Многочисленные коридоры во дворце Императора были похожи как близнецы – идеально белые, прямые, длинные и широкие, сменявшие и переходившие один в другой, так что с непривычки в них легко можно было потеряться, но за несколько лет, проведенных здесь, Кристина научилась легко ориентироваться в этом монохромном лабиринте, поэтому нужное помещение отыскалось быстро.
Дверь, за которой находился один из захваченных в плен капитанов-шинигами, была такой же белой, как и все вокруг. Ее было бы невозможно различить на фоне стен, если бы не тонкие черные линии, указывавшие на проем, и наличие ручки чуть более темного цвета. Стражи не было из-за отсутствия в ней необходимости. Стены камеры были созданы из особого камня, подавляющего реяцу шинигами, а тяжелые цепи не давали сбежать. А входить к пленнику мог любой - никому из квинси даже в голову бы не пришло помочь шинигами сбежать.
О капитанах и лейтенантах Готея-13 говорили как о серьезных и сильных противниках, но после быстрого захвата Сейрейтея и победного возвращения штернриттеров из Общества душ о них отзывались как о не блещущих умом слабаках, не способных оказать хоть какое-то сопротивление. Штернриттеры и солдаты с удовольствием делились подробностями произошедшего, описывая, как капитаны лишились своих банкаев, как охваченные ужасом рядовые шинигами безуспешно пытались спастись бегством, как Император уничтожил самого Ямамото Генрюсая. Слушать их рассказы не хотелось, но взглянуть на одного из тех, по чьей вине они столько лет были вынуждены скрывать свое существование, было любопытно.
Кристина осторожно повернула ручку и, толкнув тяжелую дверь, вошла внутрь. Комната-камера была холодной и привычно белой. От этой бьющей по глазам вездесущей белизны даже тени в углах, казалось, утратили свою синеву и выцвели, поблекли. Кристина бегло осмотрелась по сторонам. В комнате не было никакой мебели – пленникам, тем более шинигами, не полагаются удобства.
"Могли хотя бы посадить его на пол..." Пленный капитан стоял у стены со скованными над головой руками, уронив лохматую голову на грудь, и, судя по дыханию, спал – усталость была сильнее неудобной позы. Мальчишка. Самый обычный мальчишка, если не считать седых, словно припорошенных снегом волос и созданного из рейши тела. Но удивления, что ребенок занимает должность капитана, не было. В конце концов, одна из штернриттеров, Лилтотто Лампэд, на вид его ровесница.
Кристина едва заметно нахмурилась, отмечая бросающуюся в глаза нездоровую бледность кожи, подчеркивающуюся густо-фиолетовыми синяками, щедро украшавшими лицо и руки, покрытые темной запекшейся корочкой разбитые губы и нос. Внутренних повреждений тоже хватало, об этом говорила окрашенная в кармин и сангрию физическая реяцу в области головы, груди и живота, однако травм, требующих экстренного лечения, не было. Кто-то из их медиков уже позаботился о шинигами, чтобы не умер раньше времени, а недолеченные повреждения были оставлены для сговорчивости.
Уже хотевшая было развернуться и уйти Кристина отшатнулась в сторону, внезапно встретившись взглядом с совершенно не сонными настороженными ярко-бирюзовыми глазами, и инстинктивно обхватила себя руками, закрываясь и сжимая в ладони прохладный крест, хотя висящий на цепях мальчишка не смог бы напасть на нее. "Черт! Нельзя же так пугать!"
- Тебе бы больше подошел золотистый цвет глаз. У тебя взгляд настоящего хищника, - озвучила она первое, что пришло в склоненную к плечу голову, и машинально затеребила кончик одного из хвостиков, всматриваясь в льдистую бирюзу. Шинигами и впрямь был похож на посаженного на цепь дикого зверя. – И с волосами сочетался бы неплохо.

"Отлично... Ну просто замечательно... И чего мне в лазарете не сиделось?" - но задаваться этим вопросом было несколько поздно. Что заставило ее так поступить так, как она поступила, Кристина не могла объяснить при всем желании. Просто эмоциональный порыв с ее стороны, на поводу которого она пошла и теперь чувствовала себя пойманной на месте преступления. От устремленного на нее тяжелого взгляда бирюзовых глаз по спине прошел легкий холодок, вызывая мурашки. Для полного сходства со зверем хмурому мальчишке с взъерошенными белыми волосами, так похожими на вздыбленную шерсть, не хватало вертикальных зрачков. Расхожее мнение, что любопытство сгубило кошку, в очередной раз получило свое наглядное подтверждение. Идея заглянуть к пленнику уже не казалась Кристине такой хорошей, как было вначале, но отступать было не в ее характере. Теперь все мысли были заняты щекотливой ситуацией, в которой она оказалась, и лихорадочным поиском выхода из нее. Просто уйти из камеры не получилось, а то, что она первой нарушила звенящую тишину комнаты, вовлекая их обоих в разговор, заставило обычно не испытывающую проблем в общении Кристину почувствовать неловкость. О чем им вообще говорить? Ее, как и других квинси, с самого детства воспитывали в ненависти к шинигами. К тем, кто некогда вынес им и привел в исполнение приговор, отказав в праве на существование, из-за кого их жизнь была подчинена целому своду правил, требующих неукоснительного соблюдения. Но, глядя на висящего на цепях избитого, израненного мальчишку, ненавидеть его не получалось. Он был слишком похож на обычного человека. Живого человека. Пусть без памяти о своей прошлой, земной, жизни, но с чувствами, переживаниями, мечтами, стремлениями, надеждами. Со всем тем, что делает живое живым. Но долго размышлять на эту тему Кристина не стала.
Заданный мальчишкой вопрос прозвучал резковато и насмешливо, этакая не очень хорошо завуалированная подколка, выявившая и вытащившая на обозрение ее испуг. По крайней мере так показалось нахмурившейся и моментально подобравшейся Кристине. Теперь настала ее очередь воспринимать все в штыки. "Это ж надо было так легко попасться", - мысленно отвесила она себе затрещину.
- Ты... - Кристина отвела напряженный взгляд, концентрируя свое внимание на белоснежной стене, словно там происходило нечто завораживающее и интересное. - ...напугал меня. Я думала, ты спишь, - отнекиваться и лгать было бессмысленно, пленнику действительно удалось застать ее врасплох. Кристина медленно опустила руку, оставляя волосы в покое. Дурацкая привычка теребить кончик хвоста, неизменно выдающая ее нервозность и переживания с головой, которую было тяжело искоренить, несмотря на все старания. Выпущенный из тонких пальцев крест повис спокойно и расслабленно. Через несколько секунд Кристина вновь смотрела на пленника, отстраненно наблюдая, как его эмоциональная реяцу окрашивается в вишневый цвет. Впрочем, эмоцию мальчишки было легко прочесть и без ее зрения - он не считал нужным скрывать свое раздражение. Быть объектом пристального внимания ему совсем не нравилось, что он открыто демонстрировал.
Ставший добычей хищник не переставал от этого быть хищником. Если бы не сдерживающие цепи, он бы напал на нее и вряд ли бы она смогла долго продержаться против него. Не любившая питать иллюзии Кристина отдавала себе отчет, что в бою даже с рядовым шинигами она была бы слабым противником, ее реакции как воина всегда оставляли желать лучшего, что было предметом частых насмешек со стороны других квинси. Боевые тренировки, обязательные для всех, в том числе и для медиков, давались ей с огромным трудом - сказывалось выработанное годами в больнице нежелание причинять кому бы то ни было вред и боль.
- Поверю, - взгляд глаза в глаза напоминал поединок - кто кого пересмотрит. Первой устав играть в гляделки, Кристина отвернулась и отошла к стене, увеличивая между ними и без того приличную дистанцию, хотя вторжение в ее личное пространство со стороны обездвиженного шинигами ей не грозило. - Ты прав, внешность не то, о чем нужно беспокоиться и переживать в твоем положении.
Кристина осеклась. Получилось излишне резко, хотя голос оставался спокойным.

Кристина чувствовала на себе чужой взгляд, он впивался иголками в затылок, вызывал холодные мурашки по спине - цепкий, внимательный, не пропускающий ни одного жеста, ни одного движения, выжидающий. Так люди смотрят на других, когда горят желанием убивать. Так хищник смотрит на потенциальную добычу, желая запустить в нее клыки и когти, даже если она сейчас недоступна для поимки. Но недоступность вовсе не означает нежелания поймать и уничтожить.
- Возможно. Когда устанешь, - слегка поведя плечом, Кристина вновь посмотрела на прикованные над головой руки шинигами. В такой позе заснуть было действительно очень проблематично. Те, кто притащил шинигами сюда, позаботились о максимальном дискомфорте. Поднятые и зафиксированные в таком положении конечности уже онемели из-за отлива крови и вызывали болезненные ощущения, не позволяя уснуть, но организм не может бодрствовать вечно, даже такой выносливый, как у шинигами. В конце концов, усталость возьмет свое и неудобство позы будет проигнорировано.
Шинигами не был настроен на разговор, желая свести общение со своим потенциальным врагом к минимуму и сути. Вопрос был задан сквозь зубы и обжигал ненавистью, вполне понятной из ситуации. От первой части второго вопроса светлые брови едва заметно приподнялись в намеке на удивление. "Допрашиватель, который испугался допрашиваемого? Это что-то новенькое... Или такое наблюдается в Обществе Душ?"
- Ни то, ни другое, - Кристина отрицательно покачала головой. Хотя шинигами верно подловил ее на любопытстве, внешне она ничем себя не выдала, оставаясь спокойной и равнодушной. Объяснить свое присутствие было как-то нужно, но думать долго над этим не пришлось, пленник сам своими вопросами пришел ей на помощь. Ответ о причине ее пребывания здесь пришел сам собой. - Знают. Мне приказано подлечить тебя, - косвенно указала Кристина на свой статус. - Пока ты нужен Его Величеству, ты будешь жить, - ложь и правда смешались в равных пропорциях. Но совершенно неудачная попытка выяснить ее статус в Ванденрейхе вызвала у Кристины изумление пополам со скепсисом. "Шинигами, что, совсем не учат выведывать информацию?" Хотя по ее внешнему виду и впрямь нельзя было с абсолютной точностью сказать, к какой из групп она относится.
Кристина неторопливо пересекла комнату и остановилась в паре шагов от пленника, заглядывая в настороженные бирюзовые глаза, так похожие на драгоценные камни с черными точками-сердцевинами зрачков в серебряной оправе из выбеленных ресниц. Их взгляд был холоден, как снег и полон старательно скрываемого отчаяния. Отчаянья и желания жить вопреки всему. Под этим взглядом Кристина чувствовала себя зеркалом, в котором шинигами искал ответ на вопрос, который сейчас волновал его больше всего. Что делать, когда твой мир исчез, будучи безжалостно уничтоженным? Что делать для того, чтобы вернуть его из пепла и руин? Построить заново? И возможно ли это вообще? Невозможно создать две абсолютно одинаковых вещи, вторая будет копией первой, а копия - это всего лишь копия, она никогда не заменит оригинал. Тонкая рука сама потянулась к бледному лбу пленника, но замерла на полу-движении.
- Могу я попросить тебя не показывать клыки, пока я буду лечить? - даже обездвиженный, шинигами внушал опасение. Сильный зверь. Опасный зверь. Готовый дать отпор даже сейчас. Его беззащитность не более чем видимость. - Перспектива оказаться покусанной меня мало привлекает.
Засветившаяся мягким золотистым светом теплая ладошка осторожно убрала в сторону короткую белую прядь челки и нежно легла на украшенный ссадиной прохладный лоб. Сейчас перед Кристиной не было врага. Просто раненый мальчишка, пациент, которому была нужна помощь...

"Черт возьми, что я вообще делаю?!" - мысленно задала себе вопрос Кристина. Но задумываться об это она будет потом, когда вернется к себе, а сейчас, попав в ловушку собственного любопытства, нужно было и дальше идти на поводу своей лжи.
- Ты действительно думаешь, что мне хочется тратить свои силы, чтобы лечить врага, который не раздумывая уничтожил бы меня и мне подобных? Тогда ты глупый ребенок, по недоразумению получивший звание капитана, - Кристина позволила яду просочиться в голос. То, что пленник ей не поверил, ее нисколько не смутило. В конце концов, глупо доверять врагу. Равно как и жалеть его, помогая, напомнила она себе. - У Его Величества есть причина так поступить, и мой долг - выполнить его приказ.
Шинигами мог не верить ей, но Кристина сомневалась, что ее слова о необходимости пленника были откровенной ложью. Прийти к такому выводу было несложно. Ему сохранили жизнь и, насколько она могла судить по травмам, немного подлечили, следовательно, он был для чего-то нужен, в противном случае его постигла бы участь большинства шинигами. Если не представляешь никакой ценности или полезности - будешь уничтожен. Таковы порядки в Ванденрейхе.
Слегка склонив голову набок, Кристина глубоко вздохнула, сосредотачиваясь на процедуре. Две рейреку соединились, объединяя их тела и запуская процесс копирования. Лечить шинигами было непривычно. Их тела, в отличие от тел квинси, были созданы из рейши. Ощущения от соединения были странные.
- О, так значит попыток вырваться и атаковать меня не будет, хотя я квинси? Приятно это слышать, - озвученное мальчишкой обвинение в трусости задело Кристину за живое, в очередной раз заставив отвесить себе мысленный пинок за подведшую ее реакцию. Будь она кошкой, выгнула бы спину, вздыбила шерсть и зашипела, одновременно выпуская когти и хлеща по бокам хвостом.
Идти против собственных убеждений не так легко, как может показаться на первый взгляд. Идти против них все равно что идти против себя. Это глупо и неправильно. Но как поступить, когда они не просто не совпадают, а противоречат друг другу? Долг как врача - спасать. Долг как квинси - убивать шинигами. Два взаимоисключающих друг друга понятия, поэтому отделить одно чувство от другого было сложно.
- Мышонок, ты будущий врач. Твой долг - спасать жизнь, кому бы она не принадлежала, - в памяти всплыл давний разговор с отцом. - Кем бы и каким бы ни был твой пациент, личные чувства никогда не должны брать верх, запомни это.
- Даже если он мне будет неприятен? - сидящая на стуле десятилетняя Кристина озадаченно сдвинула тонкие бровки, глядя на отца.
- Даже если он тебе будет неприятен, - Сэмуэль согласно кивнул, сжимая в ладонях маленькие ладошки дочери. - Для настоящего врача нет разделения на друга/врага. Любая жизнь - это величайшая ценность, кому бы она не принадлежала.
Вот и ответ на вопрос о правильности содеянного. А вместе с ним пришла уверенность. Кристина опустила взгляд, с удовлетворением отмечая, как оттенки красного бледнеют. Еще совсем чуть-чуть, и шинигами будет в сносном состоянии. Физическом. А вот эмоциональное... Ей, в отличие от других, не нужно было задаваться вопросом, что чувствует человек, которого шаг за шагом толкают к пропасти и который прекрасно понимает, что его туда толкают нарочно, медленно и с наслаждением сводя с ума. Достаточно было просто посмотреть на смешивающиеся в рейреку цвета. Красивое зрелище, если не знаешь, что они означают... Кристина чуть поджала губы, хмурясь. Она могла бы помочь мальчишке успокоиться, но стоило ли? Впрочем, если отнестись к этому как к части лечения, то стоило.

Завязавшийся из случайно брошенной фразы разговор все так же не клеился. Бирюзовые глаза напротив были насмешливыми и внимательными, их взгляд пытался проникнуть за внешнее и разгадать, понять, какие мотивы и причины скрывались в действительности за чужими действиями. В свою очередь, чем больше Кристина наблюдала за пленником, тем отчетливее понимала, насколько они с этим шинигами разные.
- Жалость? - переспросила Кристина и, чуть приподняв брови, саркастически хмыкнула. Сказанное прозвучало как минимум забавно. Шинигами удивлял ее все сильнее и сильнее. Неужели он действительно думал, что ему сохранили жизнь из чувства жалости? Тогда он действительно наивный идиот, живущий иллюзиями. - Этого слова нет в лексиконе Его Величества. В нем есть слово "полезность". Ты жив только потому, что нужен для чего-то, как и другие твои соплеменники. Как только необходимость в вас исчезнет, вы будете уничтожены, - впрочем, стоило признать, то же самое касалось и любого квинси. Их Император не отличался состраданием и милосердием не только по отношению к врагам, но и к своим собственным "детям", легко убивая их за малейшую провинность или бесполезность. Но, несмотря на это, они следовали за ним. Потому что не знали другой жизни и другой цели. - То, что ты не знаешь причин своего нынешнего положения, не означает, что Его Величество глуп. А вот тебе бы не помешало быть более почтительным.
Вопрос с грубым обращением подействовал отрезвляюще, словно кто-то облил холодной водой. Мальчишка картинно попробовал пошевелить зафиксированными руками, демонстрируя свою неподвижность - бицепсы напряглись в тщетной попытке. От откровенной издевки и презрения в его голосе и взгляде Кристина снова испытала раздражение. Слова пленника были обидными, но заслуженными. Он действительно не представлял никакой опасности. Так глупо повести себя перед ним было неприятно, но исправить уже ничего было нельзя, оставалось лишь плыть по течению, подчиняясь сложившейся ситуации.
- А все шинигами такие вежливые или ты прогуливал уроки этикета? Хотя больше похоже, что у тебя отсутствует инстинкт самосохранения. Или тебе больше нечего терять? - не осталась в долгу Кристина, глядя на мальчишку похолодевшими глазами и отвечая вопросом на вопрос. - Ты тоже не обременен мозгом, если думаешь, что тебя пожалели.
"Теперь он будет постоянно напоминать мне о моей оплошности..." Чувство неловкости от этой мысли усилилось. Она была в первую очередь медиком. Ее подготовка как бойца не предполагала ее участия в боевых операциях, что Кристину, впрочем, полностью устраивало. "Или у шинигами медики тоже умеют драться наравне с солдатами?"
Погрузившаяся в свои мысли и лечение Кристина не сразу поняла, что у нее спрашивают.  Вопрос вызвал удивление. "Какая ему разница?" Необходимости в знакомстве она не видела. Вряд ли они снова увидятся снова, после того как она покинет камеру.
- Альрун, - не моргнув глазом солгала Кристина, назвав первое пришедшее в голову и странно прозвучавшее на японском имя, впрочем, как и любое другое европейское, на автомате убирая падающую на глаза мальчишки седую прядь и только потом задумываясь, как может быть расценен ее жест. - А тебя? - вернула она вопрос. - Хотя какая разница, как нас зовут? Вряд ли мы снова встретимся.
Чувство симпатии в ее адрес было неожиданным и странным, но сомневаться в его искренности не приходилось. Цвет не обманывал.
Кристина убрала руку и сделала шаг назад, покидая личное пространство шинигами. Внутренние повреждения она залечила, а внешние не представляли угрозы его здоровью, несмотря на то, что выглядели отвратительно. Впрочем мальчишке все равно не участвовать в конкурсе красоты. Оставаться здесь больше не было необходимости. Кристина уже хотела развернуться и уйти, но помедлила.
- Почему ты позволил себя схватить?

Эмоции шинигами плавно перетекали одна в другую, создавая цветное великолепие, вот только в них не было ни одной позитивной, но менять их Кристина не стала, чтобы не раскрывать свои способности шинигами. Достаточно и того, что физически мальчишка практически здоров.
- Жест доброй воли и жалость, которыми, как ты считаешь, я якобы руководствуюсь, не что иное как полученный мной приказ. Твои травмы были достаточно серьезны, чтобы оставить их без лечения, так что не ищи скрытого смысла там, где его нет, - отступать от придуманной легенды Кристина не собиралась. - Назови мне хоть одну причину, по которой я должна добровольно помогать тебе или сочувствовать. Мне ни одна в голову не приходит.
Все пошло не так с самого начала. Но если и искать виноватого, то он был только один - она сама. Потому что не ушла сразу, а начала этот бессмысленный разговор. Потому что зачем-то пришла сюда. "В следующий раз когда решишь поиграть в мать Терезу, напомни себе, что это не доводит до добра..." Мысли в свой адрес были полны яда, но внешне Кристина оставалась абсолютной спокойной, ничем не выдавая своих эмоций.
Имя представившегося мальчишки было приятным на слух, тогда как ее собственное имя, как и придуманное, были достаточно сложными для восприятия японца из-за нехарактерных слогов, не говоря уже о произношении, а вот манера шинигами представляться позабавила Кристину.
- Какая официальность... Ты всегда такой серьезный? Что ж, раз так, тогда и я представлюсь по всем правилам, - Кристина фыркнула, демонстративно по-военному вытянувшись по стойке "смирно". - Альрун Арнет, фельдшер Ванденрейха. Вот и познакомились, - она насмешливо улыбнулась и вновь приняла непринужденную позу. - А правила этикета существуют в любом обществе, но буду знать, что шинигами в этом плане исключение, - на очередное высказанное ей обвинение во лжи Кристина лишь пожала плечами. - Почему ты считаешь, что я вру? Мне не за чем обманывать тебя, а веришь ты или нет, меня не волнует, - Кристина старательно не обращала внимание на грубость Тоширо. Это был его способ защиты от врага в ее лице.
"Да, прав, я никогда не убивала шинигами, только Пустых на тренировках", - но вслух она сказала совсем другое.
- Ошибаешься, - Кристина спокойно посмотрела на Тоширо. - На каком основании ты сделал такой вывод? Потому что я медик? - уголок рта слегка дернулся вверх. - Я проходила боевую подготовку, так что при необходимости убить смогу, не сомневайся. Надеюсь, демонстрировать ее мне не нужно?
Когда берешь в руки оружие, будь готов, что придется пустить его в ход и убить. Ее собственное оружие большую часть времени мирно свисало с запястья подобием украшения и увлечения Египтом. Кристина большую часть времени проводила в больнице, где не требовалось стрелять из лука и применять атакующие и защитные заклинания.
На завуалированный в вопросах Тоширо упрек Кристина лишь усмехнулась. Для него квинси были таким же злом, как для нее являлись шинигами.
- Дай угадаю - к другим. Но наш император открыто объявил вам войну, хотя мог бы напасть без предупреждения и не давая отсрочки, но ты, конечно, опустил этот нюанс. Неприятно признавать за врагом наличие благородства? Он же обязательно должен быть таким, чтобы его уничтожение выглядело благом и вынужденной необходимостью. Так было сделано вами в отношении квинси. Это шинигами не способны драться честно, вероломно нападая со спины.
Их разговор напоминал поединок на шпагах, в котором каждый старался больнее уколоть другого. Жизнь, которую пришлось вести квинси по милости шинигами, убежденных, что покончили с гордыми лучниками раз и навсегда, была далеко не легкой. Прятаться, чтобы выжить. Проходить мимо охотящихся на неприкаянные души Пустых, тщательно скрывая свою духовную силу, потому что нет возможности защититься, чтобы не раскрыть свою принадлежность к якобы полностью истребленной расе патрулирующим город шинигами.
Взгляд Кристины снова зацепился за детское лицо. "Интересно, сколько ему лет?" Шинигами взрослеют гораздо медленнее обычных людей, у них совсем другой срок жизни. Был ли этот слишком серьезный лохматый мальчишка с льдистыми бирюзовыми глазами свидетелем или даже участником той резни двухсотлетней давности?

Говорят, противоположности притягиваются, образуя гармоничное единство и целостность. Шинигами и квинси были противоположны во всем. В цвете одежды, в выбранном оружии и манере вести бой, в мировоззрении... Но вопреки расхожему утверждению притяжения и взаимодействия между двумя расами не было. Напротив, они мешали комфортному существованию друг друга. Хотя общее у них тоже было. Например, непоколебимая уверенность в собственной правоте.
- Зачем мне спорить с тобой? Оставайся при своем мнении, - Кристина равнодушно пожала плечами. Выяснять, кто правее в вопросах, где на один и тот же предмет сталкивались два разных взгляда, она не любила. Не видела в этом смысла. - Когда одна цель достигнута, появляется другая. С истреблением шинигами мы сможем жить, не скрываясь. Общая цель распадется на личные цели каждого.
Очередная попытка убедить пленника в том, что она не такая добрая, какой он себе представляет, благополучно провалилась. Мальчишка продолжал стоять на своем, но, тем не менее, он не ошибся в данной ей характеристике - на руках Кристины не было крови, она спасала жизни. Нельзя говорить ложь, на которой могут поймать. Она должна быть тщательно продуманной, а правда спрятанной где-то глубоко внутри. Только так можно уберечь себя от роковых ошибок. По правде говоря, Кристина не особо надеялась, что шинигами воспримет всерьез ее на ходу придуманную и подстраиваемую под ситуацию ложь, но то, что ей вообще не поверили, хотя сказанное отчасти было правдой и подтверждалось действиями, было неприятным открытием. Но, в конце концов, несмотря на свою показную самоуверенность, Тоширо тыкал пальцем в небо наугад и не мог знать наверняка, попал он или нет.
- Демонстрировать и практиковаться мне есть на ком. Или думаешь, что ты здесь единственный пленный шинигами? - Кристина спокойно посмотрела в глаза Тоширо. Убежденность шинигами, что она испытывала к нему чувство жалости, вызывала чувство протеста и заставляла прилагать все силы, чтобы он поверил, что он ошибается на ее счет. Потому что от такой веры в нее глубоко внутри стало больно. Потому что, когда в тебя или тебе верят, нужно соответствовать - еще один урок, который Кристина получила от отца.
А вот последовавшее за псевдо философскими рассуждениями продолжение заставило ее удивленно распахнуть глаза.
- Беспокоишься обо мне? - уголки пухлых губ приподнялись в намеке на улыбку. Кристина не стала отказывать себе в удовольствии поддразнить шинигами, отыгрываясь за его изначальную грубость в ее адрес. - Это очень мило с твоей стороны, Тоширо-кун, но не стоит, я не впечатлительная, - она не лукавила, говоря это. За годы, проведенные в больнице, Кристина повидала многое. Ее было сложно шокировать видом выпущенных наружу кишок или торчащих из ран сломанных или раздробленных костей. Тем не менее предложение было высказано недвусмысленно.
- Но ты прав, нам не о чем говорить, - Кристина резко развернулась, чувствуя облегчение и благодарность к Тоширо за то, что он оборвал этот несуразный странный разговор и она наконец-то получила возможность ускользнуть от щекотливой ситуации, которая слишком растянулась во времени, и направилась к двери. Замерев на пороге, Кристина обернулась через плечо, глядя на мальчишку. - Желаю удачи, Тоширо-кун. Она тебе здесь понадобится.
"Надеюсь, ты выживешь..." - с этой закравшейся в светловолосую голову и отдающей предательством по отношению к своему народу мысль Кристина вышла в коридор. Дверь с тихим стуком закрылась, скрывая их друг от друга.
Как только она оказалась за пределами камеры, тяжеленная гора с грохотом свалилась с плеч, но легче не стало, нервы по-прежнему были натянуты. Кристина со вздохом привалилась спиной к прохладной гладкой стене и обхватила себя руками, сминая плотную ткань формы. Сложившаяся ситуация была для нее неожиданной и новой. А еще ей было нужно хорошенько подумать над своими действиями, продиктованными желаниями. На будущее.
"Так, хватит, я подумаю над всем этим потом... Когда вернусь к себе в комнату".
Приняв такое решение и окончательно успокоившись, Кристина отстранилась от стены и пошла в лазарет. Эта мимолетная встреча осталась в прошлом, а ее ждало настоящее, на котором нужно было сосредоточить свое внимание.