Ещё один день, ещё одно утро, посвященное книгам. Исида Урью как будто готовился к самому важному в своей жизни экзамену. Спал он мало и все свободное время посвящал чтению. Всегда стараясь быть собранным и готовым ко всему – неизвестно, когда и что от него потребуется в этом странном белом мире. Вот и сейчас, несмотря на раннее время – уже застегнут до последней пуговицы, только форменный плащ, как сейчас, позволял себе оставлять в кресле – слишком неудобно было в нём, слишком непривычно носить его постоянно. Для Урью никогда не было проблемой направлять все силы на достижение поставленной цели. Вот только глядя на эти стопки книг приходилось отодвигать на задний план мысли, что не будь бы чёртовых квинси, он бы готовился спокойно с друзьями к выпускным экзаменам, не будь бы чёртовой войны, он бы был сейчас у себя дома. Не носил бы эту униформу, не бился бы над тем, как уничтожить всю эту систему.
Исида все эти дни немного успокоился и почувствовал под ногами опору… Пусть зыбкую – но все же. Он многое узнал о Рейхе, пусть пока в теории, по книгами, наблюдая порой из окон, но особо стараясь никуда не выходить. Незваных и любопытных гостей особо не было. Пожалуй, не без влияния Хашвальта. Только несколько слуг, проводивших уборку и приносивших еду. Он бы и сам с удовольствием прибрался, но привычной жизни настал конец… «Положение» теперь не позволяло. И как, пожалуй, было оскорбительно для тех квинси – служить гемишту. Исида не пытался с ними общаться и уж тем более  давать указания, только благодарил, когда предоставлялся случай.
Больше всего его интересовала техника блута… С тех пор как узнал  о ней, она не давала ему покоя… Почему ни в одной книге, которые остались у них дома об этом не было ни слова? Почему он не видел никаких полос защиты никогда ни на Сокене, ни на Рюкене?
Исиды не могли ею пользоваться? Или же были другие причины? Тогда как в книгах, что дала ему Кристина Бордман, эта техника указывалась как базовая, с тем примечанием, что гемишты могут овладеть ею после долгих и упорных тренировок, тогда как эхтам это давалось проще, почти без усилий… Но неужели его бы настойчивости и терпения не хватило?!
Пустить частицы духовной силы по кровотоку…
Урью пытался, но понимал, что нужно увидеть применение «вживую», получить совет, но просить кого-то – значит признаться в том, что он не владеет настолько простейшей техникой, всё равно что позориться и признаваться в своей слабости. Книгу девушке-медику он вернул на следующий день, поблагодарив. Слишком опрометчиво было держать такое при себе, но память сохранила эти сведения.
Завтрак стыл на столе.  К себе на письменный Урью взял только кружку с красным чаем… Тот слишком быстро терял вкус и тепло, превращаясь в отраву. Это он хорошо знал. Всё было непривычно. И эти булочки с ветчиной и сыром, и приторно-сладкие варенья. Слишком жирно, слишком тяжело, слишком странно. Так отличается от привычного риса, маринованных овощей и омлетов. 
Несколько глотков чая – и вновь в военную историю, снова незнакомое слово – словарь, чай… глаза немного уставали от напряжения, но к подобным нагрузкам он привык.

***

Легкий стук в дверь отвлек его от поиска слова. Наверное, пришли за подносом с завтраком… к которому он не притронулся. Что ж, нужно будет извиниться. Языковой практики ему не хватало, но разговорную лексику он знал неплохо, так что проблем не возникало.
«Sie können hereinkommen»…
Одной из первых книг, которую он попросил, касалась именно этикета и званий. Базовая информация, необходимая для уважительного общения в военной среде. Урью раньше не приходилось сталкиваться с милитаризированным порядком, да и у тех же шинигами, частью отрядов которых он не был, была другая система. Правда, больше похоже на японскую… А сейчас – он не только «винитик» в системе, но и некий если не образец, то точно тот, кто должен чётко следовать букве закона, чтобы не давать лишних поводов для недовольства. Его положение позволяло ему сидеть в присутствии фактически любого. Вставать и преклонять голову он был обязан только перед Императором. И с этим было и просто, и сложно одновременно. Просто потому что не нужно было присматриваться к знакам отличия. Сложно – от того, что он не привык не проявлять неуважение к старшим, если, это, конечно, не касалось Рюкена. Теория далека от практики как небо и земля. Что получалось на деле – и как выбить или хотя бы задавить японское воспитание – сложный вопрос.
– Вы можете войти… – отчётливо и громко произнес он.
Исида обернулся, чувствуя себя неловко из-за того, что забыл про завтрак, что, возможно, даст повод для "беспокойства или сплетен", но заметив в дверях эту высокую фигуру с волосами, которых, казалось, никогда не касались ножницы парикмахера, распахнул глаза и чуть было не вскочил, удержавшись в последний момент… Это был не Куросаки Ичиго. Да, похожий высокий рост, да, похожее крепкое телосложение, даже волосы рыжие – но светлее, и взглянув в лицо этого квинси Урью сразу понял, что этот неожиданный визитер как минимум лет на пять старше – не подросток, как он и тот недошинигами, а молодой мужчина, который уже сформировался. Наваждение быстро пропало… Но свои эмоции он не смог скрыть. Опять. Слишком уж неожиданным было это появление. Вот она теория и практика… Он подавил желание усмехнуться.
Как будто Ичиго мог оказаться здесь. Как будто Ичиго даже прорвавшись в Зильберн, мог бы… найти его реяцу… Вот же глупости. Но слишком часто он, пусть и невольно, вспоминал о друзьях, пожалуй, подсознательно надеясь, что те спасут его из этого затянувшегося кошмара.
Как раньше…
Исида по привычке потянулся рукой к лицу, поправив очки на переносице, поджал губы и посмотрел пристальнее на незнакомца, заметив на этот раз  в его руке папки с документами. А вот это уже интереснее… Брови чуть приподнялись, но на лице удивленное выражение не возникло – Урью уже взял контроль над собой, водрузив маску спокойствия и ожидания. Он знал, что задавать вопросы ему не требуется, только слушать.

Опять это самое чувство манекена, выставленного в витрине напоказ, животного в клетке или же на арене цирка – когда только один сам факт твоего существования уже привлекает чье-то внимание. Ведь для чего-то же поставили, что-то же должно быть в этом самом Принце… Пожалуй, к этому он никогда не привыкнет. По своей натуре Исида Урью конечно же не был затворником или стеснительным человеком – он умел выступать, умел руководить, но все это на уровне школы и кружков. Конечно же, подобные навыки отмечались в его персональном деле и последующем могли сослужить хорошую службу в любой отрасли, которую бы он для себя выбрал, но тут все было совершенно иначе.  Как лучший ученик школы, он привык к вниманию и девушек, порой навязчивому, включая взгляды и прочие знаки внимания, но их было просто скинуть, просто было делать вид, что совершенно не причем. Сейчас же… на него смотрели все. Слуги, войны… Гемишт. Вымерший вид, реликт, никто, который стал принцем. История Золушки в стиле квинси? Обхохочешься… Пожалуй, многие задавались вопросом, почему именно он. Почему не умер, почему был назначен, почему появился именно теперь... Слишком много почему, написанного на лицах каждого. Игнорировать сложно, привыкнуть – ещё сложнее, но нужно продолжать игру, нужно идти дальше по этому топкому болоту.
– Благодарю, – ответил Исида, выслушав то, как он представился: бойко и с огоньком. Немец. Чистокровный. Если верить и фамилии, и внешности. Что ж, в Германии именно рыжий и светлый цвет волос был исконным, хотя делать такие выводы на одном лишь внешнем виде – большое заблуждение. Тот же Ичиго вообще непонятно откуда такой уродился – но это уж не его секрет.
Человек Хашвальта… а вот это уже сложнее. Хотя ожидать чего-то другого от Юграма было бы сложно. Главное заинтересованное лицо, главный рычаг Рейха… Про Императора Урью за всё это время ничего не слышал. А мысли об его планах и о своем участии в них были причиной серьезных и тяжких раздумий, но он не имел понятия, почему тот не вызывает его к себе.
До сих пор.
Но видимо причины были, и веские. Он посмотрел на эту папку, закрыл книгу, которую читал, перед этим аккуратно загладив угол страницы – портить книги он не любил, но закладок у него просто не было. Словарь же оставил открытым – тот вполне мог пригодиться. После чего передвинул папку с документами на центр стола и положил руку поверх неё, но не стал открывать, выслушав его замечание.  Очевидно, что в это момент, когда Урью коснулся документов, акцент внимания этого адъютанта сместился с лица, которое тот порядком уже изучил, на ладонь. Рука лучника. Бледная кожа, тонкие пальцы… изрезанные тонкими шрамами разней степени давности. Сколько бы он не тренировался и каких бы высот он не достиг – все равно постоянно ранился. А еще были те шрамы, что оставила сила Куросаки, которая разрывала его кожу в тот момент, когда он проводил её избыток. Ни одной из этих царапин, порой вызывающих недоумение у простых школьников, Урью не стеснялся и не собирался прятать руки и сейчас.
Демонстрация духовной силы Пауля не прошла незаметно для Исиды, но тот промолчал. Во всяком случае угрозы не было, а сканирование – вполне естественная часть любого «знакомства». Определять уровень духовной силы он сам умел прекрасно, считая это базовым навыком, как и подавлять до минимума свой. Но для чего? Очевидно, что какая-то причина была, не  Куросаки же… Но каждый имеет право на тайну. Но вот что Исида не любил, так это когда стояли над душой. А тут еще последнее замечание вызывало у него естественное желание поморщиться – кажется, что его держали за совершенного идиота, которому нужно разжевывать очевидное. Он ещё раз в уме прокрутил фразу, проверяя, не ошибся ли с переводом. Нет, не  ошибся. После чего спросил:
– Вы пытаетесь дать совет или же оказать давление при принятии моего решения?  – он посмотрел на него внимательно. Возвышавшийся на добрые два метра рыжеволосый квинси давил, довлел своим присутствием, как башня над равниной, это мешало сосредоточиться. Но решение, пожалуй, было простым: – Если Вы собираетесь ждать моего ответа, то лучше присядьте. Мне потребуется некоторое время, чтобы изучить эти документы. Если же Вам нужно идти, то не смею Вас задерживать, Пауль Винтерхальтер.

Неизвестно, какие именно инструкции получил от Хашвальда его адъютант, но сомневаться в том, что Юграм окружил себя преданными людьми, с которыми следовало быть максимально осторожными, не приходилось. Встреча с грандмастером той первой ночью его пребывания в Рейхе вызвала много эмоции и противоречивых чувств, а также дало пищу для постоянных размышлений. Исида постоянно прокручивал в голове тот разговор, отмечая его новые грани: от предупреждения от безрассудных поступков и тотальном наблюдении за ним до завуалированных угроз и странного сканирования-изучения его реакции, словно бы тот проводил какой-то занятный эксперимент над наследником… Урью не знал, как можно относиться к тому «поощрению к власти» и заверению в его широких полномочиях, в которые совершенно не верилось. Была ли причина в том, что Хашвальт верил в его назначение ещё меньше, чем он сам или же что жизнь обычного подростка была для него самого куда привычнее, любимее и желаннее, чем та, что он вёл сейчас, а психика отказывалась перестраиваться и принимать эту бредовую белую иллюзию за реальность?
Решить для самого себя этот момент было сложно, осознать – ещё сложнее, а дни без вызова к Императору, встреча с которым могла бы действительно прояснить не только его собственное положение, но и ситуацию  Рейхе и противоборствующем лагере, всё никак не наступала, давая повод для нового витка вопросов и сомнений.
А ещё Урью не давал покоя один факт… Случайно ли было, что второе лицо Ванденрейха прислало к нему такого человека, который обладал уж очень специфической внешностью… Исида начинал нервничать при взгляде на рыжеволосого Пауля – а с учётом, что тот возвышался посреди кабинета, словно собираясь в любой момент заглянуть ему через плечо, как это делал обычно Куросаки, у которого воспитания было примерно столько же, сколько контроля над духовной силой, то ощущение беспокойства усиливалось вдвойне… Чтобы хоть как-то привести мысли, невольно начавшие разбредаться в разные стороны, как овцы без пастуха, он прикрыл глаза и поправил очки на переносице, после чего произнёс:
– Не волнуйтесь, – он сделал паузу, – Я понял приказ Его Величества ещё в первый раз. Мой немецкий звучит для Вас странно? Или же я всё-таки путаюсь в согласовании и артиклях? – не исключено, что современный немецкий язык, а уж тем более классический литературный, который в первую очередь изучался им, мог быть далёк от того, что использовался в Рейхе. Не секрет, что в самой Германии, объединенной из обособленных княжеств, сохранилась своя специфика речи и далеко не всегда почтенные бюргеры разных земель понимали друг друга, не говоря уже об Австрии… Так что следовало определенно уточнить этот момент. После чего Урью продолжил, желая в первую очередь добиться комфортных условий для своей работы, пусть он мог отвлечься от всего и углубиться в чтение что на маленьких безлюдных улицах, что среди толпы гомонящих школьников, но сейчас хотел полностью сосредоточиться на сведениях и постараться понять, что же стоит за этим приказом, который абсолютно не давал ему никакой свободы действия. Всего лишь исполнитель воли, не больше.– И всё-таки присядьте, не вижу смысла для Вас стоять, пока я изучаю документы.  Это может немного затянуться, но, надеюсь, часа не займет… –  он раскрыл папку и, выложив из нее все бумаги, отдельно отложил бланк приказа, после чего потянулся левой рукой за ручкой. – К Вам можно будет обратиться, если мне что-то будет непонятно? –  Исида посмотрел на него пристальным, изучающим взглядом, желая отследить его реакцию.  – Есть ещё что-то, что мне нужно знать?

Знал бы Винтерхальтер, как все эти пышные звания и титулы, которым с таким удовольствием сыпал адъютант, вызывали у Урью желание поморщиться или оглянуться и посмотреть, нет ли здесь кого-то ещё, того, к кому обращение «Ваше Высочество» подходило бы куда больше, чем к нему самому. Для него даже «Исида-сан» было уже перебором, хоть порой некоторые так и обращались даже в школе, а тут… Напоминало костюмированное театральное представление. Трагикомедия в нескольких частях. Понять, какая именно роль ему уготована – было сложно.  Марионетка? Шут? Заложник? Разменная карта? Не ясно. И не Паулю, этому винтику в отлаженной системе Рейха, который отвечал с таким огнем и бойкими чеканными, по уставу, фразами, задавать такие вот сложные вопросы. Пусть порой слуги/офицерский состав становились свидетелями того, что не должны были видеть, слышали непредназначенное для их ушей и подмечали гораздо больше, чем следовало. Преданность Винтерхальтера  Рейху или Хашвальду разила просто за километры. Результат пропаганды? Или же действительно всем сердцем и душой болел за «общее» дело и стремился уничтожить шинигами? Совершенно не задумываясь о том, что и среди проводников душ далеко не всё так однозначно, а мир не делится так резко на черное и белое, где порой под масками чистоты скрывается та ещё тьма?! Кто знает.
Урью подавил вздох, кивнул ему, обронил короткое:  –  Благодарю, –  и, наконец, раскрыл документы, тем самым показывая, что прекрасно всё понял, но прежде чем погрузиться с головой в представленные данные, вспомнил кое о чём, обернулся и посмотрел на него:
– Подозреваю, что Ваш день начался ещё раньше, чем мой, поэтому если Вы проголодались, то можете перекусить, пока ждёте моего распоряжения, – всё-таки ждать всегда приятного мало. Пусть военные к подобному и привыкли. Сколько времени уйдет на вчитывание в документы – представить было сложно, сам бы он на его месте предпочел скрасить время ожидания чтением, но у каждого были свои предпочтения. Исида указал на фарфоровую чашку, возвышавшуюся на столе рядом с ним, и поспешил заверить:  – Ни к чему, кроме чая я ещё не прикасался…
У всех свои понятия о том, что допустимо и что нет. Кое-кто другой, рыжий и куда менее воспитанный, будучи голодным, даже не спрашивая, давно бы потянул бутерброды с подноса, но Винтерхальтер – не Куросаки, а разрешение он уже получил. Дальше все в его воле.

Урью приступил к изучению документов, благо, что эти сводки содержали вполне понятные числительные, географические термины и время. Лишь несколько раз ему пришлось прибегнуть к помощи словаря, в котором, однако, одного понятия не было. Вчитавшись как следует, Исида задумался. Вся информация была по сути незначительной. Ни одного указания на какого-то знакомого лейтенанта или капитана. Что смущало. Не мог же младший офицерский состав действовать без указаний. Или мог? Все-таки спланированность действии видна. Но и на Второй отряд не было похоже – те славились своей незаметностью. Чем бы не занимались там шинигами, вплоть до организации ловушки, понять было невозможно. И было ещё то, что смущало его… Брови сдвинулись к переносице.
«Я знаю этот район…»
Случайно или нет, но он был там. Во время одного из визитов в Обществе душ. Знал ли об этом Император? Скорее да, чем нет… Так что… Что-то за этим стояло. Вот только что? То, что информация… была представлена только одним подразделением, ему тоже не нравилось. Теперь зная об устройстве Рейха, он имел представление, что данные всегда  поступали в Отдел Имперской Безопасности из разных источников, а потом уже сводились в единое целое, давая максимально полную картину.  Исида кинул взгляд на часы: время еще было, но нужно было принимать решение как можно быстрее. Подписать приказ о ликвидации очень просто, но это не давало ему по сути ничего, кроме терзаний и угрызений совести… А что будет если он не подпишет? Были ли инструкции на этот счет? Урью посмотрел на Пауля: наверное, были. Непокорный наследник никому не нужен. Но…есть ведь и другой вариант… Исида обернулся к Винтерхальтеру в полоборота и указал на одно из словосочетаний.
– Вы можете перевести вот это? Это какое-то, как понимаю, географическое понятие… или ж военный термин? – Исида дождался, когда мужчина подойдет к нему и склонится над документами, после чего решительно произнёс: – Я собираюсь возглавить эту операцию по зачистке. Какой приказ мне составить в этом случае?

Винтерхальтер отказался от его предложения, а Исида не стал настаивать, хотя вот это самое «при исполнении» очень сильно смутило. Как будто он предлагал ему алкоголь или ещё что-то запрещенное в таком же роде. Не яда же он испугался, право слово. Травить в Ванденрейхе, может, и было принято – но если вот так нагло и беззастенчиво, то о каком тогда порядке можно было вообще говорить? Насколько он помнил, офицерам точно не было запрещено принимать пищу в течение дня. Неположенное место? Или же время не то? Или сама ситуация? Подробно в уставе правила для офицерского состава Исида не изучал. Не хватило времени. Тут бы свои запомнить и не ошибиться, но, пожалуй, стоит потратить силы на это, чтобы в следующий раз не делать нелепые предложения или странные замечания. И вообще, как показывает практика, чем меньше он проявляет себя, тем лучше, быть тенью, быть за спиной Императора и ждать подходящей минуты – вот, пожалуй, его предназначение, о котором не стоит забывать. И свои боевые навыки лучше не показывать – неизвестно, насколько различаются их техники, какой от этого может пойти слух и какая будет реакция. Да и свой ум тоже лучше использовать для наблюдений и обдумывания всей полезной информации….
Исида заметил, что Пауль, немного поколебавшись, подошел к нему. Предубеждение против гемиштов? Опять он сказал что-то не так, или же попросил о том, что вновь «не по уставу»? Подросток сдержал вздох, отмечая, что некое напряжение с лица мужчины, точно также, как и замешательство в глазах, быстро исчезло, Винтерхальтер предусмотрительно стал напротив него, теперь их разделял стол. Впрочем, Урью это вполне устраивало. Выучка у молодого мужчины, как и тактичность, были на высоте, но это не делало его менее опасным и более понятным. Впрочем, Пауль не стал изучать документы и переводить то слово, которое Исида не самом деле знал, но просто хотел проверить, как ответит адъютант: введет ли в заблуждение или будет честен. Видимо, вопрос слишком сильно завел его в тупик, как раз тот самый случай, когда у людей, как у роботов, сбивается программа. Варианты:
а) наследник подписывает указ и выполняет свою функцию, за что получает галочку и свободу до следующего задания,
б) наследник устраивает бунт и отказывается выполнять порученную ему работу,
в) ??????
Что именно приказано делать Винтерхальтеру во втором случае было, конечно, интригующе. Наказание? Оставили бы в покое? Но устраивать провокации и показывать характер сейчас Урью не собирался. С Рюкеном то не особо получилось, но у Рюкена хотя бы по отношению к нему были если не отцовские чувства, так хотя бы пресловутый родительский долг, который, пожалуй, заменял ему все остальное.  Пауль не робот, но почти видно, как под рыжими растрепанными вихрами крутятся винтики и шестеренки – та самая умственная работа, которой у другого рыжего особо не наблюдалось. К слову, очень быстрая работа… Исида кинул на него взгляд и опустил глаза вниз, не мешая, как бы желая еще раз изучить бланк для приказа, левой рукой даже взял ручку, словно собираясь что-то писать под диктовку. Услышав ответ, он сжал ее посильнее, чувствуя, что наконец-то получил то, что ему было нужно: встречу с Императором, которая должна была хоть что-то прояснить. Сердце застучало сильнее, сейчас главное – сохранить спокойствие, и не показывать, что это то, чего он и добивался.
– Вот как… – голос прозвучал ровно, он сделал паузу, что-что, а драматизма всегда хватало в его словах и поступках, если Урью был ещё не мастер, то хотя бы специалист. Он поднял взгляд и, не мигая, посмотрел ему в глаза:   – Пожалуй, этот вариант будет наилучшим в данной ситуации. Вы можете меня сопроводить?