Ящерка колко возилась где-то под воротником.
Ветер привычно уже подталкивал в спину – будто точно знал, что еще не все разрешено.
Куда уж больше, Рассел плохо себе представлял, но, похоже великий и могучий, который управляет всякой жизнью на земле – ежели таковой, конечно, существует, и если его власть распространяется на эту невероятную Пустыню, - имел на него, Рассела, свои планы.
Ну, или просто окончательно выжил из ума, тыкая в событийный ряд заскорузлым пальцем:
Сюда! Сейчас!
И этот "сейчас" покорно настает, не шибко заморачиваясь логической последовательностью своего наступления.
Ветер дул в спину.
Впереди – где-то на грани восприятия, едва различимые в маревном сумраке – вздымались башни.
Будто клыки, щерящиеся в небо.
Рассел обернулся – Лас Ночес же должен быть за спиной?
Ага, конечно. Лас Ночес тебе ничего не должен.
За спиной не было ничего - лишь ветер бороздил барханы, вздымая султаны пыли, серебрящейся в лунном свете.
Ветер пах полынью и дымом – интересно, откуда здесь, в Пустыне, берутся такие запахи?
Рассел  ускорил шаг, задав вопрос вслух:
- Откуда здесь вообще могут браться запахи? Я окончательно тронулся?  - не дожидаясь ответа, Рассел черпанул горстью песок, пропустил меж пальцев: - Кварц.
Словно  отозвавшись на голос, чуть справа из песка возник корявый ствол.  Впрочем, он мог торчать там добрую тысячу лет до, просто не замеченный в сумрачном мареве.
- Да хватит уже копошиться! – Рассел, уцепив пальцами, вытащил из-за шиворота извивающуюся Ящерку.
Та сердито дернула хвостом, бесшумно разевая пасть, будто пытаясь предупредить о чем-то.
- Рин, по-моему, ей что-то не нравится.
И видит небо, она в этом не одинока!
С момента, когда у стен Лас Ночес- если это, конечно, был не глюк скорбного на голову штернриттера «R», -  стала различима утробная пульсация, названная Риньери «Сердцем Пустыни», Рассела не отпускало чувство, что он угодил в калейдоскоп.
Только вместо цветных стеклышек здесь – реальности.

Вот та, где пески Уэко растворили в себе останки защищавших Императрицу, а твердыня Айзена стала оплотом квинси.

А вот – древний замок, старше самого Айзена, вроде бы выше и стройнее, и цвет камня другой, и…

А вот – бескрайнее море белесого песка, отсюда – и до горизонта, ни единого следа , ни камня, ни борозды.

Вот их с Муратой безумная пляска  в проломе стены, и слова сплетаются со свистом стрел и звоном меча, и не отпускает чувство потери, и мир так пронзительно контрастен в прорези белого костяного  шлема.

Вот гулкий зал – черные до непроглядности окна, тяжелые портьеры, соленый привкус на губах:
- Дарую тебе литеру…

Вот дорога – отсюда и до бесконечности, из-под кроссовка выглядывает чуть потрескавшийся желтый кирпич, и Риньери Мурата на полшага впереди, и в небе – ни одной звезды,  да и откуда им здесь взяться: звезды – не для каждого недотыкомки, лишь  ущербная Луна скалится над началом начал: пришли?
Придете?
Придем.
Ведь надо же откуда-то начинать эту историю.
Нужно только не ошибиться с выбором.
- Рин, ты знаешь, куда – когда – нам теперь?

В недра – так в недра! –  незнакомый азарт божественным ихором бурлил в жилах, слегка кружа и без того дурную голову Рассела.
Луна насмешливо скалилась с непроглядно-серого неба:
Что, съел, штернриттер?
Съел. Или съем. – кивнул Рассел, позволив ящерке вывернуться из пальцев и шлепнуться на песок.
Пискнув тонко, на грани ультразвука, Охас Лагарте на мгновение застыла на месте, вытянувшись столбиком и вдруг прянула вперед и вверх, взметнув пылевой смерчик.
Рассел, не долго думая – похоже, думать – вообще не сильная моя сторона – пронеслось в голове – повторил ее прыжок, будто вытряхивая себя из одной реальности в другую.
Эта другая была чуть больше похожа на привычную.
Вот и Риньери, замерший, будто в ожидании.
Или прислушивается?
Рассел прислушался тоже – гулкая пульсация, действительно схожая с сердцебиением делала воздух густым, как липовый мед.
Вздохнул – чего-чего, а меда ему не видать еще очень долго.
Если уместно этим словом заменить безнадежное «никогда».
Рассел подхватил ящерку – на сей раз она покорно обвисла в руке тряпичной игрушкой – мелков отметив странно изломанные очертания собственной тени: не может тень человека быть столь угловатой.
Но эту мысль можно подумать и позже - легкомысленно отмахнувшись, он шагнул в пролом, позволив осыпающемуся песку увлечь себя куда-то в провал.
Луна разочарованно мелькнула- и исчезла.
В процессе падения ему вдруг показалось, что он летит сквозь Пепельный путь,  куда-то к истокам галактики.
В этот момент он с костяным стуком коснулся пола.
Что-то с хрустом сломалось.
Очень хотелось верить, что не очень важная часть Рассела.
Пошевелившись, он ощутил, как, с яичным хрустом, с лица осыпаются белые осколки.
Что за?.. Маска?...
Сидя на полу, он растерянно ткнул пальцем саамы крупный осколок.
А чего ты ожидал, заигрывая с Пустыней? – внутренний голос вновь обрел привычные интонации злейшего друга Иктоми – За что боролись, тем и упоролись.
-Ну блин… - выдохнул Рассел.
Желтовато-белесый камень едва заметно светился – похоже светилась трава вдоль тропы в Лесу Меносов.
- Риньери, я что… - подобрать подходящего слова не удалось, и он неопределенно махнул рукой.
Биение Сердца навалилось со всех сторон, поглощая глупый вопрос.
Рассел поднялся - какая, к чертовой бабушке, теперь разница?
Сквозь мерное биение слышался еще какой-то звук – будто ропот толпы.
Что-то подсказывало, что туда идти не стоит.
Надо ли уточнять, что именно в ту сторону и направился Рассел, не дожидаясь подсказки своего спутника.