Какова она – настоящая сила Бога? И есть ли Сила – без веры?
Способности Юхи были безграничны. Они не заключались в определённых рамках, они не являлись чем-то приобретённым. Вся его Сила была рождена вместе с ним, или даже – вперёд него. Ведь Юха с самого появления на свет не мог видеть, слышать, говорить и шевелиться. А Сила – та необъятная, несокрушимая и могущественная – уже жила. В его костях, в его крови, в его теле и мыслях. Сила родилась вперёд Юхи, поэтому никто из ныне живущих и давно умерших не смог уничтожить её. Император умирал. Сила его – жила. Возрождая из пепла его тело, его разум и, наконец, вновь смиренно подчиняясь её носителю. Баха многие считали Богом. Ошибались ли они?
…

Холодное подземелье и идеально белая комната. Именно здесь находился император, пришедший сюда с единственной целью, о которой не знал, пожалуй, никто. Даже Жизель, приглашённая сюда самим Юхой. Основная, грубая работа была завершена немногим раньше. Штернриттер «Z» как нельзя лучше подошла для подобного. Её шрифт, дарованный некогда Императором, позволял ей управляться с живой материей. Используя тела умерших, милая Жижи умела исцелять ныне живущих. Наращивать мясо на плоть, сращивать кости и восстанавливать ткани организма. И пусть симпатичная девчушка ни разу девчушкой-то и не была, являясь на деле тем ещё развратным парнем, но император благосклонно относился к тем, кто был ему полезен. Поэтому весь этот фарс юной Жизель с милыми улыбками и девчачьей одеждой его совершенно не заботил. Она могла быть хоть животным или растением – если это приносило пользу, то Юхе всё равно.
А пользу Жижи приносила. Особенно при верном применении её и её способностей. Бах отлично знал, как именно ему пригодятся его же дети.

Теперь перед императором находился готовый сосуд для души: его уже наполнила кровь, тело выглядело будто живым, но таковым ещё не являлось. Некогда обугленный скелет, извлечённый Силой Баха из банкая недавно погибшего Ямамото, принадлежал квинси. Квинси, что погиб во имя своего Императора несколько сотен лет назад. Достаточный срок, чтобы затеряться в воспоминаниях Бога маленькому человечку. Но не в этом случае. Юха отлично помнил его. И теперь император собирался сделать то, что под силу одному лишь Богу. Бах был уверен в своих способностях. Пусть нечто подобное, именно в таком исполнении, Юха и делал впервые за свою жизнь.
…

Банкаи шинигами действительно имели собственную душу и разум. Не все, далеко не все, лишь сильнейшие из них – могли накапливать в своих сущностях и иное. Воспоминания тех, кого убивали их хозяева, их привычки, их облик и даже плоть. Последнее и требовалось Юхе для его эксперимента. Жертву которого он выбрал идеально правильно. Он позволил себе улыбку – слишком искреннюю и настоящую, для такого, как император. Но она была. Хоть никто и не видел её в этой комнате, среди духовного серебра. Отсюда уже давно была выпровожена и Жизель – она сделала своё дело и более её участие не требовалось. Дальнейшее происходящее окажется за пределами миропонимания обычного человека. Бог никогда не открывал своих тайн.
…

- Хьюберт. Значит, ты тоже погиб. Ты хорошо поработал. Молодец. Возвращайся, сын мой.

Это последнее, что могла слышать душа, вернувшаяся к своему Богу почти десять сотен лет назад. Тогда Бах был благодарен своему верному воину и… своему сыну. Одному из тех, для кого время остановило свой ход. Далее существование души, как целостного духовного объекта становилось невозможным. Бах использовал силу каждого так, как считал нужным. Духовные частицы дробились и собирались по его велению в нечто новое, или ждали своего часа в забвении, пока не придёт их черёд служить своему Богу вновь и вновь. Так, как он то пожелает. Сейчас эта душа вновь сможет услышать голос Юхи. За столько столетий – впервые. Бах не торопился. Промаха здесь быть не должно – он попросту недопустим теперь, когда Император уже всё решил. Он не ошибался в своих действиях. Но на всё требовались силы. Много сил. Юха устало опустился на трон, созданный им самим из духовных частиц. Это действие было настолько привычным и обычным для Баха, что оно давно выполнялось автоматически. Император длинно вдохнул, прикрывая глаза. Сейчас от него требовалась полная сосредоточенность. Чтобы отыскать забытое в веках. Чтобы целостная душа смогла вернуться в этот мир вновь, возродившись из самого огня и пепла.
«Ещё немного. Дождись меня».
Он знал, что он искал. Там, в глубине своего сознания. Он отлично это знал. По губам скользнула улыбка – чуть самодовольная. Юха нашёл нужное.

- Пора вернуться в мир живых, Хьюберт фон дэ Шварцвальдт.

Сказанное прозвучало приказом. Но император этого не заметил в своём голосе. Или не счёл нужным заметить. Он спокойно смотрел в будущее. Голос звучал строго и уверенно, как и всегда. Как и тысячу лет до этого. Юха открыл глаза, резко поднимаясь со своего места. От созданного ранее сосуда его отделяло буквально пара шагов. Но и их он прошёл спешно, будто бы мог куда-то опоздать. Или действительно, мог. Руки императора, ощутимо горячие в этом вымерзшем воздухе подземелья, легли на грудь пока ещё мёртвого тела. Оно не сделало первого вздоха. Оно ещё не было живым. Смерть – это лишь шаг за пределы. Люди говорят, что оттуда не возвращаются. Лгут. Не понимают этого – и лгут. Себе. И другим. Но Сила Баха поистине безгранична и необъятна. Восстановить плоть, даровать силу, наделить уверенностью – это ничтожная часть того, что мог Юха. И даже в посмертии Бог способен найти нужную душу из прошлого. И вернуть Миру.

- Сын мой, ты желаешь послужить мне ещё одну жизнь.

В голосе императора слышалась мягкость. Не обманчивая – настоящая. Оттого и ужасно редкая. Он не спрашивал, зная ответ, который вовсе не требовался. Тот, к кому обращался Бах – тоже это знал. Как никто другой.

- Теперь пора, возвращайся, Хьюберт.

Юха склонился над телом – низко, едва касаясь губами ещё холодного лба. Бах выпрямился, лишь несколько секунд оценивающе разглядывая своего воина. Да, теперь это был он. Юха знал точно. И он не ошибался. Через пару мгновений на лоб по-хозяйски, уверенно легла ладонь императора – горячая от ещё не спрятанной полностью Силы. Но дело уже сделано. Эксперимент неумолимо подходил к концу. Тот, над которым его ставили – начинал жить. Грудная клетка исправно качала воздух в лёгкие, мертвенная синева медленно отступала с губ и щёк, тело наливалось живым теплом. Бах не убирал руки со лба своего воина, строго глядя на него, будто бы до сих пор опасался, что душа, приведённая в этот мир, решит покинуть новое тело.

- С возвращением, сын мой.

Голос ровный, спокойный. Где-то в его глубине отчётливо слышалась мягкость и снисхождение. Пока ещё слабое создание приходило в себя. Юха не торопил – теперь не время. Теперь следовало лишь ждать и смотреть. В их общем будущем появлялось, возрождаясь вновь из пепла, новое творение Бога. И Бах спокойно улыбался этому. Уже зная, что их ждёт.

Тело не только оживало, сознание давно захватило его, и теперь исследовало, оценивало и принимало за своё. Духовная сила возвращалась, император чувствовал это, не мешая и не торопя. Сейчас у него было достаточно времени, чтобы дать возможность своему творению прийти в себя. Осознать. Юха молчал, наблюдая из глубины своего трона за Хьюбертом, не пытаясь его ни остановить, ни поторопить. Всё шло так, как и задумал Бах. Всё шло хорошо. Хьюберт не заставлял себя ждать. Никогда ранее, и теперь – тоже. Юха усмехнулся: наблюдать за ним интересно. Не зря Бах из сотен тысяч душ выбрал именно эту для своего эксперимента. Пока он не жалел об этом.

- Как я и ожидал от тебя, сын мой, ты вернулся быстро.

Голос, достаточно мягкий и спокойный, но в нём слышалось некое торжество, даже самоуверенность. Юха любил, когда то, что он делал, получалось безукоризненно идеально. Квинси жил, как ему и повелели.

- Но не стоит так спешить. Твоё тело должно привыкнуть.

Жизнь уже вернулась, за это более не стоило опасаться. Бах был уверен – Хьюберт возвратился. И он не уйдёт, пока то не прикажет его Император. Воин даже не пытался узнать, какой сейчас год, сколько прошло времени с момента его смерти. Почему он здесь и отчего – теперь. Верно, всё это расскажет император, коль на то будет необходимость. А Хьюберта интересовало лишь то, чем он может быть полезен своему Богу. Юха рассмеялся – по-доброму, не скрывая своих чувств. Старательность его сына выглядела забавно. Нет, Бах нисколько не насмехался, и даже не думал об этом. Но хрупкое тело, только что восстановленное из пепла, созданное заново, двигалось чуть рвано, ломано, непривычно. А старания приведённой в мир живых души – слишком усердные, чересчур спешные, придавали этому новому существу вид марионетки, которую дёргал за ниточки неумелый кукловод. Воин скоро привыкнет к телу и к новому себе. Бах не сомневался.

- Можешь одеться – здесь достаточно холодно для человеческого организма.

Позволил Юха, кивнув на кушетку рядом. Там находилась обычная форма рядового квинси – чуть другая, отличная от той, что Хьюберт видел при прошлой жизни. Неизменными остались белоснежный цвет и пятиконечные серебряные кресты. Армия Баха являлась такой же мощной, как и тысячу лет назад. Быть может, стала даже сильнее. Ведь нынешнюю войну он намеревался выиграть. Будущее выглядело куда как достойнее, чем тысячу лет назад. Бог предвидел это, он не ошибался никогда, даже отступая.

- Твоё тело поначалу может подводить тебя, не слушаясь сознания. Это возможно и совершенно нормально. Не спеши. За сутки ты восстановишься полностью. Тело подчинится его обладателю и проблем более не возникнет.

Спокойно объяснил император, прекрасно зная то, о чём он говорил. Юха тоже возвращал своё тело и свой разум. И этот период занял куда как больше времени, чем теперь. Ведь проводника назад у Баха не было. Хьюберта же привели в этот мир практически за руку, предоставляя готовый сосуд для его души. Отец Юхи не мог сотворить подобного, ведь шинигами отобрали силы Короля Душ слишком давно. Но его сын оказался достаточно сильным, чтобы вернуться в этот мир. Чтобы собрать войска для очередной войны.

- Пожалуй, тебе следует знать, что с твоей смерти прошла практически тысяча лет. Та война с шинигами завершилась не в пользу квинси.

Начал рассказ Бах, говоря спокойно, и не собираясь ничего скрывать от своего сына. Хьюберт должен это знать. Юха не видел в том, что говорил, ничего предосудительного. Это его решение и его приказы, в них император был полностью уверен. Он видел будущее, он знал, как и что будет лучше по итогу. Даже если придётся отступать. Даже если придётся скрываться.

- Ты воспитал мне достойного полководца: Юграм Хашвальт идеально выполнил мои последние приказания. Квинси были сокрыты в тенях. Здесь, в Ванденрейхе, мы построили новое государство и создали новые войска. В Тенях квинси находятся в безопасности. Но война с шинигами уже начата.

Император улыбался. Теперь, делясь информацией с Хьюбертом, он вдруг осознал, какая колоссальная работа была проведена. Не только им самим. Но и его преданными воинами, его товарищами. И оттого Юхе стало радостно.

- Впрочем, ты выполнил своё предназначение и тогда, тысячу лет назад, и сейчас. Мне требовалось проверить собственную догадку о банкаях шинигами, которые квинси научились использовать, как личное оружие. Для этой цели я выбрал тебя, сын мой. И вновь не прогадал.

Он не скрывал, совершенно открыто говоря о том, что теперь воскрешённый и вновь живой Хьюберт попросту не нужен. Он уже сыграл свою роль.

- Но я не отберу у тебя твою жизнь. Тебе найдётся здесь применение, ведь в войну очень важно иметь рядом преданных воинов, тебе ли не знать об этом.

Действительно, император достаточно высоко ценил Хьюберта. Поэтому у него было будущее, как части армий Ванденрейха. Как того, кому полностью доверял сам Бог-император великой Незримой империи квинси.

Тело уверенно и быстро привыкало к своему хозяину, и вот уже у квинси не возникало проблем с пуговицами, застёжками на одежде и обувью. Форма вполне ладно села на фигуре возрождённого воина. Юха остался доволен – он не забыл, как выглядел Хьюберт тогда, тысячу лет назад. Он не ошибся.

- Вижу, ты многое знаешь и из случившегося после твоей смерти.

От императора не скрылось и это. Бах всё ещё задумчиво наблюдал за Хьюбертом, то ли из-за какой-то необходимости, то ли ради интереса.

- Я никогда не закрывал от тебя свой разум. Похвально, что тебя тоже интересует настоящее.

Чаще люди желали заглянуть в грядущее. Туда, куда им не было доступа. Некоторые особо самоуверенные личности умудрялись даже императору рассказать о мнимом будущем. Мол, вот уже через пять дней возможно будет напасть на Сообщество душ. А ещё через десять – стереть всех с лица земли. Глупцы, откуда б им знать будущее, которое так отчётливо видел Юха?! И для чего сообщать об этом ему, будто бы это они знают лучше самого Баха. С такими кайзер разговаривать не умел. Поэтому убивал как можно скорее.

- Обо всём ты непременно узнаешь.

Изрек император, но сам рассказывать не принялся. И даже так и не ответил о своём решении. Быть может, потому что его не было? Или потому, что оно являлось не тем, которое желал услышать сам Хьюберт? Но это и не важно.

- Как я уже говорил – тебе сейчас не стоит спешить.

Назидательно напомнил Бах. Массивный трон послушно рассыпался на множество духовных частиц, что подчинялись императору. Юха уже поднялся со своего места, подошёл к столу – там всё ещё находился медальон с банкаем. И пусть он уже был использован для эксперимента, но всё ещё мог пригодиться. Бах не привык разбрасываться тем, что ему может принести пользу. Поэтому медальон был непримиримо забран кайзером с собой.

- Пойдём, сын мой.

Пригласил император, направляясь прямиком к Хьюберту. Здесь его работа была завершена. Оставлять же в подземельях своего воина кайзер не собирался. Это ведь совсем не выгодно. Бах привык использовать всё и всех.

- В этом мире квинси многое записывают. Это вполне удобно: информация всегда под рукой, будь то новые сведения или старые документы.

Как-то очень по-свойски рассказал Юха, отчётливо ловя себя на мысли, что ему просто общаться с Хьюбертом. Он даже звал его сыном так легко и открыто, что сам не сразу заметил подобное. Хашвальта он давно так не называл. Последнее время тот и вовсе отдалялся от императора. Или не последнее время, а так было всегда… Но только теперь, когда вероятность потерять Юграма оказалась такой осязаемой, Юха задумывался об этом. Ещё в своих покоях Бах с трудом понимал, что Хашвальту может быть сложно. Что он устал, что ему требуется отдых. Он заставлял себя это понимать. Потому что видел, что это – верно. И лишь позже, оказавшись в штабе, на месте Грандмастера, и увидев всё то, что наваливалось ежедневно и на Юграма, Бах начал понимать, что что-то тут не так. Хашвальт будто бы забыл, что он – живой человек. Со своими потребностями и слабостями. Кажется, это забыл и император. И оттого ему было неприятно. А теперь стало вдруг легко это всё понимать, лишь только Хьюберт оказался рядом. Тысячу лет назад тот тоже находился возле кайзера. Он всегда был между Хашвальтом и Бахом. Всякий раз будто специально оказываясь между ними, дабы дать возможность им обоим сосуществовать без опасности для жизни.
«За это утро я подумывал убить Юграма не меньше десяти раз».
Мысль совсем не понравилась, император поморщился, вздохнул, и подошёл к выходу. Лишь только после того, как были сняты все необходимые для этого места защитные техники, Юха пригласил следовать за собой Хьюберта.

- Поэтому тебе не составит труда понять происходящее нынче как на вражеских территориях, так и в Ванденрейхе в целом.

Пожалуй, император гордился этим фактом. Если где-то в середине утра кучи донесений и сообщений лишь угнетали Юху, то, как только он приноровился использовать эти все данные, ему даже понравилась новая организация штабного сообщения. Всё было перед глазами, любая информация – доступна и возможна к незамедлительному получению и без использования способностей, на которые уходили не столько силы, сколько время и необходимость сосредоточения. Бах являлся воистину достойным приспособленцем. Смена деятельности от высшего командования до, практически, старшего секретариата прошла не только успешно, но и с явной выгодой императору и его Незримой империи. Юха без проблем командовал войсками, занимался стратегической разработкой боевых тактик на ближайшее будущее, практически спокойно разбирался с бесконечной документацией, и во время обеденного перерыва оживлял собственных воинов. Если кто-то ещё не считал Юху Богом, то вполне самое время! Правда сам Бах совсем не находил это чем-то особенным, полагая, что Хашвальт загружен так ежедневно, и что всё происходящее – вполне естественно, просто он отвык от подобного. Переложить работу было на кого, но Юха то ли об этом вовсе не подумал, то ли попросту не доверял. Или императору вдруг стало крайне интересно разобраться во всём самолично.

- Полагаю, сводки с полей тебе вполне понравятся, сын мой.

Император ухмыльнулся, и повёл своего старого воина… совсем не в тронный зал. И даже не в собственные покои. Юха уверенно шёл по длинным коридорам штаба прямиком к кабинету Хашвальта. Там как раз новые донесения должны уже накопиться, кайзеру было интересно, поэтому он напрочь забыл про поистине огромных размеров тронный зал, который являлся ему полностью привычным. И вёл Хьюберта туда, где понравилось быть Юхе, будто бы желал показать ему нечто новое, необычное, интересное.

- Уэко Мундо, Сейрейтей, мир живых – всё охвачено квинси, на этот раз я распорядился не упускать ничего из виду, дабы получать полную картину происходящего, в любом из миров. Перемещения, жертвы, сражения.

Необходимость Хьюберта вырисовывалась сама собой, безо всяких объяснений. Нет, Юграм вполне справлялся со своей работой, он вырос в отменного воина и был серьёзной опорой кайзеру. Его уже не нужно опекать, только иногда напоминать о том, что он всё же живой человек, а не искусственная марионетка, которая может работать без перерыва и отдыха. Императору же требовался тот, кто мог заменять Хашвальта без вреда для общего дела. Иначе Юха рисковал счастливо зарыться в бумажной работе ещё на пару столетий лишь потому, что ему это вдруг вполне понравилось.

Отредактировано Juha Bach (2018-06-13 17:14:48)

За свою достаточно долгую жизнь, Юха очень привык целиком и полностью вникать в те дела, которые доходили до императора. То было очень важным и нужным: на высшем уровне командования ошибки должны быть либо минимизированы, либо ликвидированы вообще. Потому кайзер являлся последней инстанцией власти. Выше никого нет. Никто не исправит промахи Императора. Государство квинси существовало более тысячи лет, и вполне даже процветало. Видимо, Бах и его приближённые действительно являлись очень сильными управленцами. Остальное, на более низких уровнях, возможно решить и поправить. До того момента, пока сильна высшая власть.
Но эта привычка императора вникать во всякие дела самолично и полностью, теперь играла с ним злую шутку. Юха с одинаковым азартом брался за всё, что ему подсовывали под руку. Ранее имелся сильный фильтр, который попросту не позволял императору получить доступ ко всему подряд – за ненадобностью. Грандмастер тоже навряд ли акцентировал внимание на том, что могли решить те, что находились ниже его. Поэтому данные и отчёты, что получал на руки император, действительно требовали его внимания. Но фильтр случайно поломался, и Юха успел вначале запутаться, устать и даже проголодаться, а позже – привычно заинтересовался происходящим. И принялся решать всё подряд, что только ему под руку попадалось. Да он даже «обидчика» Блэка нашёл, который ему гвоздём на дверь приказ прибил. Зачем? Вот если бы кто-то задал подобный прямой вопрос лично императору – Юха бы ответить не смог. Но такой человек, который способен был задавать компрометирующие вопросы в лоб самому кайзеру, ещё не родился. Или уже умер.

- Проходи.

Миновав приёмную, совершенно не обратив внимания на секретаря, Юха по-хозяйски, рывком открыл дверь кабинета Хашвальта, заходя внутрь. Достаточно просторная комната была безукоризненно чистой и вполне светлой. А на столе, сложенные донельзя аккуратными стопочками, мирно дожидались новые документы, отчёты и донесения. Бах, кажется, обрадовался. Если Хашвальт с чем-то медлил, вынужденный в определённых моментах дожидаться приказов императора и его мнения, то Юхе то совсем не требовалось. Он не забывал ни об Обществе душ, ни об Уэко Мундо, умело, привычно используя всех и вся лишь в собственных целях. Бах собирался выиграть эту войну. И он прекрасно знал, как именно это можно сделать. Так же, как понимал, что следует не распылять силы, и непременно позаботиться о надёжности тылов. Рисковать удачным положением нельзя.

- Обо всех штернриттерах ты можешь узнать из собранных датенов. Некоторые из них остались с прошлых веков. С некоторыми ты уже знаком, но большая часть – это новые люди. Я представлю тебя всем позже.

Если император собирался это делать прилюдно, значит, навряд ли Хьюберт останется с лычками рядового солдата. Их-то всем не представляют. Но и опять – Юха отчего-то молчал о назначении своего воина. Причины тому, вероятнее всего, имелись. Но понять их не предоставлялось возможным.

- О наследнике мне с тобой говорить на данный момент нечего. Его сила очень специфична, потенциал её не раскрыт. В остальном он ничем не интересен. Ему придётся крайне многое осознать и переосмыслить.

Высказался император, занимая место во главе стола. И он ведь говорил совсем не о Юграме. О нём Юха отзывался совершенно иначе, как о сильном полководце, не скрывая своей гордости за проделанную Хьюбертом работу.

- Садись.

Кивнув на стул возле стола, приказал Юха. Командовать и распоряжаться у него получалось куда как лучше, чем разговаривать по душам.

- Сводки последних военных действий.

На стол перед Хьюбертом легла папка, кайзер недобро ухмыльнулся ему. Императора интересовал не наследник, и не Хашвальт. И даже не только что воскрешённый из небытия старый воин его армий. Он был полностью увлечён войной. Впрочем, как и всегда. Битвы и жизни для Юхи – это одно и то же. Он совсем не видел в этом разницы. И никоим образом не разделял их.

Отредактировано Juha Bach (2018-09-09 17:21:04)

Во взгляде Хьюберта, даже в его действиях – интерес. Он не пытался его скрыть, спрятать. Возрождённый из пепла квинси нетерпелив, словно малый ребёнок, но император не видел в этом ничего плохого. Его будущее – уже известно. Поэтому Бах лишь ухмыльнулся на несдержанные вопросы. Хьюберту позволялось их задавать даже в те стародавние времена. Сейчас, в этом настоящем, Юха не видел причин вдруг не ответить своему сыну.

- Я объявил его наследником несколько дней назад. Откуда ему быть готовым? Его способности уникальны. Он силён сам по себе.

В голосе императора отчётливо слышалась уверенность. Юха не сомневался, что Исида сможет выжить в любой из битв, куда бы его ни отправил бы Бах. Но далеко не из-за силы этого квинси произойдёт подобное. Урью сам навряд ли мог сказать однозначно – на чьей он стороне. Шинигами – враги квинси. Ванденрейх объявил им войну. Только младший Исида ничуть не отличался от своих предшественников. Ему присуще такое же своеволие, как и его отцу. Он такой же упрямый в собственной глупости, как его предки.

- Это не так важно.

Непреклонно заявил император, недобро хмурясь. Хьюберт тоже предпочитал интересоваться чем угодно, даже новым наследником, но не войной. Юха и забыл, как же сложно найти тех, кто заинтересован в битвах так же, как он сам. Кто живёт войной всецело, постоянно, до конца. Хашвальт отчаянно пытался быть под стать своему императору. В итоге сам поверил, что может быть Богом. Глупый мальчишка. И сам Юха тоже – глупый. Не смотрел на Юграма, не видел того, что с ним происходило. Всё видел и знал! Чёртово будущее, проклятое прошлое, грязное происходящее. А этого – не заметил, не подумал заметить, не решил, что важно. Хашвальт вымотал себе до той опасной степени, когда собственные действия видятся будто со стороны. Притупляется восприятие, многое становится безразлично, и в первую очередь – ты сам. Потребности, желания, стремления – всё меркнет в серой обыденности, что повторяется из раза в раз, изо дня в день. Юха испытывал что-то сродни обиды. Больше за свои действия. Но это ему ничуть не помешало притащить себе нового наследника и объявить о нём во всеуслышание. Разумеется, мотив у его действий был и весомый. Только вот, кажется, этого не понял даже Юграм… И это тоже печалило императора.

- Война набирает обороты. Преимущество Ванденрейха стоит использовать сейчас – шинигами не будут сидеть на месте, дожидаясь, пока их убьют.

Холодно, куда как резче, чем до этого, говорил император, будто бы пытался донести до Хьюберта всю важность происходящего. Именно этого – войны. Но тот тоже смотрел куда-то не туда. Его волновал наследник – кайзер не сдержал явной, презрительной улыбки – как бы заговорил его сын, узнав вдруг, что наследником императора Ванденрейха ныне признан гемишт?! А он узнает. Чуть позже – узнает. И не сможет перечить, как не смог и Юграм.
«Хашвальт… Даже ты предпочёл не понять меня».
Поэтому от Хьюберта император ничего и не ждал. Эйфория от удавшегося эксперимента проходила, и во взглядах Юхи уже не виделось ни тепла, ни понимания. Баху стал безразличен и этот его сын. Всё, что по-прежнему интересовало кайзера – так это война. Растоптать мир шинигами куда важнее, чем понять кого бы то ни было. А ещё император вновь забыл о своей верной цели, той, ради которой всё затевалось. Ведь не кровь шинигами изначально интересовала Юху, не их сила, которую он впитает, дабы не утратить собственные способности. Бах собирался вернуть себе то, что у него отняли ещё тогда, более тысячи лет назад… Что же он намеревался делать теперь? Жажда крови и войн вновь пересиливала.

Глядя на Хьюберта, Юха лишь хмурился. Был ли его воин раньше другим? Баху он помнился исполнительным и надёжным. Тем, кому мог доверять даже император. Почему сейчас кайзер этого не видел? Или не хотел видеть.

- Это будущее.

В спокойном, ровном голосе Юхи отчётливо звучали уже не холодность и безразличие. А презрение. Будто бы перед ним находился не его сын. А что-то грязное, мерзкое и совершенно ненужное. Может даже – донельзя глупое. То, что, по сути, изначально, никак не может находиться рядом с кайзером.

- Меч? Врагов?

Он смотрел внимательно, в глаза, будто бы именно там что-то должно было найтись. Что-то важное, крайне нужное императору. Но не находилось.

- Где же твоё оружие, с чем ты собрался идти в бой?

Юха рассмеялся – жестко, надменно. И не отвёл внимательного взгляда от Хьюберта. Он не мог ошибиться в нём, просто не мог. Как не мог ошибаться и в Хашвальте… но ошибся. То, что император поутру уложил спать, мало напоминало Грандмастера Ванденрейха. Вторая половина его, Юхи, не могла быть такой слабой. Просто потому, что они – сообщающиеся сосуды. Если одна половина единого целого представляет собой слабое существо, то как оказаться сильной второй половине?! Это по определению невозможно. И это значит, что слаб не только Хашвальт. Но и сам бог-император. В чём же на самом деле ошибался Юха? В Хашвальте? Хьюберте? Или в своих целях.

- Ты возвратился к жизни и принялся считать себя пророком?

Никогда не понимал Юха, отчего же каждый пытается говорить об этом будущем. Сила его и вовсе считала своими врагами всё, что слабее.

- Сколько ты его собираешься ждать? “Того момента, когда”… “Сможет пронзить”. Отчего ты решил, что подобное будущее вдруг случится?

Кто-то желал победы, но не хотел воевать. Кто-то полагал, что можно достичь будущего ничего не делая в настоящем. Будто бы грядущее – это такая странная вещь, которая случается вдруг, внезапно и прямо сейчас, без вмешательства кого бы то ни было. Юха отлично знал, что такое будущее. Он видел его постоянно. И отлично понимал, что тот набор вариаций ежесекундных событий слишком изменчивый, чтобы его возможно было предугадать, предсказать. Всё, что остаётся делать – выбирать самые приоритетные события из происходящего и следовать им, достигая цели. Помимо Баха этого мало кто понимал. Ведь не у них перед глазами каждый раз маячит с пару сотен вариантов свершающегося, и непременно один из них потянет за собой неверную цепочку, приведя к гибели Ванденрейх в целом и императора в частности. Осознавать это – тяжело и горько. Любому, кто хоть раз попытался это увидеть. Хашвальт по молодости приходил от подобного в такое уныние, что собственная смерть не казалась ему чем-то таким уж и страшным. Юграм молчал об этом, послушно натягивая маску безразличия, дабы не увидел его чувств император. Юха молчал о том, что прекрасно знал, какие испытания валятся на плечи юного Хашвальта. Как молчал о том, что понимает, насколько тяжело Хьюберту. Но император никогда не сожалел о том, что делал. Он не понимал, как это – сожалеть. Что такое жалость? Что такое сострадание? Как это – понять кого-то? Юха делал то, что делать было необходимо, выбирая из всех вариаций событий самое правильное. Ведь Бах был богом. Который порой не слышал своих людей.
«Ошибся ли я в них, или они ошиблись во мне?»
Не умел Юха сомневаться и ставить под сомнения собственные действия. Он умел воевать. Но нужна ли война всем остальным? Юграму. Хьюберту. Урью. Штернриттерам… Хельге, что каждый раз подобно Хашвальту натягивала непроницаемую маску безразличия перед императором. Элене, той маленькой рыжеволосой капитанше, которая, кажется, даже сама поверила в то, что может не бояться кайзера Ванденрейха. Паулю – до жути исполнительному пареньку, который так уверенно завалил самого императора кучей документов по первому его требованию. Юхе нужна война. А что нужно его народу? Теперь, оказавшись внезапно так близко к простым подданным, Бах задумался об этом впервые за очень долгое время. Хьюберт был другим. Он служил верой и правдой императору долгие годы. Он привык выполнять лишь то, что говорил Юха, и поступать так, как то требовалось кайзеру. В тех сотнях тысяч вариаций происходящего, которые видел император постоянно, некогда на Баха поднимали оружие все, включая Хашвальта. Любой из штернриттеров. И иных подчинённых. В какой-то момент непременно появлялась та самая вариация будущего, когда они все выступят против императора Ванденрейха. Все. Кроме Хьюберта. Не имелось такого будущего, ни в одной из версий, когда этот сын шёл против отца своего. За долгое время Бах впервые осознал это, почувствовал рядом. Что бы сейчас ни сделал бы он – Хьюберт примет это как должное и нужное. Юху окружали очень разные люди. И об этом тоже забывал император.

- Вначале тебе понадобится хороший меч. И немного практики – тело быстро вспомнит то, что знаешь и умеешь ты, сын мой.

В голос Баха возвращалась мягкость. Нехотя, будто бы являлась она чем-то чужеродным, чего никак не могло быть здесь и сейчас.

- Война с шинигами – это лишь то, без чего невозможно получить доступ в измерение Короля душ. Конфликты – всегда неприятное дело. С Обществом душ у нас и нет никакого конфликта. Они лишь встали на моём пути. Поэтому будут уничтожены. Мои штернриттеры с этим справятся.

Сам того не осознавая, но Бах вспоминал свою основную цель, оборачиваясь от такой привычной и нужной войны к совершенно непонятной мирной жизни.  Не поэтому ли и был выбран для возвращения именно Хьюберт? Ведь когда рядом находится тот, кто выполнит любой твой приказ, не сомневаясь ни разу, начинаешь внимательнее отдавать эти самые приказы. В Хьюберте было то, чего не имелось у Хашвальта. Доверие. Абсолютное, полное, безоговорочное. Он доверял императору, император доверял ему. Оттого война, как то и требовалось, занимала своё законное второе место в приоритетных целях. А Бах вспоминал о том, для чего это всё затевалось.

Ни агрессии, ни недоверия, ни злости, ни попытки возразить. Ни одной. Ничего. Будто бы Хьюберт даже не думал о том, что может спорить. Что имеет право открыть свой рот, и высказать императору всё, что считает нужным. Даже в мыслях его не имелось того, что он мог возразить Юхе.
«Как же я от этого отвык».
Император улыбался – открыто и спокойно. Ему перечили редко, но он всё равно прекрасно знал, чувствовал, видел, что людям желалось высказать многое. Но они не могли. И оттого только злились, пытаясь вытерпеть присутствие Юхи лишь потому, что он тут всесильный правитель Империи. Его боялись, его желали убить, его ненавидели. Так было всегда. Нет. Так было почти всегда… И то прошлое, в котором не имелось ни ненависти, ни злости, вдруг находилось теперь здесь, рядом, прямо перед императором.
«Как я мог забыть…»
У Юхи была очень полезная привычка: держать тех, кто способен его убить, максимально близко к себе. Так их возможно контролировать. Всегда. Везде. Постоянно. Изо дня в день. Этакая непрекращающаяся война, которая в какой-то момент выматывала противников Баха и заставляла смиренно подчиняться. Служить ему верой и правдой. А ненавидеть – изредка, тайно, боясь ежесекундно, что он узнает. Наивные люди! Он всё всегда знал. Знал, что ему желал смерти даже Хашвальт. И Исида. И многие другие. Он привык жить так – в постоянной борьбе, войнах, битвах. Привык до той степени, что совсем забыл, как это – когда кто-то испытывает рядом с ним другие чувства.

- А не найдётся – так сделаем тебе оружие. Такое, какое сочтёшь нужным ты.

Хьюберт всегда был таким: никчёмным, ненужным, слабым. Он никогда не мог стать сильнейшим воином в армии Баха. Но сила этого квинси поражала. Она пугала даже Юху. Тогда, в самом начале, он даже не поверил. Как это – кто-то его любит вот так? Потому что Юха просто... существует? Кто-то нуждается в нём не потому, что Бах способен даровать силу, не потому, что он повелевает тысячами армий, не потому что он – всесильный император. А просто потому, что Юха – есть. Весь спектр человеческих чувств кайзер попросту не понимал. Тем интереснее ему казались вот такие их проявления.
Хьюберт являлся поистине идеальным сыном, коим не стать никогда и ни за что ни Хашвальту, ни Урью. Никому! Юха любил его. Вот таким, каким он был. С его слабостями, с его ошибками, с его преданностью. Он, наконец, вспомнил. Ещё тогда, когда задумал этот эксперимент, Юха не осознавал, отчего выбрал именно этого квинси. Почему? Для чего? Может лишь потому, что до конца не был уверен, получится ли вытащить из памяти банкая хоть что-то? Он никогда не делал ничего подобного, ведь мог ошибиться. И тогда возвращённое из пепла, восстановленное из небытия исчезло бы. Если это был бы Хьюберт – то переживать-то и не стоило. Подумаешь, уничтожить его полностью. И именно поэтому кайзер не ошибся. Потому что очень уж не хотел потерять конкретно этого квинси. Хьюберт был выбран лишь потому, что являлся единственным, за кого Юха готов бороться до конца, лишь бы оставить себе, не потерять. Потому что Хьюберт принадлежал только ему!

- Ты не бесполезен. И это ты знаешь даже лучше меня.

Мягкость в голосе Баха не звучала уже как-то странно, будто нереально. Наоборот, всё выглядело так, как и должно было выглядеть.

- Сядь уже, что вскочил-то? Я не намерен тебя наказывать.

Мирно распорядился император. Действительно, Хьюберт, по сути, не сделал ничего плохого. Хотя Бах карал и за меньшие проступки – по настроению. Сейчас оно у Юхи было вполне хорошее. И лишь улучшалось со временем.

- Сила Хашвальта раскрылась в полной мере. Я изучил её полностью, более он не сможет превзойти меня. Потенциал раскрыт. Пожалуй, это сильнейшее дитя, встреченное мною. Я бы не смог раскрыть всей его силы без тебя.

И за это Юха был благодарен Хьюберту отдельно от всего остального. Он даже практически не лгал – да, возможно, сам Бах увидел бы, как именно стоит готовить Хашвальта. Только вот, он бы таки не успел, начни он с нуля, с самого начала. Потенциал Юграма был поистине огромен. Но даже у него есть предел, за который попросту нет доступа. Он ведь не Бог, как Юха. Благодаря таким, как Хашвальт – избранным из лучших, Бах становился сильнее. Приобретал новые знания, понимал, каким образом он способен превозмочь то, что может его уничтожить. Одна из причин поиска нового Наследника и именно этот титул при, пожалуй, бессмертном правителе – такой квинси способен убить Баха, став новым Богом, шагнувшим за тысячу различных пределов, не говоря о своём собственном, как то делал и Юха. На данный момент времени, ему попадались те, кто мог сотворить подобное, но ни одного – кто бы это сделал, дойдя до конца. Данное не означало, что бывшие наследники слабы – совсем нет. Они сильны, как квинси, как воины. Они лучшие. Но этого недостаточно, чтобы унаследовать имя самого Бога.

- Новый наследник смог выжить в ходе Аусвелена, в котором погибли все гемишт квинси, обитающие в мире людей. Все, кроме одного.

Чуть прищурившись, император ухмыльнулся. Да, его наследником теперь был объявлен нечистокровный квинси. Да, император не видел в этом ничего плохого. А что же видел Хьюберт? И имел ли он право видеть что-то иное.

Разумеется, Хьюберт не мог не уточнить. Бах ухмыльнулся – ему ли об этом не знать. О том, что его первый сын вполне любопытен. И о том, как именно он относился к нечистокровным – грязным – квинси. Тем, кому не посчастливилось родиться от чистой матери. Тем, чьи родители напрочь пренебрегали правилами родовой линии, будто ввели их просто так и они ровным счётом ничего не значили. Девять лет назад Бах всем красочно напомнил, что его законы полагается соблюдать, иначе будет очень плохо. Хьюберт разве что на пол не сплюнул, произнося это слово. О, сколько эмоций. Кажется, Бах и правда отвык от него. Хашвальт таким не был.

- Верно. Нынешний наследник не чистой крови.

В спокойном голосе императора не было ни холодности, ни недовольства. Юха видел многое и постоянно. Но ему не требовались способности, чтобы предсказать Хьюберта. Слишком долго находился этот квинси подле Юхи. Слишком хороша была память Императора. Он предвидел всё. Или то, что желал предвидеть? Точнее, что входило в его понимание. Остальное же он отбрасывал как ненужное, целиком и полностью игнорируя. Поэтому он не понял Хашвальта. Поэтому он не увидел, что гнетёт, снедает его. И теперь он смотрел на Хьюберта, не понимая и этого сына. Баха многие считали Богом. Очень многие. Возможно, в чём-то они были правы. Юха не умел видеть ту неправильность в людях, которую видели другие. Ярлыки, что вешали друг на друга человеческие существа, Бах не брал в расчёт никогда ранее и теперь тоже. Он не понимал, для чего они нужны, не видел в них никакой ценности и проку. Как не понимал и того, отчего же людям это так важно. Есть полезность любого существа и способы её максимального извлечения. Остальные пережитки человеческого общества, такие как звания, высокое положение, красота, прошлое рода – не более чем потребности общества различаться на своих и чужих. Правильных и не правильных. Юха не понимал, отчего это так важно многим. Он просто использовал эти особенности общества в своих целях. Но, в отличие от ситуации с Хашвальтом, на этот раз Юха пытался осмыслить поведение Хьюберта. Попытался, попробовал понять. Глядя всегда сверху, всей грязи мира не увидеть. Да Юху никогда и не интересовала грязь. Но теперь император больше не смотрел свысока. Оказавшись здесь, среди обычных людей, в кабинете Хашвальта, ему пришлось лицезреть и грязь, и ложь, и ненависть, и злость. Отчаяние, страх. Так же, как и преданность, уважение, понимание, желание сделать что-то лучше. Привнести в будущее то, отчего оно станет светлее. Противоречивые события и чувства не могли никогда соединиться воедино, но в этом обществе, среди обычных квинси, всё перемешивалось, множилось. В итоге оставляя больше положительный отпечаток на будущем, нежели отрицательный и ненужный. Это тоже было выгодно, хоть и странно.

- Родись он чистокровным – от него было бы куда как больше пользы. Но его отец решил всё по-своему. И уже поплатился за своё недостойное решение.

Нет, Исида Рюукен до сих пор был жив, император оставил ему его жалкую жизнь. Ведь есть вещи куда страшнее собственной смерти. Юха Бах знал это.

- Он не станет чистокровным оттого, что я объявил его своим наследником.

Объяснил кайзер, этими словами подтверждая своё отношение к Урью. Юха не считал его тем, кому он обязан обеспечить абсолютную защиту. В отличие от Хашвальта – Хьюберт должен это помнить тоже – которому Бах покровительствовал с самого начала, теперь Юха уверенно говорил о том, что новый Принц Света, гемишт по крови, даже с подобным высоким титулом не ценился императором дороже обычного рядового воина. Кайзер собирался использовать Урью так, как то будет удобно ему самому. И на этом всё. Юграма, ещё в том юном возрасте, когда он толком мечом-то махать не умел, опасались очень-очень многие лишь потому, что тронь сейчас наследника хоть пальцем – и покарает за подобное действие сам император. А Юха, особенно в ту пору, крайне не отличался милосердием. Тысячу лет назад Бах непримиримо дал понять всем: его Наследник находится под прямым покровительством и защитой самого Императора. Примерно так же было и с Хьюбертом – Юха всегда оберегал своих детей. Всегда. До этого момента. Исида Урью не удостоился подобного отношения. Исида Урью будет вынужден смириться с этим и попытаться выжить среди квинси, которые считают его грязью под ногами. Жестоко? Вполне. Но ведь из-за чего-то подобное решение принято, а значит, император либо видел в будущем нечто такое, что натолкнуло его на подобные отношения, либо ему не требовалось наблюдать и этого – хватало происходящего в настоящем. Бах видел только прямую пользу в новом наследнике. Он собирался лишь использовать его так и в тех моментах, когда то выгодно Ванденрейху.

- Но он обладает той силой, которая мне понадобится.

Невозмутимо рассказал Юха, нисколько не скрывая своих планов на Урью. Возможно, что-то изменится в будущем, но уж точно не здесь и сейчас.

- Полагаю, у тебя остались ещё вопросы. Я слушаю.

Император постепенно вспоминал Хьюберта, это было вполне просто делать – он всегда помнил об этом сыне, попросту не мог забыть. И теперь предугадывать его действия казалось делом простым. Сейчас он думал о том, что недоверие Хашвальта и его нынешнее состояние сильно связаны между собой. Юграм скрывал слишком многое. С такой ношей действительно начнёшь задумываться о смерти, как о единственном выходе из ситуации. Но Грандмастер Ванденрейха не мог позволить себе лишиться жизни. У него было то, что его крепко-накрепко держало в этом мире. Юха усмехнулся.

Отредактировано Juha Bach (2018-09-09 17:22:27)

За Хьюбертом Юха наблюдал с не особо скрываемым интересом. Бах видел будущее, но сейчас ему отчего-то не хотелось заглядывать туда. Этот квинси был живым. Он тоже думал, чувствовал и жил, как и многие другие. Именно от этого ужасно отвык кайзер. Отвык до той степени, что начал забывать, как это – видеть перед собой живых людей. Юху многие считали богом. Только он давно не слышал молитв своих подданных. Нет, не потому, что не желал. А потому что не мог. Он выбрал силу – свою и своих верных воинов, но не возможность слышать и понимать тех, кто верил в него, как в божество.

- Нет, ты понял не совсем правильно.

Император улыбнулся. Сейчас Хьюберт виделся ему юным, нетерпеливым мальчишкой, которому так и хотелось оказаться полезным тому, кому он желал служить всем сердцем, душой и телом. Но выводы его были неверны.

- Новый наследник обладает интересными способностями. Они нужны мне.

Этого Бах не скрывал. Он использовал всё так, как считал нужным. И ему было чуждо понимание человеческих привязанностей и чувств. Юха всегда брал то, что ему необходимо, тогда, когда это ему требовалось. И не более.

- Но итог в этой войне зависит не от силы моего наследника и её раскрытия.

Видеть будущее Бах мог и без применения литеры. Не так далеко, как хотелось бы, но достаточно, чтобы делать выводы и планировать битвы с учётом этих данных. Урью сыграет свою роль. Только она отнюдь не главная.

- Хашвальт вскоре понадобится мне на поле боя – его способности уникальны, он очень силён. Ему нечего делать здесь, в штабе, когда идёт война. Он отличный стратег, да и его литера необходима в сражениях.

Отчего Хьюберт сделал вывод, что тому суждено присматривать за сопливым наследником – Бах не знал. Ему оставалось лишь предполагать, что его первый сын попросту привык быть полезным именно так. Хьюберт не видел, да и не мог видеть, всей той игры, что нынче вёл Император. Бах поднялся со своего места, бросил задумчивый взгляд на Хьюберта, и отвернулся, подходя к окну. То, что он собирался сказать – не было приятным разговором. Только император уже решил, что он это скажет.

- Но война – это не только поле сражений.

Кажется, впервые Юха действительно считал именно так. Раньше он вовсе не видел проку в штабной работе и находил это лишним. Но теперь, с головой окунувшись в этот другой мир, он вполне остался доволен происходящим.

- Поэтому ты понадобишься мне здесь. Ты заменишь меня и Хашвальта в те моменты, когда мы будем нужнее на поле битв, там, в Сейрейтее и…

Тут Бах замолчал ненадолго, но после всё же договорил начатое:

- …в измерении Короля душ.

На самом деле, такое решение Юха принимал не только из-за того, что он будет нужен в других местах. Был и ещё один немаловажный факт. О котором Император молчал всем без исключений. Даже Хашвальту.

- Хьюберт. Ты ведь прекрасно знаешь о моей способности видеть будущее.

Это не было секретом, пожалуй, ни для кого. Так или иначе, о Силе Баха знали. Что-то приукрашивалось, многое утаивалось, но в целом все знали, на что способен Бог-Император Ванденрейха. Но наверняка Юха завёл этот разговор не для того, чтобы рассказать Хьюберту об очевидных вещах. То, что собирался сказать сейчас Бах, никогда ранее не произносилось им. И всё же, этот разговор должен был состояться. Хьюберт в чём-то оказался прав: Юха никогда не отличался привязанностями к кому-либо. Поэтому мысли о том, что Император вдруг воскресил своего первого сына лишь из-за каких-то чувств – были бы крайне неверными и обманчивыми. Но причина имелась. И её вполне можно назвать веской. Хьюберт был нужен. Именно он, именно сейчас, именно императору. Ни Хашвальту и ни новому Наследнику.

- Я видел возможный проигрыш в этой войне. И виной ему станут не недостаточные способности штернриттеров, и даже не сила шинигами.

Он говорил спокойно даже о таких вещах. Всё, что знал император, всё, что он видел в будущем – очень многогранно. Любой шаг и ход, любое решение – всё это влияло на происходящее. Вариации событий – всегда бесконечны.

- Ты станешь тем, что не позволит мне уничтожить этот мир.

Твёрдо, с нажимом, произнёс император, оборачиваясь лицом к Хьюберту. Да, этот его сын был воскрешён не просто так. В любых действиях Юхи имелись крайне взвешенные, чёткие решения. У каждого объекта – много полезных свойств. Не важно, что это за объект. Важно – как ты его станешь использовать. И Бах использовал всех с максимальной для себя выгодой.

Отредактировано Juha Bach (2018-09-09 17:22:58)

Всеведущий и всезнающий кайзер смотрел на своего сына вполне спокойно. На самом деле, без использования литеры император видел недостаточно.
Сейчас будущее представало перед ним не чётко, расплывчато. Некоторые бы и вовсе сказали – лучше уж совсем не видеть. Это проще назвать сном. Тусклая картинка – лишь собирательные образы, нехотя складывающиеся в нечто реальное. Но разрушающееся здание Юха видел уже слишком хорошо. И даже не раз. Его опасения вполне подтвердились после разговора с Хашвальтом сегодня поутру. А сон превратился в неизбежную реальность. Только вот, Бах был бы совсем не Бахом, если бы соблаговолил так покорно принять судьбу. Он всегда исправлял ошибки: свои ли, чужие. И добивался того, что нужно ему. Поэтому победе в этой войне непременно быть.

- Верно. Мне известно, Хьюберт. О твоей преданности и твоих стараниях.

А вот в остальном первый сын Юхи сильно ошибался. Воскрешение являлось ничем иным, как отчаянной, опасной попыткой найти выход там, где его вовсе не существовало. Бах попросту прорубил себе путь таким образом, чтобы будущее не просто изменилось, а дало возможность на победу квинси. Разумеется, этот факт Юха предпочёл умолчать: Хьюберту этого знать не следует. Как и Хашвальту. Как и штернриттерам. С этим он справится сам.

- Как и тебе известно, насколько велика моя сила.

Весь этот день нужен был Юхе лишь для того, чтобы заставить себя посмотреть на мир под другим углом. Он так долго наблюдал его свысока, что совсем забыл, каков он вблизи. Если Бог не слышал собственный народ, значит, ему следовало попросту подойти к нему поближе. Чтобы услышать. И понять. Поэтому теперь он так ревниво относился к словам о будущем. Люди не видели его, но охотно говорили о нём. Император – видел. Но не желал говорить. Потому что оно было совсем не таким, каким хотели видеть его все. Потому, что сам кайзер Ванденрейха долгое время не верил в это. Он лгал, пожалуй, даже самому себе. Но порой наступает время и для правды.

- Я не использовал свою литеру в течение девяти лет возвращения силы. Применив её теперь – я бы мог потерять над способностями контроль, тогда бы и штернриттеры лишились своей силы и жизней.

Объяснил Юха, отошёл от окна, усевшись прямо на край стола. С Хьюбертом он вёл себя крайне по-свойски. А, может, сказывалось не только присутствие первого сына, но и всё то, что за этот день успел увидеть и понять император.

- Моя литера «А» означает всемогущество и всеведение. Эти способности позволяют мне знать всё то, что я знать пожелаю. Но об одном я ранее не задумывался: моё ли это желание – знать что-либо, или же это желание моей способности? И что случится, если она захочет узнать то, что не хочу знать я.

Сила Баха всегда презирала слабых и никчёмных существ. Сколько раз он сдерживал её, дабы не навредить кому-либо. Сколько раз его рассудок пересиливал, оставляя в живых тех, кто был объявлен Силой как лишний и недостойный. Тогда, пользуясь способностями ежедневно, ежечасно, Юха мало задумывался об их неповиновении своему носителю. Но теперь ситуация в корне изменилась: Бах не использовал литеру долгие годы. Если на этот раз Сила посчитает его достаточно слабым для себя… что произойдёт с этим миром? Что произойдёт, если Юхе придётся стать ещё сильнее, дабы удержать контроль над своими способностями? Никто не остановит императора, никто не сможет противостоять ему, и тогда всё обратится во мрак, канет в небытие, и уже не будет существовать в привычном всем виде. Как только Юха применит литеру – он окажется на ужасно тонкой грани между своими способностями и собственными целями. Положение усугубляло измерение Короля. Ведь то, что осталось от отца Баха сложно назвать сильным существом. Да что там звать силой, если он допустил подобное? И продолжал допускать. Юха и без своей литеры чётко осознавал, насколько изменился тот, которого некогда считали сильнейшим Богом.

- Но если в наличии будет то, что я не пожелаю уничтожить – не что-то абстрактное, а нечто конкретное – сможет ли моя Сила управлять моим рассудком? Если я остановлю её однажды, то более не позволю контролировать себя. Для этого нужен ты, Хьюберт.

Никакой Наследник не сможет противостоять императору. Да никто не сможет! Силы ужасно не равны. Даже если все штернриттеры разом пойдут против кайзера – он попросту уничтожит их способности, заберёт себе и станет ещё сильнее. Вечно не доверяющий Хашвальт станет лишь раздражать, вспомни о нём Юха в тот роковой момент противоборства его и его Силы. Слишком давно в этом мире не имелось того, к чему Бах привязался бы так сильно, то, чего очень ценил. То, чему полностью верил. Поэтому из небытия, из бесконечной череды различных сплетений духовных частиц, что хранил в себе Юха, был вытянут назад Хьюберт. Бах сделал невозможное не ради своего первого сына. А ради себя. И будущего мира. Он ещё раз цепко осмотрел Хьюберта, чему-то кивнул и встал на ноги.

- Раздевайся.

Совершенно спокойно приказал Бах. Да, только что он вёл разговоры о том, что может уничтожить и спасти этот мир, а теперь вот так вот запросто отдавал подобные приказы, без плавного перехода тем. Юха любил конкретику. И не понимал, зачем ходить вокруг да около, если ему требуется что-то срочно, здесь, сейчас и без промедления.

Наблюдать за Хьюбертом было довольно интересным занятием, хотя император внимательнее смотрел за его действиями, а не на тело. В движениях его сына всё ещё оставалась неуверенность и резкость. Юха нахмурился, присматриваясь. Воина может подвести медлительность. Во время серьёзных сражений – на счету каждая секунда. Любая задержка, даже кажущаяся незначительной, может стоить жизни. Небольшая ошибка – приведёт к проигрышу. Но теперь Юха не был готов потерять то, что могло помочь ему выйти победителем из войны. Поэтому и во взгляде императора сейчас отражалась нехорошая ревность – он убьёт любого, кто тронет то, что принадлежит ему. Не поможет ни Хашвальт, ни наследник, ни кто-либо ещё: Бах ни за что не потеряет эту прекрасную вероятность возможного будущего.
«Действительно – ничего, что могло бы насторожить меня».
Тело должно начать свою жизнь заново. И как бы могущественен не был Юха, всё-таки неестественное творение оставалось неестественным. Но, в то же время, это уже успех. Никаких потемнений на коже, ничего такого, что могло сказать об отмирании клеток организма или его неверном функционировании. Зомби милой Жизель непременно имели свои характерные особенности. В данном же случае – от них не осталось и следа. Техника сработала идеально. Хьюберт жил самостоятельно. Более того, он вовсе ничем не отличался от любого другого квинси. Император не ошибся.

- Великолепно.

С не особо скрываемым уважением высказался Юха, шагнул ближе к Хьюберту, по-хозяйски прогладил его по плечу, чуть с нажимом, и далее – по груди, к низу живота. Сейчас в глазах Баха плескался ничем неприкрытый интерес, вперемешку с неподкупным восторгом. Император, проспавший тысячу лет и имевший в руках безграничную силу и власть, нынче больше походил на маленького ребёнка, который получил в подарок самую желанную игрушку. Хьюберт и был этой самой игрушкой – вещью, что теперь нравилась Юхе куда как больше, чем тысячу лет назад.

- Я вовсе не вижу никакой разницы: будто бы ты был жив всё это время.

Да, Бах мог даровать своим приближённым вечную жизнь. Да, он мог распределить силы между живыми существами таким образом, чтобы кто-то, даже имея на теле несовместимые с жизнью ранения, смог выжить и, более того – приобрести ещё больше силы. Всё это умел император, делая и повторяя достаточно часто, чтобы привыкнуть к такому ходу вещей. Но одно дело – только что умерший, находящийся в собственном, пусть и сильно повреждённом, теле. И совсем другое – тело, собранное заново, практически из ничего. Жалкие обугленные кости – всё, что имелось на момент начала эксперимента. А теперь перед Бахом стоял совершеннейшим образом живой, здоровый человек. Даже после продолжительного времени нахождения в обычном для людей температурном режиме тело никоим образом плохо не отреагировало. Не было не то, что трупных пятен или некроза, но даже цвет кожи изменялся, как и обычно: Хьюберт обворожительно розовел, Юха самодовольно улыбался тому, потому что это было успехом. Феноменальным успехом. Бах ещё раз, с нажимом, будто бы пытаясь удостовериться в чём-то конкретном, провёл ладонью по груди Хьюберта, специально задевая соски, и отчего-то рассмеялся. Нет, нет, он не насмехался над своим сыном. И вовсе не думал об этом. Юха попросту веселился. А так как император крайне редко демонстрировал хоть какие-то эмоции, выглядело это вполне жутко.

- Полагаю, без желания жить – такого эффекта не наблюдалось бы.

Перестав смеяться, высказался Бах, по-хозяйски, привычно привлёк к себе Хьюберта, невесомо, кончиками пальцев прогладив его по щеке, внимательно, оценивающе глядя тому в глаза, и грубо уцепил его за волосы. Пару раз ощутимо за них дёрнул – видимо, проверяя на прочность. И самодовольно ухмыльнулся снова. Нет, Хьюберт ему однозначно нравился.

- Никаких патологий: тело функционирует идеально.

Наконец, подвёл итог император всем своим действиям. Да, всё это требовалось лишь для того, чтобы кайзер полностью удостоверился, что Хьюберт случайно где-нибудь по пути не развалится на составляющие. С зомби Жизель, особенно обычными, такое вполне могло случиться. Но этот квинси нужен был Баху живым и здоровым. Резко отстранившись от своего первого сына, Юха мягко хлопнул Хьюберта по плечу и невозмутимо пошёл на выход. Как бы там ни было, но Бах получил именно то, что желал получить изначально.

- Одевайся. Тебя следует поставить на довольствие, да и в курс дела ввести не помешало бы.

Распорядился Юха, будто и вовсе забыв о Хьюберте. Теперь он говорил с ним, как говорил бы с любым из своих воинов, не делая различий. Бах вышел из кабинета, на пару минут пропадая в приёмной: объяснить секретарю, какие именно документы и приказы потребуются незамедлительно.

- Хьюберт. У тебя не возникает желания выпить крови? Или укусить кого-нибудь? Быть может, мяса, сырого?

Немного осторожно уточнил Юха, внимательно поглядывая на своего сына. Нет, разумеется, он прекрасно понимал, что квинси хоть кровожадностью и отличаются, но не до такой степени! А вот зомби Жизель – вполне. Бах всё никак не мог полностью удостовериться в том, что его будущему выигрышу в войне ничто не угрожает хотя бы с этой стороны. Поэтому порой крайне ревниво посматривал на Хьюберта, пытаясь оценить, насколько всё плохо.