"Как" - это очень хороший вопрос. В нормальных условиях мечи не способны в полном объеме влиять на реальный мир. Равно как и шинигами не могут попасть в мир меча - в нормальных условиях. Но нынешние очень, очень далеки от нормальных. Одно Миназуки знает совершенно точно: что бы там не изобрел сумрачный гений науки Ванденрейха, тонкий баланс симбиоза шинигами и занпакто он воспроизвести не сможет никогда. А значит, в новом шатком мироустройстве обязательно есть лазеечка, нужно только найти её.

И он находит.

Собирается из ткани реальности высокий силуэт в змеином плаще. А прямо перед ним... У Миназуки перехватывает дыхание. Нет. Ему не может так повезти. Это нельзя назвать ни совпадением, ни везением. Это судьба.

Прямо перед ним озадаченно скалится варвар из Зараки, и занпакто смотрит прямо в ненавистные желтые глаза. А рядом - невероятное, неслыханное стечение обстоятельств! - нет той единственной, которая могла бы остановить Миназуки.

И всё это осознание хищным счастьем светится в синеве глаз Миназуки.

- Эй, - он слегка пинает в бок лежащего квинси, не сводя взгляда с Зараки. - Базз, подъем. На твоей улице сегодня праздник. Будет тебе подарок для старого доброго кайзера.

Он справился бы и сам. Но в таком деле ему не до гордости. Важна не личная победа, важен результат. Важен разъеденный труп "кенпачи" на земле, разлагающийся на духовные частицы. Остальное подождет. Самоутвердиться он уже успел за прошедшие тысячелетия.

Повинуясь едва заметному движению кисти, в руке собирается из красных тягучих капель изогнутый меч. Она так не умела. Ей был нужен физический носитель. Ему же, душе меча, такие условности были ни к чему. В остальном они были почти равны с нею. Его не жрал банкай - сила не может пожрать самое себя. Она умела лечить. Вот и все различия. А лечить - последнее, чем он собирался сегодня заниматься. Сейчас он намеревался только убивать.

О том, что будет потом, Змей пока что не думал. О том, как встретится с нею, как расскажет ей о том, отчего погиб ее любимый ученик. Или как не расскажет. Как скроет такую тайну от лучшей половины самого себя. Это потом. Сперва тайну надо было устроить. [NIC]Minazuki[/NIC][STA]Подлый летучий матрац[/STA][AVA]https://pp.userapi.com/c846017/v846017251/44ca5/6dGJ9QJIP7w.jpg[/AVA][SGN]I will be your sword and shield, your camouflage and you will be mine[/SGN]

Все могло пойти по-другому.
Если бы на месте Кенпачи был кто-то другой.  Кто-то, более привыкший к тому что занпакто –нечто большее, чем просто меч.
Кто-то, готовый увидеть в своем клинке душу.
Где душа, там и тело, верно?
Но это был Зараки Кенпачи. 
Поэтому  появление нового действующего лица не сразу доходит до одурманенного жаждой битвы мозга.
Игнорируя тонкий силуэт, маячащий на границе восприятия, он видит только, как гаснет золотистый щит исцеления.
Как отлетает в сторону девчонка.
Как раскрывается потолок, будто треснувшее яйцо.
– Убегаешь, трус? –  прыжок,  ногами ощутить старую черепицу, удержать равновесие, замах – и непривычно тяжелый клинок рассекает воздух с каким-то утробным воем.
Еще быстрее.
Еще смертоноснее, чем обычно.
– Умри!
В жилах металлическим расплавом бурлит азарт, заставляя кровь бежать все быстрее.  Все происходящее видится в багровых тонах – будто через завесу пламени.
Плевать!
Ему не нужно видеть ничего, кроме квинси – квинси, которого он должен победить.
Черепица хрустко колется под  варадзи – плевать.
Он даже не чувствует, как прогибается старая балка.
Он почти счастлив сейчас.
– Давай же, дерись или умри!
Смертоносная дуга вот–вот завершится.
Время будто замерло.
Хруст.
Едва слышное движение воздуха.
Плевать!
Важен только бой.
Только победа.
О возможности поражения Кенпачи не думает.
Не умеет.
Он умеет только побеждать.

[NIC]Zaraki Kenpachi[/NIC]
[STA]Радость битвы[/STA]

[AVA]https://fastpic.co/images/kenpachi-zaraki-bankai-by-leee666jack1.jpg[/AVA]

Отредактировано King of the Souls (2019-03-02 18:48:16)

Миназуки выскочил следом и Базз успел ухватить физиономию подлой летучей твари, которая заменила ему привычный и удобный, как разношенные берцы, фольштендинг, и порадоваться, что и на его долю придется счастья. Датены не врали. Зараки Кенпачи больше жизни любил сражения. Ему хотелось сражаться больше, чем чего-либо еще. Не убивать. Сражаться. Ходить с мелких карт не имело смысла. Сейчас "H" сработает, как отвлекающий маневр. Ему требуется только сделать так, чтобы Зараки не обращал внимание на Миназуки, и тогда, когда зеленый скат с когтями перехватит инициативу, убить этого психопата, грязно и со спины, зато быстро. Блэк мог понять мотивы шинигами, как "хранителей баланса", ему были чужды их идеалы, но осознать их необходимость он мог - это как два пальца обо**ать. Нет ничего сложного в понимании чужих за*бов. Принимать их не обязательно - не антибиотик при инфекции. У этой твари идеалов не было. Была только битва и тоска по битве, когда битвы не было. Поэтому сейчас требовалось заставить смотреть на себя, чтобы он поверил, что битва - это с ним. Четыре пылающих пальца - "Меч". Соседняя "изба" взрывается и летит горящими головешками во все стороны. Вопли и паника - самый лучший саундтрек к его выступлению. Мечи сталкиваются - хлещет сгустками рейацу, горит воздух. Надолго этой радости никому не хватит. Поэтому надо спешить.
Кувырок назад и он ощущает под ногами землю, активировать арбалет, применить склаверай - втянуть рейши вокруг себя, ударить несколькими стрелами в то место, где псих должен стоять сейчас.
- Это все, что ты можешь? А где топор? Как ты его обозвал? Назараши? Ни ума, ни фантазии! Доставай свои кости, станцуем дапстеп с мослами! - И Базз намеренно пускает стрелу так, чтобы она прошла бреющим полетом над головой дьявола из Зараки, сбрив пару волосков, точно посередке, надо лбом, и нагло прокручивает в руке меч, принявший привычный вид абордажной сабли. Земля вокруг него быстро покрывается пеплом. Это горит рейши, изображающая местную твердь. Базз улыбается - он знает, что плененный им занпакто хочет виры за свое давнее поражение, за проигрыш своей госпожи. И это - то что он обязан получить, иначе следующий безголовый труп останется от самого "H". "Ну так не спи, матрац - перехватывай инициативу, иначе мы тут сейчас до банкая доедем ненароком. Следующий голос за тобою, дери тебя все демоны ада в хвост и уши, пока он считает, что шикай - его потолок."

Он смеет не узнавать его. Воистину, есть ли пределы тупости этого варвара?! Более того: он смеет игнорировать его! Пусть в этом и был план, пусть главное - смерть гребаного Зараки, но как об этом легко забыть сейчас, когда глаза застилает ярость. Старый меч не лишен себялюбия. Старый меч сильно отличается от той, что назвалась "Рецу". А та, что была прозвана "Ячиру", хорошо поняла бы его гнев.

И тем сильнее этот гнев, когда Миназуки выясняет, что псу из Зараки не нужно даже видеть его, чтобы отражать его удары - его ведет звериное чутье, что сильнее любого зрения. И вновь - всё, как в тот раз, когда зверь был еще щенком, - он задумывается: а справится ли он без банкая? Тогда, много, много лет назад, они победили ценой страшного ранения - а мальчишка был еще совсем неопытен. Сейчас он сильнее незначительно, таковы перипетии роста и спада его сил, но теперь он опытный боец.

Тогда рядом с занпакто была госпожа - и он не мог позволить себе работать в полную силу, охраняя её. Теперь её нет, зато есть квинси, у которого шансов уцелеть еще меньше. А погибнет он - конец придет и Миназуки. А значит - кто знает, какая связь сохранилась у него и Уноханы? Кто знает, не приведет ли это и к её внезапной смерти? Так рисковать он не может.

А настырный шинигами всё еще жив.

Бесит.

Кровь Зараки знакомо-вкусна, но её недостаточно. Бой всё длится, он всё жив. Кто знает, может, он и стал бы настоящим Кенпачи - если бы только это не значило гибели Уноханы. А этого Миназуки допустить никак не мог.

- Базз, - на миг они оказываются по одну сторону воображаемой "линии фронта", совсем рядом, так, что можно говорить. Как неудобно, когда с хозяином нужно говорить вслух, используя слова. - Если так пойдет и дальше... - он уворачивается от свистнувшего совсем рядом иззубренного нодати и продолжает: - придется использовать банкай. Как скажу, беги отсюда со всех ног. Далеко беги. Тут не бывает "слишком". Понял?

Снова выпад. Снова царапина, которая только злит Зараки. Живучая тварь... [NIC]Minazuki[/NIC][STA]Подлый летучий матрац[/STA][AVA]https://pp.userapi.com/c846017/v846017251/44ca5/6dGJ9QJIP7w.jpg[/AVA][SGN]I will be your sword and shield, your camouflage and you will be mine[/SGN]

Схватка становится ярче.
Еще ярче.
На самой кромке сознания мелькает навязчивый силуэт – узкоплечая фигура, низко надвинутый капюшон.
Кожа на груди лопается будто сама собой, выплескивая алую, как раскаленная лава, кровь на пыльный песок под истоптанными варадзи.
Выплескивая восторг.
Кенпачи оборачивается, словно пытаясь задержать  взгляд на маревной тени – и забывает о ней раньше, чем заканчивает движение.
Забывает про боль.
Про кровь.
Мир становится гуще.
Воздух замирает, его более невозможно затолкать в легкие даже силком.
От жажды пересыхает глотка, безумно хочется жить.
Пить.
Драться.
Он запрокидывает голову к небу – перепелесому от дыма, от дрожащей реяцу, от выжженных войной дней безвременья.
С губ рвется хохот.
- Давай, квинси! Жги!
Квинси будто не слышит.
Шепчет какую-то чушь про какой-то меч.
Кенпачи обидно – как ребенку, которому показали игрушку, необычную и интересную, но в последний момент отобрали, не объяснив, почему.
Обида жжет глаза, застит багровой пеленой, мешая видеть происходящее.
Иначе как объяснить, что квинси уже здесь, на расстоянии руки? Вот он походя давит ладонью на грудь Кенпачи.
Ладонь горячая и тяжелая.
Беззвучно вспыхивает под прикосновением потрепанная ткань.
Херня!
Прямо в грудь бьет волна.
Будто цунами, сотканное какими-то сбрендившими богами из чистого пламени.
Оно валит с ног, забивается в глотку, выжигая из легких последние остатки воздуха.
Выжигая из тела все, что могло хотеть жить.
Кенпачи рушится наземь, будто поверженный колосс.
Несколько бесконечных мгновений сторонний зритель может видеть лишь пламя.
Но это еще не все.
Бесконечность становится прахом.
Опустошенный воздух становится ветром, вздымающим тонкую безвкусную пыль.
Здесь больше нет ничего.
Только квинси.
Только его морок-спутник-оружие.
Только темная фигура с огромным топором на плече, поднимающаяся из оседающего пламени.
Только - битва.
[NIC]Zaraki Kenpachi[/NIC]
[STA]Сильнейший[/STA]
[AVA]https://forumstatic.ru/files/0016/e7/61/56293.jpg[/AVA]

Огненный ураган вырывается из пятерни, и опадает, Базз дышит тем, что осталось от воздуха после его последней атаки. На голову сыплется пепел от остатков земли. Рейши раскалена, и,кажется, вспыхнет, стоит ему просто подумать об этом. Сердце колотится в глотке. Минадзуки ощущается рядом, только из-за падающего пепла и дыма, он может его лишь ощущать. Внезапно, ему кажется, что воздух стал еще суше. Что он стал настолько пустым и безвкусным, точно в нем не осталось совершенно ничего. Только...
- Да *б же твою душу мать!! - выдыхает Блэк пораженно. Сколько же надо, чтобы от его противника наконец остались только обугленные останки?! Чем его надо херачить-то?! Дым рассеивается и Базз ощущает рывок за ворот и летит спиной на скат воронки, подгоняемый криком меча. Он уже примерно знает, что там, среди оплавленных камней и земли. От силы, которую он вложил в свой последний удар, у него остались только жалкие крохи. Внутри клокочет бессильная злоба. Он заставляет свое измученное тело встать и сжать кулаки.
Ему не надо слышать, что сказал ему старый змей, чтобы понять, что меч решил развернуть свое последнее, полное воплощение. И находиться здесь значит поставить под угрозу не просто свою шкуру, но и смысл последней тысячи лет. Точнее те ошметки смыслов, которые уцелели в этом кипящем котле, в который в прямом смысле превращается котлован выжженной земли. Едкий запах и хохот обезумевшего меча разбивает упрямое желание набычиться и переть танком. Там, в десятке метров алое стекает под ноги мечу, по кукольно-гладкому лицу которого непрерывным потоком катятся кровавые слезы. Базз кривится и делает шаг за пределы котлована. Рейацу меча тяжелая, она жжет руки и Блэку приходится сделать по меньшей мере три шага в хиренкьяку, когда он ощущает рейацу чего-то еще кроме этого безумного ало-золотого смерча, который сходит бронепоездом с рельсов реальности в воронке, оставшейся от руконгайской улочки, в деревеньке, куда решил сныкаться опальный Готэй-13. Смерч бешено вращался и яростно бился в небеса, втягивая и разлагая все, до чего мог дотянуться. Здесь, на краю этого моря, Базз остановился, улыбка сползла с его лица, и он ощутил, как беспредельно, безумно вымотался. Инферно можно было выполнить только тогда, когда и разрушением, яростью и хаосом скрученными в  тугой жгут внутри можно было начать блевать. Когда это начинало уничтожать самого Базза. Тогда безжалостный огненный смерч срывался с ладони птицей. Где-то за грудиной нить ведущая вперед к центру разверзающегося древнего ада вибрировала от хохота бешеного духа, согревая обещанием виры "Пусть не я, но то, что я подчинил, сломает эти кости, и победа будет за мною!".
... Рейацу, дернувшаяся в отдалении, отрезвляла не хуже ведра воды со льдом. Кавалерия прибыла. Оставалось надеяться, что таких козлов, что любят разявить хавальник на чужого противника, кроме него сегодня в десанте нет.