вынужден чуть запрокинуть голову, чтобы посмотреть на нее. К этому добавлялся еще один вовсе не малозначительный факт: того, чтобы было на уровне его глаз и на что он вовсе не собирался пялиться как приличный парень. Щеки вспыхнули, он поспешил ответить, не желая её обидеть:
  – Я Вас прекрасно вижу и без очков, мои проблемы со зрением несерьезны. Не стоит об этом беспокоиться. 
Когда она отошла, подросток перевел дух, немного успокаиваясь. Урью смотрел за девушкой настороженно и внимательно, не понимая, что происходит, но догадываясь, что та пришла развлечься и поиграть. Он надеялся, что у нее найдутся дела поважнее, но, видимо, все происходящее ей нравилось, и она первым делом обратила внимание на глаза. Урью еле сдержал вздох. Читать лекцию о том, как именно образуется сапфирового цвета радужка не было никакого желания, как и что-то отвечать на подобное заявление. 
– Предпочел бы тренировку. Не важно, сколько сейчас времени, без тщательной подготовки никогда не достичь высшего результата.
Это он знал по собственному опыту. Как в учебе, так и тренировках нужно всегда прилагать максимум усилии. На самом деле, нельзя было сказать, что что-то давалось ему легко и просто. Трудностей хватало во всем, но он, ставя перед собой цель, шел к ней целеустремленно и настойчиво. И сейчас чувствовал, что ему бы не помешали тренировки. Чтобы понять, что именно в нем изменилось. Импровизацию он не любил, предпочитая в сражении все рассчитать и учесть все возможные варианты.
Она подтвердила его мысли, тоже говорил и Бах – что он должен доказать свою силу. Неужели придется убивать? Вся его сущность была против этого. Победитель всегда имеет право выбирать участь побежденного, и Урью не собирался делать ставкой боя жизнь.
И как бы он не пытался взять себя в руки, последняя фраза вновь сбила с него маску, заставив распахнуть глаза и удивленно на нее посмотреть. «Соблазнить? Да что… за…» Отвечать ему на это было нечего. И такой цели он никогда перед собой не ставил. Эта девушка явно умела произвести впечатление. И мало того – выбить из колеи, что с трудом находились слова для ответа. К такому общению с девушками он совсем не привык.

Исида уже пришел в себя. Приоткрытая раковина закрылась, защита и контроль сменили беззащитность и испуганность. Хотя разговор с этой девушкой был странным. Конечно, ему приходилось общаться с прекрасными представительницами слабого пола и в школе (особенно в кружке рукоделия) и с врагами как пустыми, так и шинигами, но с девушкой-квинси – впервые. Тем более, наедине. Вот только почему-то было ужасно неловко. Даже не смотря на то, что она явно испытывала к нему любопытство, а не ненависть, как Баззби. Он понимал, что его положение шатко и опасно. Общение на этом фоне было все равно что прогулкой по минному полу. Неизвестно кто друг, кто враг. Проще а приори всех считать врагами и быть максимально осторожным. Вопросы у него, конечно, были. Много. Одна информация о гемихтах и аусвелене поражала ум, но он бы предпочел их задать Рюкену или Юха Бах (раз уж он выбрал его, значит, должен объяснить хоть что-то), а не тем, кто был боевой единицей, мало того, что было не ясно, насколько достоверной была их информация, так еще могли использовать его расспросы в своих целях. Опасно. Лучше говорить на отвлеченные темы, но он и его собеседница все равно были очень разные. Общих точек соприкосновения он пока не находил. Если она боялась поранить свое тело (в чем он был солидарен, ибо женщина по его представлениям должна быть в стороне от всей грубости и жестокости мужского мира), то он – совсем нет. Для него это было привычным делом. Но ответ он решил сделать немного иносказательным. Соглашаясь с нею и одновременно высказывая свою позицию.
– Пожалуй, да, но мужчина должны уметь превозмогать боль и не обращать на нее внимание.
Хотя, конечно, Урью как сын врача прекрасно знал, что именно женщины способны куда лучше перенести любую боль, потому что от природы так устроена их нервная система. Мужчинам никогда не вынести того, что терпит женщина, но, осознавая это, начинаешь понимать, что его долг – избавить от любой возможной боли.
Увы, его ожидания не оправдались. Она явно пришла не для того, чтобы забрать его на тренировку, на которую он так надеялся. Его самочувствие значительно улучшилось. И Исиде хотелось понять, что же стояло за словами «Твоя сила скоро проснется». Какая сила? Он думал, что уже почти достиг высшей степени развития силы. Конечно, Рюкен не особо стремился его тренировать и приходилось додумываться до многого самому, но его знаний, наблюдательности и навыков вполне хватало, чтобы не только совершенствовать старые техники, но и создавать новые. Например, у него уже получался материализованный лук.
– Если это возможно, я бы хотел потренироваться… Очень жаль, что не вышло, – кратко заметил он, стараясь, чтобы легкая нотка огорчения просочилась в голос.
Хотя, от тренировки с Баззби он бы отказался точно. Его выступление на  общем собрании, потом встреча в коридоре. Нет уж, спасибо. Хватит. А кто такая Бамбиетта – он не знал. А девушка не так уж проста, раз дала отсылку именно к этому штернриттеру. Ведь она вернее всего также была на собрании.  К тому же, он не знает, в каких она с остальными штернриттерами отношениями. И думает ли она также, как Баззби? Или ей просто хочется развлечься. Но додумать он не успел. Следующие фразы заставили его распахнуть глаза и удивленно посмотреть на собеседницу. Такого он не ожидал услышать в свой адрес.
– Видел, конечно. Каждый день и не по одному разу. Обычная внешность…  - спокойно произнес он. - «Все такое»? О чем Вы? – повторил за ней Урью, чувствуя себя по меньшей мере пораженным, – Думаю, ко мне это не имеет никакого отношения.
С таким напором он еще не сталкивался. Плюс, уж если уж кто в этом помещении заслуживал эти слова – так это она сама. Ничем неприкрытая сексуальность, феромоны. Это можно было увидеть не только в её яркой внешности, но и было в голове, в манере общаться, в каждом жесте…
– Приятно познакомиться, Кэндис-сан, – по привычке он использовал японское обращение, выказывая одновременно свое уважение, ставя между ним и собой черту, точнее, её – выше и дальше от себя.
Имя прозвучало немного непривычно для уха, он не был уверен, что произнес его правильно и с нужным ударением. Все-таки европейские для японского уха были очень непривычными. Плюс, специфика речи накладывала свой отпечаток. Это имя, если вспомнить перевод названия одной известной болезни, на латыни означало «светлый, белый». А еще напоминало «конфету» в английском. По его мнению, последнее подходило больше, но озвучивать, конечно, не стал. Неизвестно, как бы она оценила. Возможно, как заигрывание.
Исиде не нравилось слово «прикольное», он любил изъясняться другим языком, но это явно было поощрение, поэтому Исида все-таки решил сделать еще одну справку, поблагодарив её как и положено воспитанному человеку, плюс, пытаясь воспользоваться этим моментом, чтобы перевести в другое русло.
– Спасибо. Кандзи моего имени переводятся как «Дракон дождя». А Вас интересует японская культура? Или Вам приходилось общаться с японцами?

Разговор гемихта и штернриттера протекал спокойнее и без той напряженной атмосферы, в которой начался. Пусть даже эффектная блондинка, сидящая напротив, пыталась опять смутить его, подавшись вперед, тем самым давая лучший обзор на свои выдающиеся формы, но в целом она вела себя не так вызывающе. Его огорчало, что некоторые девушки не понимали, что будоражит фантазию мужчины не то, что открыто, а то, что закрыто, что манит и притягивает взоры, одновременно с этим несет в себе загадку. Так порой чуть приоткрывшаяся ножка под длинной юбкой сводит с ума гораздо больше, чем стройные ножки, безжалостно выставленные мини-юбкой на всеобщее обозрение. Впрочем, Урью проблемы общения с противоположным полом волновали сейчас меньше всего. А привыкнуть можно ко всему, в том числе и к обнаженному телу  тем более, если видеть его постоянно, а уж с этим проблем в современном обществе нет.
Выслушав её ответ, кивнул, решив закрыть эту тему:
- Полностью с Вами согласен.
Увы, надежда на тренировки не оправдалась. Было интересно, что же умели не-гемихты. Насколько отличалась их сила от его. Урью понимал, что многое для него осталось за кадром. Смерть Учителя лишила его возможности изучать новые приемы. Тренировки с Рюкеном дал толчок к совершенствованию и развитию навыков. К этому добавлялось собственный опыт и ум, но все равно, разве это можно сравнить с настоящим боевым обучением? Хотелось увидеть собственными глазами, понять, на что способны квинси. Что ж, придется ждать. А пока – пытаться получить как можно больше полезной информации для себя.
Он еще раз повторил про себя названые имена. И задумался. Не зря из Кэндис назвала их вместе. Ей должно быть известно о намерениях штернриттеров больше, чем ему. А что если все-таки это подсказка, и он зря принимает в штыки весь разговор? Позиция Баззби была ясна, кто такая Бамбиетта – не ясно, но видимо, она с ним согласна. Неужели игра уже началась и сложилась коалиция против него? Хотя логичнее было бы представить – что все против, просто не все высказали свое мнение открыто. Но какой во всем этом интерес у этой блондинки? Любит рисковать и сделала ставку на него? Вряд ли. Или просто хочет развлечься? Нужно быть внимательнее. Она все равно должна себя раскрыть и показать намерения, а чем дольше он не будет раскрывать карт и считать всех а приори противниками, тем будет лучше. Такое уравнение, в котором одни неизвестные, ему еще не предстояло решать, как и попадать в умело расставленную и крепкую паутину. А вот, кажется, и первая проверка. Все-таки девушка не так проста, как выглядит. Ей интересно, насколько он чувствует себя в образе наследника, не вскружила ли власть голову?
– Спасибо, не будем больше об этом. Извините, я действительно был бы рад Вашей компании. Думаю, будет лучше подождать решения Его Величества. Он знает способности своих воинов и определит самого подходящего для этой цели, – он чуть улыбнулся, как бы извиняясь за свою настойчивость, –  Я, наверное, слишком нетерпелив, – ответ пришлось обдумывать, выстраивая четкие и простые фразы, делая отсылку к авторитету Императора квинси и стараясь быть как можно более дипломатичным. Опыт был, но одно дело уладить проблемы школьного масштаба, другое – сыграть совершенно чужую роль, для которой не был предназначен. Причем, все зрители еще до начала спектакля знали, что вместо всеми любимого актера выступит даже не актер второго плана, а кто-то с улицы, поэтому устроились поудобнее и уже приготовили тухлые яйца и помидоры. Шоу продолжается, а чужая маска, которая не смогла срастись с лицом, хотя бы должна прикрывать его и держаться во время исполнения партии. –  Нет,  – он чуть покачал головой, – приказывать не буду. 
Даже смешно было представить, чтобы он попытался приказать что-то тому же Баззби. А про остальных и речи не было. Да и сама Кэндис открытым текстом указала, куда его пошлют. Интересное, кстати, словосочетание, но его значение Урью не знал. Хотя примерно можно было догадаться. Уточнять даже с точки зрения получения новой информации желания не было. Сколько не учи чужой язык, все равно всех тонкостей не поймешь.
На очередные намеки об его сексуальности решил не обращать внимания, потому что блондинка вполне могла это оценить как то, что он принял это заигрывание, а потом будет обвинять его в том, что дал ложные надежды. Женщина может позволить быть себе легкомысленной, тем более, в таком юном возрасте, но мужчина не имеет право забывать о последствиях. Дистанцию нужно держать, если нет никаких планов.
–  Хорошо, Кэндис, – Исида заметил недовольство на её лице и поспешил согласиться. Раз она не сделала замечания по поводу его произношения, значит, не исковеркал её имя, уже плюс. – А ко мне можешь обращаться просто Урью. Без уменьшительно-ласкательный суффиксов. У нас это не принято.
Раз уж она попросила его о таком одолжении, должна сделать в свою очередь свое. Правда, Урью подозревал, что порой такое может вызвать совершенно противоположный эффект.
– Китаец?  – удивился он, не заметив среди звездных рыцарей квинси с азиатской внешностью. Кажется, там точно был негр, выделяющийся своим цветом кожи. Может, такой же, как и он, потомок европейцев, почти слившийся с азиатской культурой, что отделить уже сложно?  На самом деле, одинаковая белая униформа нивелировала всех, особенно когда воины стояли в стройных рядах – сплошная масса, выделиться из которой очень сложно, но у некоторых все-таки получалось. – У японцев и китайцев разные культура, традиции, не говоря об истории, пусть и есть общее черты. На самом деле европейцы для нас также со своими «заморочками»… – повторив её слово, он чуть сузил глаза, вглядываясь в её лицо, думая, стоит ли ей признаться или нет.
В этой информации не было ничего секретного, но в тоже время она могла немного прояснить ситуацию и в тоже время сделать общение более доверительным, потому что до этого он лишь «оборонялся», отвечая на её реплики, теперь же пришло время выступить самому и посмотреть, как Кэндис отреагирует на его слова. – На самом деле, до этого дня думал, что я – единственный, кто несет бремя нашего рода, а оказалось…  – он сделал паузу, показывая свое замешательство.

В душе появилось мерзкое ощущение – а для отличника вдвойне – невыученного урока. Такое было только в кошмарах, когда во время ответа, будучи полностью уверенным в своей правоте, вдруг оказывается, что земля не круглая, а все знают даже имена китов и слонов, поддерживающих плоскую земную твердь. Вот что можно с этим сделать? Урью понимал, что ничего не понимал – ни намерений Императора, ни сложившейся обстановки. Блондинке, кажется, его слова казались даже смешными и странными.
– Возможно, я не так понял его слова, но разве реальный бой можно назвать тренировкой?
Могло показаться, что Исида боится. На самом деле, ему, прошедшему не один жестокий бой, нужно было знать свои способности целиком, иначе продумать стратегию сражения просто невозможно. Подросток не хотел спорить. Во время этих слов он поменял напряженную позу с выпрямленной спиной на более расслабленную: откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу.
– Получили силу?  – удивленно повторил он, вспомнив свой обряд посвящения в Штернриттеры и присвоения литеры «А». Исида точно помнил формулировку «Твоя сила скоро проснется». Пробуждение – как процесс внутренний был совсем иным, чем получение, которое подразумевает внешнее воздействие. Так что же происходит на самом деле? И какой смысл вложен в эти буквы, кроме как создания иерархической системы подчинения? Было интересно, какая же буква у этой яркой девушки, но не с позиции – во сколько я «сильнее» её, а в том, как её способности оценил Император.
И еще одна странность. Её распирало использовать силу? Тогда почему он чувствовал себя настолько вымотанным? Отличался ли её обряд от него? И какое воздействие происходило, кроме как глотка непонятной жидкости из церемониальной чаши? Для всех проживающих в Рейхе все это было естественно, как дышать, а для него – что попытка жизни под водой без акваланга. К его удивлению, провальная тема о тренировках не была закрыта, но она рассказала о своих эмоциях, стремлениях – это было нечто новое. И видно, она была из тех людей, что легко сходиться с окружающими, но почему-то, словно на ней, как на трансформаторе с высоким напряжением стоял знак «Опасно», окончательно расслабиться и успокоиться не получалось. Возможно, так повлияло первое впечатление после пробуждения, и он не оценил её намерения не так. Или это теперь его постоянное состояние? Но, тем не менее, они перешли на новый уровень общения. И Урью надеялся, что детских глупых прозвищ как «синеглазка» и «дракончик» в свой адрес он больше не услышит.
– Вы правы, не заметил, – подтвердил он, не желая врать и делать вид, будто знает всех и вся. И уж тем более, что за столь короткое время смог рассмотреть и запомнить всех рыцарей.
– Да, я так себя и называл… – «Какая же это была глупость!» Исида чуть опустил ресницы, прикрывая глаза, вспоминая, как во время дуэли с Куросаки кричал о себе как «Последнем квинси», который жаждал разобраться со всеми врагами рода и отомстить за него. Как и с шинигами. Тогда он не понимал ничего. Столкновение с Рюкеном после потери сил раскрыло глаза на многое. В том числе и на то, что такое «Последний квинси», звание, которого тот был достоин, и которое, возможно, перешло бы когда-то к нему, вот только об условиях передачи он ничего не знал. Быть может, гемихтам оно не передается. «У меня нет желания, у тебя нет таланта» – вновь прозвучал в голове этот спокойный, бархатистый голос отца, одновременно пронзающий насквозь и отточенный, как холодное лезвие скальпеля хирурга. Неужели все так просто? Дело именно в нечистокровности? Верить в это не хотелось, даже если факты убедительно доказывали обратное. «Почему вы мне ничего не сказали, Учитель, Рюкен? Почему? Думали, что я не достоин или хотели меня уберечь от жесткой правды?» Он отвлекся от мыслей, внимательно вслушиваясь в слова девушки, ловя каждое её слово.
– И опытов шинигами, – добавил он, хмурясь, не желая вспоминать этого ублюдка Маюри, ненависть к которому не становилась слабее. В следующую секунду брови удивленно приподнялись. Вот чего не ожидал он услышать, так это слов о том, что кто-то совмещал жизнь в двух мирах. Не такие, как Рюкен, которые отказались от пути квинси, с головой уйдя в работу, а именно квинси, служащие Императору.  Ему вспомнились слова Куротсучи о том, что для опытов последним образцом был Сокэн. Видно, с того времени квинси стали осмотрительнее. –  Даже так!?
Еще он отметил слово «геноцид». Правды он не знал. Как и не знал, как трактуют эти квинси события многолетней давности. О шинигами было противоречивое мнение, но после всего, что пережили вместе, чаша весов склонилась иначе. Мыслей было слишком много. Вопросов было еще больше. Как всегда в подобной ситуации он применил излюбленный прием, позволяющий сосредоточиться: поднес левую руку к лицу, закрывая его, указательный палец привычным движением поддел стальную перемычку очков, поправляя её, устраивая на словно созданной для этого впадине. Нельзя торопить события, нельзя давить, нельзя чего-то требовать, но впервые с начала разговора они затронули такую тему, которая интересовала его. Желание узнать как можно больше, жажда истины и любопытство, жили в нем с детства, и сейчас, получив такую редкую возможность в лице вполне дружелюбно настроенной собеседницы, грех было ею не воспользоваться. Вернее всего, это отразилось на его лице, он отвык себя контролировать. Не хотелось возвращать на место ледяные заслоны и стены, но, вернее всего придется. Пусть и чуть позже.
– Я бы хотел узнать больше о квинси и о Вас, но боюсь, что мои вопросы покажутся вам слишком навязчивыми и скучными.

О логике и поступках женщины можно говорить долго, многосторонне и… ничего не понять. Если верить ученым, то у мужчин-левшей в этом нелегком пути познания есть больше шансов, потому что за их мышление отвечают те же мозговые центры, что и у женщин, но особой легкости Исида не замечал. С Кэндис общение было сложнее в разы. Было ощущение, что они говорят на разных языках. Не ясно, был ли для нее немецкий родным или нет (особого акцента он не отметил), но помимо этого барьера, между ними стояли еще культурное различие и, самое главное, понимание квинси.
– Знаю, – коротко ответил Урью на её разъяснения о том, что он должен доказать свою силу. Пусть ему это не нравилось, но деваться было некуда. Именно это сказал Юха Бах. Именно это могло доказать остальным, что он наследник, и выбор Императора был не случайным, но ему не хотелось ничего доказывать, тем более в сражениях с теми, кто до недавнего времени был его союзником в тяжелой войне, исход которой мог повлиять не только на миры шинигами и пустых, изменив равновесие мира, но и на мир живых. А теперь… он на другой стороне.
Услышав её слова о буквах, Исида чуть перевел дыхание, успокоившись. Очень внимательно относясь к словам, он перегнул палку, решив, что Кэндис вложила в них какой-то другой смысл, кроме того, что она только озвучила: получила звание, привилегии, заняла свою ступеньку в иерархии. Не больше, не меньше. Да уж, выставил себя идиотом, но, видимо, это неизбежно в той ситуации, в какой он оказался. Главное – не привыкать, а то скоро станет как Куросаки. Видимо, тот на него плохо влиял. Очень плохо.
– Возможно, чуть позже. Я не против, – ответил он на предложение о знакомстве с этим неизвестным Крисом. Интересно, насколько совпадали их впечатления о жизни квинси в мире живых? Вот над ответом на следующий вопрос пришлось подумать: – Владею, но мне не с чем сравнивать, чтобы понять свой уровень и развитие. Вернее всего, базисными.
Это было честно. Учитель был с ним слишком мало, чтобы научить всему, но он дал ему главное: основы. Про то, что он создавал свои техники (хотя это могло быть и изобретением велосипеда), говорить явно не следовало. Чем меньше они о нем и его способностях знают, тем будет лучше. Исида не имел понятия ни о собственной силе, ни о силе остальных. Его литера «А» не была щитом, ограждающим его от всех, как и не была, вернее всего, показателем силы.
Когда Кэндис поднялась со своего места, направляясь к нему, он вжался спиной в диван, стремясь быть как можно дальше от нее, но отступать было некуда. Убегать – тем более. Стыдно, позорно и недостойно мужчины. Когда она оказалась рядом с ним, решительно и настойчиво, бледные щеки вновь залила горячая кровь. Глаза широко распахнулись. Чужое прикосновение было неприятным, смущающим, обжигающим и вызывающим отторжение. Он вздрогнул. Слишком лично, слишком… все слишком. Отвечать он не смог, только кивнул. Соглашаясь с правилами игры в вопрос-ответ, решив быть максимально честным. Вот только… куда бы от неё деться, чтобы не чувствовать эти прикосновения? Хотелось испариться, провалиться сквозь землю и никогда здесь не появляться. Чужое дыхание, тепло – все слишком близко. «Дыши спокойно и ровно, не поддавайся на провокации».
– Shiseido, – машинально ответил он, отстраняясь как можно дальше и зажмуривая глаза. – Нет. Это бесполезно, потому что такая структура волос заложена генетически…
Терпеть чужую тяжесть, жар и близость тела было невыносимо. Мысли о том, чтобы что-то спросить, у него даже не возникло. Единственной задачей на ближайшее время было, чтобы она оказалась от него как можно дальше. Желательно за пределами комнаты. Если первое время он пытался поддерживать разговор, то сейчас терпеть было выше сил.  – Кэндис-сан,  пожалуйста, прекратите. Неудобно и смущает. Может быть, у вас такое и принято, но я к такому не привык.
Отпихивать её от себя – означало прикасаться к обнаженной кожи, которая была прикрыта для приличия небольшими кусочками ткани, которые и одеждой-то назвать стыдно. Такого опыта общения с девушками у него еще не было. Конечно, предложений было масса, но в его планах женитьба стояла в далеком будущем, а сейчас было не до девушек. Все предложения Исида отклонял, вежливо извиняясь и не думая о том, что разрушает чьи-то мечты, надежды и чувства. Не до этого и все, а несерьезности он не любил. Да и если бы честным, та девушка, что привлекала внимание, видела перед собой только одного парня и сделать с этим было что-то невозможно. Только ждать и помогать. Не больше.

Если раньше разговор для Урью был интересным: новая и ценная информация, как случайно обнаруженная крупица золота в мутном источнике, вызывала желание начать активное просеивание ила, надеясь на новые открытия, то теперь общение было по большей части односторонним.  Для него собственные слова напоминали глухую стену, от которой он отбивал пущенные в него пустые-слова мячи, но вот сами действия Кэндис были настолько эффективны, что неприступный с виду щит уже покрывался трещинами. Он не ответил на предложение о знакомстве с Крисом, потому что думал совсем об ином…
Голова обычных девушек, за редким исключением, была забита всяким мусором: информацией из журналов с женскими хитростями, сведениями о распродаже, писками моды, поисками своего стиля, прически, ногтей, а еще любовными переживаниями, приятными глупостями, капризами, сплетнями, пустыми разговорами, романами… Все остальное было помечено как вспомогательно-обязательное и являлось лишь тем, что мешало течению привычной девичьей жизни. И даже прекрасные представительницы Рейха уделяли подобным глупостям значительную часть времени. А уж дать наставления, пытаясь перекроить под себя мужчину, слепить идеальный образ – всегда пожалуйста. Как будто можно изменить человека, особенно, если он такого не хочет. Стараясь на нее не смотреть, он ответил:
– Спасибо за совет, но я знаю, что мне нужно. В том числе, как ухаживать за своими волосами, – Исида высказался немного резковато, стараясь держаться от нее как можно дальше, пытаясь дышать ровно и спокойно, словно на него в саванне напала огромная хищная кошка, подмяв и думая о том, что с ним сделать: съесть? Но она только что плотно пообедала. Поиграть? Но жертва не убегает. Хотя какой тут «быть как можно дальше», когда блондинка сидела на его коленях, непривычно вдавливая всем своим весом в диван. Да еще эти руки, которые хотелось убрать от себя как можно дальше. Что ей от него надо? Только это? Шепот, полившийся в ухо тягучим потоком золотистой смолы, завораживал и затягивал как любопытное насекомое за лапку в свою глубь, поглощая в себя навсегда, заставляя пробегать толпы мурашек по телу, а сами слова бесстыжие и прямые, были слишком откровенными.
И неужели все такие выводы она сделала только на основании того, что он японец?! Раз он принадлежит к этой нации, в какой степени раскрепощенной, в такой же стыдливо-чопорный, то должен быть именно таким, каким себе все на Западе представляют японца? Это вызывало возмущение и гнев: он точно никогда не примыкал к большинству, выбирая свой путь и  распространять на него  пресловутое клише – глупость. Мысли прыгали. Дышать было тяжело, будто он оказался в жаркой пустыни и сейчас сгорал под палящими лучами безжалостного солнца с зелеными глазами.  Урью мотнул головой, желая вздохнуть свободно, и избавиться от этого жара.
Кэндис говорила так уверено, с чувством. Откуда она все это знает?! Она что, такое смотрела? Почему эта блондинка знает об этой скрытой стороне жизни его соплеменников больше, чем он сам? Или же просто сочиняет? Или же завсегдатай сайтов для взрослых?..
Следующие слова поразили его еще сильнее. «Ч-чего? Почему она думает, что его голову посетили такие мысли?» Да, он почувствовал смущение, когда увидел её грудь слишком близко, но чтобы такое…  Да и в тот момент, когда Орихиме случайно чуть не разделось при нем, он был в такой панике, охваченный стыдом и шоком, что единственным желанием было прекратить это.
Терпеть больше не было сил. И к черту все воспитание и его стремление обращаться с противоположным полом как можно бережнее.  Она мало того, что не успокаивалась, пусть он явно давал понять, что ему это неприятно, так еще и продолжила игру. Когда Кэндис в его понимании зашла слишком далеко, он решительно перехватил её руки.  – Перестань! Это всего лишь ничем не оправданный стереотип! Тоже самое говорят об европейцах, но на самом деле японцы настолько трудоголики, что интимные отношения занимают далеко не первое место! – стараясь не сжимать руки больно, столкнул её с себя на диван и резко поднялся, отходя к окну и глядя на нее насторожено и строго. Краска все еще заливала лицо, но то, что Исида сделал, считал абсолютно правильно. Играться с собой он не позволит. Никогда и никому.
– Я не животное, чтобы идти на поводу у своих инстинктов,  - он порывисто дышал, но с каждым вздохом дыхание становилось все спокойнее, – Если ты пришла ко мне только за этим, можешь уходить, - он кивнул в сторону двери.

Легковое шоковое состояние постепенно отпускало подростка из своего плена, но лицо все еще горело, напряженные мышцы сводило, а к этому добавлялось совсем неуместная физиологическая реакция. «Черт бы тебя подрал…» - недовольно подумал он, понимая, что Кэндис не могла не заметить, с учетом, где была её рука. Это било по гордости и унижало чувство собственного достоинства. Не хватало еще, чтобы над ним смеялись на каждом углу, что он сам себе не хозяин. И не важно, что это – рефлексы, с которыми почти невозможно бороться, тем более, в его возрасте, когда окончательно организм еще не сформировался и часто преподносил сюрпризы. Прописные истины в любой книге о пубертатном периоде. Все это он знал, но хотелось быть выше такого примитивного животного инстинкта. Увы… Как же просто женщина может поставить мужчину в затруднительное положение, при этом не прилагая даже особых усилий.
Опомнившись, он спешно подхватил аккуратно сложенный плащ и быстро облачился в него, после чего устроился в кресле, закинув ногу на ногу. Больше всего в этот момент Исида боялся, что блондинка с присущей ей откровенностью, прекрасно поняв его действия, озвучит их. Но смеха и издевок с её стороны не последовало. Вместо этого он услышал нечто совсем другое. Поправив воротник униформы, Исида посмотрел на неё, не ожидая такого. Кэндис была словно вся создана из противоречий: женственная фигура и резкие, напоминающие излом молнии, брови и пряди волос, дерзкое, напористое поведение и умение быстро успокаиваться, умные глаза и болтливый язык. Он уже не знал, как именно относиться к её очередному жесту.
Верить? Она не вызывала у него доверия. Проверка? Да, этого он ждал, но вполне вероятно, что ему лишь подсунули желаемое вместе действительного. Может ли он утонуть еще глубже, чем сейчас? И что именно выбрать. Самый простой  вариант – это быть собой.  Не идти против себя и своей совести. Но получится ли это? Игра продолжалась и вместе с ним и напряженная обстановка. В кресле было проще обороняться. И больше он к себе на такое расстояние ни одну девушку не подпустит. Особенно в Рейхе. И европеек. Особенно европеек и уж тем более блондинок. Особенно таких.
Тем временем Кэндис устроилась на диване в непринужденной, но одновременно с этим очень живописной позе, без всякого стеснения и уж тем более неудобства. Весь её вид говорил о том, что подобное было для нее обычным делом. И сколько бы она не пыталась теперь его переубедить в своих намерениях, Урью никогда не поверит – слишком хорошо он помнил все её действия и слова. Такая бы точно могла позировать в любом виде. Вот и надо относиться к этому, как к обычной картине. Она же не вызывает никаких «ненужных» реакции. Просто эстетическое наслаждение мастерством художника. Он чуть прикрыл глаза, вспоминая, как переборол свое смущение, столкнувшись с репродукциями известных картин. А сейчас еще одна – пусть и неизвестного мастера. И смотреть он будет в лицо, а не куда-то там еще. Не важно, каким оружием щедро наделила природа красивую девушку, ум все равно выше этого. Будь он поопытнее, знал бы, чего женщины не прощают. И сколько можно нажить своим поведением проблем. Можно было бы высказаться не так резко, но теперь уже ничего не исправишь.
– Кэндис, и все-таки не понимаю, почему мои волосы у Вас вызывают такой негатив, – разглядывая отливающую синим прядь длинной челки, задумчиво произнес он, показывая, что задет этим за живое, – Меня часто упрекали, что как раз уделяю им слишком много внимания,  – опять вспомнился Куросаки, с которым они препирались из-за волос, его прическу Урью заслуженно называл дурацкой, гордясь своей, а тут такое, – Видимо, в Европе, совсем другие каноны красоты. Или в Империи? Хотя не важно, лучше сказать так, там, где Вы жили… С уверенностью могу сказать, что своим Вы уделяете очень много внимания. Они очень красивы, – заслуженный комплимент прозвучал также спокойно, не хватало еще, чтобы девушка подумала, будто он хочет продолжить игру. Он оценил её красоту, но она не для него, – И как заметил, Вы любите некоторую геометрическую правильность линии в своей прическе. Я тоже это предпочитаю, а с учетом структуры моих волос, нет смысла добиваться такого эффекта, смягчая их, а потом опять фиксируя,  – за время произнесения своих слов он подуспокоился, и нашел оптимальный ответ на последний вопрос. – Как я и сказал, стандартные, Хайлиг пфайлихь, хиренкьяку, расоутенгай и прочее… – под этим прочим могло скрываться что угодно, и было кое-что, что заинтересовало его в её словах, поэтому не медля, решил задать вопрос: – А какую именно силу Вы получили от Его величества?

Исида уже давно привык общаться с девушками на темы, которые большинство парней считали «девчачьими» (Исида-кун, какой фасон мне подойдет? Чем лучше украсить эту модель?..) Многим его чувство стиля и советы нравились (за исключением Куросаки, но он всегда был исключением. И почему мысли о нём появляются в самый неподходящий момент?!), и с подобными вопросами к нему обращались часто, правда, после занятия должности президента студсовета, на кружок оставалось уже меньше времени, но тем не менее, все, что касалось дизайна и моделирования – было любимым хобби. Вот только тема ухода за волосами поднималась впервые. Причем, явно с негативной оценкой. Он бы мог понять, если подобные замечания были бы сделаны тому же Ичиго. Он сам над ним постоянно надсмехался, особенно над его прической, его же собственная мало того, что нравилась ему самому, так еще явно вызывала восторг у женской части школы. Еще бы! Идеально подходит и к скулам, смоль волос прекрасно оттеняет бледность лица, а синий отлив так прекрасно сочетается с редким цветом глаз. И он всегда считал, что достаточно ухаживает за своими волосами! Куросаки, если бы (сдуру, не иначе) оказался в его ванной, пришел бы в ужас от фена и всех средств ухода за собой, и вернее всего, позже, не упустил бы случая высмеять квинси за это.
– Спасибо за рекомендацию, подумаю над этим, но мои волосы не подвергаются настолько агрессивному воздействию, – прядь челки легла на свое место,  своих привычек он точно не собирался изменять, но постарался быть максимально вежливым. Её же собственные старания вызвали его удивление. Впрочем, с учетом иной структуры волос европеек и их пигментацией, наверно, это было необходимо. Оставалось радоваться, что азиатские черты в нем преобладают, – Твои усилия явно не проходят даром. Ты можешь гордиться своими волосами по праву! – это было сказано искренне и с восхищением. Более ухоженных волос он в жизни не видел.
И все-таки они ушли со скользкой темы его способностей, и ему можно было бы расслабиться, если бы не  её слова о зачистке шинигами.
Непроизвольная реакция его тела была одна – Исида вздрогнул, но совсем не от страха. В этом фанатичном, жаждущем мести, взгляде  он видел тоже, что и  когда-то не замечал в своих глазах. Он ведь тоже таким был... Полным ненависти и злости на шинигами, а в результате оказалось, что больше всего он злился на самого себя. И свою слабость. И видя эту нечем неприкрытую злость, ему стало не по себе. Ему точно не могло такое понравиться! Что может быть хуже зрелища, как члены его рода убивают тех, кто стал его друзьями? А убивать самому… Было бы подобное 200 лет назад – можно было понять причину для ненависти, но столько времени прошло. Он бы сам ни за что не пустился в это опасное для жизней многих испытание на выносливость, желая доказать Куросаки, что квинси сильнее шинигами, если бы не погиб дедушка. Не стоило ворошить прошлое, чтобы отравлять будущее. Это он понимал, но собственная боль была сильнее. Что же произошло в судьбе этой девушки, чтобы вместо обычной жизни молодой девушки с яркой внешностью, желающей получить от жизни все удовольствия сразу, она предпочла военную униформу (пусть и вызывающую), строгий регламент тренировки, бои и убийства? Просто так, без причины, лишить кого-то жизни трудно. Шинигами – это не пустые, скрытые за пустой маской. Они кажутся потусторонними существами, ими движут инстинкты и голод. Даже человекоподобные арранкары вызывали у Урью чувство сострадания. Да, умом он понимал, что в случае проигрыша придется проститься с собственной жизнью, но не мог нанести последний удар созданию, способному мыслить и чувствовать, имеющему друзей, близких, желания, стремления. Боль порождает другую, и как говорил учитель – «печаль на лицах всегда одна».  Возможно, он заблуждался, видя это в девушке, но…почему-то не верил всей этой браваде об убийствах ради развлечения.
Или шинигами все-таки что-то проворачивали в отношении квинси, под руководством того же ненавистного Маюри Куротсучи? Во время боя несколько лет назад, он сказал, что «последним подопытным» был Сокен. Не было похоже, что он врал. А еще это недовольство «твой вид я уже изучил». Орихиме явно была для него интереснее. Какой-то другой капитан? Вряд ли. И почему шинигами так сравнительно легко приняли его после вторжения риока?  Лечили, позволяли ходить по Сейретею и после отпустили его вместе со всеми? Пусть и без сил. Но в этом была только его вина. Только из-за благодарности к Куросаки? Или же не видели в нем врага? А почему после фактически позволили выполнять их же работу, когда Куросаки перестал быть шинигами? От всех этих вопросов голова шла кругом.
Но в одном Урью был уверен точно: какой бы не хотелось ей казаться перед ним, на самом деле она была не такой. Взгляд стал мягче, ему стало жаль сидящую на диване блондинку.
– Кэндис, вы ведь пострадали от шинигами? – решился наконец задать он свой вопрос, хотя больше это было утверждение.

Вот чего Урью не ожидал, что кто-то когда-то скажет о его волосах, что они «непромытые». Кажется, у него даже лицо вытянулось. Во всяком случае, он поймал себя на этом спустя некоторое время, а первой более-менее связанной мыслью стало, что такого унижения испытывать еще не приходилось. Может, он все-таки не так её понял? Все дело в пресловутой трудности перевода? Может, по этой причине она не поняла его слова? Он же точно говорил, что ему такая укладка, как ей не нужна, она вроде согласилась, теперь же была против… Или они абсолютно по разному понимают, что такое нормальная мужская прическа… Еще вариант – Кэндис просто пропустила все мимо ушей, не обратив внимание на его возражения. Будь бы он в компании своих друзей или знакомых, давно бы поставил на место. Правда, никто из них бы даже не подумал такое сказать. А если бы попробовал – получил бы сразу курс лекции на эту тему. Но тут… приходилось сдерживаться. Тем более, судя по реакции девушки, которая сейчас очень напоминала любую заядлую посетительницу швейного магазинчика, да и, наверное, его самого: рассказывала увлеченно, эмоционально и с удовольствием, блондинка явно не хотела его обидеть, а… помочь.  Удивительно, что подобный эффект у девочек вызывали и средства по уходу за собой. Хотя, косметика и украшения – это их мир. Можно было бы догадаться, но просто сталкиваться с подобным не приходилось. Всё-таки в роли подружки, за исключением того случая, когда Орихиме спутала его в Обществе душ с Арисавой Тацки, он не выступал.
Тем временем девушка, словно забыв обо всем, рекламировала марки и средства. С таким азартом и страстью её запросто можно было представить  в любом косметическом салоне… Отбоя бы от посетительниц не было. Урью был согласен, что натуральные компоненты лучше всего, но с каких это пор Франция, в которой еще в средневековье нормальным явлением считалось выливать нечистоты на улицы, стала эталоном? Для него это было сомнительным. Другое дело Япония – там искусство макияжа насчитывало века!  Даже  самураи подводили для устрашения врагов свои брови тушью. И проверенные веками натуральные компоненты и ароматические композиции. Древесный воск, масла, семена камелий, мускус, камфора… Все такое близкое, знакомле с детства – и выращенное на родной земле.
– Возможно… Но на мой взгляд японские средства лучше подходят нам, потому что сделаны с использованием традиционных компонентов и учетом специфики волос… И насколько знаю, они пользуются популярностью не только у нас, потому что при их изготовлении используются экстракты лечебных трав, которые произрастают только в Японии. Плюс, морские водоросли и минералы. А над созданием новых формул работают специалисты в самых современных лабораториях.
А тем временем разговор перерос в предложение опробовать на нем. Исида удивленно распахнул глаза. Быть подопытной мышью для всяких там сомнительных шампуней не хотелось совсем.  Плюс, чутье подсказывало, что это – опасно. Девушка, сидящая напротив, была настолько непредсказуема, что ожидать можно было что угодно. Не хватало еще облысеть на радость всем недоброжелателям. Да что там обманывать себя – всего Рейха. В другой момент и в другой обстановке он бы не отказался вернее всего сразу. Но не сейчас. Не хотелось сводить её интересы к интересам обычных девушек, которые были ему знакомы, он уже не станет никогда. Вне сякого сомнения, это была хищница, не жертва и уж тем более, не серая мышка, от которой самый большой сюрприз – это письмо с признанием. Мысли чуть были не вернули его к тому моменту, когда Кэндис была слишком близко.. вторглась в его пространство, нарушила все барьеры…Ками-сама…да что это такое. Кровь опять хлынула к лицу, он чуть склонил голову, поднял руку, ловя указательным пальцем тонкую дужку – все, надо собраться, надо успокоиться, иначе…. что будет иначе, лучше не думать, просто – не думать об этом. Если не знаешь что сказать – всегда помогут клише. Что там говорят правила, ах да, куда же без этого.
– Благодарю за предложение, не хотелось бы Вас затруднять… к тому же, читал, что подобная апробация очень сильно порой портит волосы…Особенно если компоненты незнакомые.
От Урью не укрылось, что при ответе на серьезный вопрос (хотя какое он право имел его задавать?) Кэндис ушла от ответа, отделавшись общими фразами и оскорблением. Лицо при этом стало злым и некрасивым. Наверное, зря он поднял такую тему, но его терзали сомнения, что шинигами как то удалось провести и его. То, что они использовали Куросаки как хотели, ловко им манипулируя, он видел давно. Но когда марионеткой стал он? Неужели за столько времени не заметил, что шинигами по прежнему ломали квинси жизнь? И трагедия с дедушкой – лишь одна из многих? Одно дело – события поросшего быльем прошлого, а другое – черные дела шинигами в настоящем. Что же все-таки проворачивали проводники душ в своих лабораториях и застенках? От этой мысли становилось мерзко и противно.
– Мы же говорим не о событиях 200-летней давности? – Урью отвел взгляд и нахмурился.  Хотелось разобраться во всем во что бы то ни стало.