Бьякуя погружался в чёрный глубокий колодец, где из темноты выплывали чьи-то лица и голоса, но так смутно, что он не мог понять, кому они принадлежали. Как не понимал направлений и течения времени.
   Сколько прошло минут, часов, лет?
   Он вспомнил, как после разговора с другими капитанами ему стало плохо. И вовсе не в привычном для недомогания состоянии, когда болит, или кружится голова, ломает тело, и звенит в ушах. К нему вернулся страх, которым отравил его Ас Нодт, и который, как думал глава клана Кучики, остался в прошлом.
   Ничего не закончилось. За страхом пришло беспамятство. Кошмарный сон без начала и конца.
   Он не запомнил момента, когда оказался в этой липкой, тёмной бездне. И уже не понимал, сколько находился в ней.
   Пустота. Его не покидало ощущение, что лица, возникающие то тут, то там на периферии зрения, принадлежат мёртвым людям. Погибшим близким, любимым, и просто товарищам.
   Они были уродливы, как только может изуродовать смерть. Тонкий намёк, что нет ничего постояннее тлена и разрушения.
   Он закрывал глаза, и видел под веками их тени, запечатлённые в памяти размытые образы. Это был его персональный ад, выдуманный невесть кем, и неизвестно, с какой целью.
   Кучики никогда не читал произведение Льюиса Кэролла про Алису в Стране Чудес, а об игре про злую Алису в злой Стране Чудес и подавно. Иначе ему в голову непременно пришла бы мысль о некотором сходстве сюжетов историй про Алису с его нынешним положением.
   Падение закончилось так же внезапно, как началось. Колодец сменился длинным тёмным коридором без стен и потолка, где пол был не виден, и не определялся по ощущениям.
   Страх преследовал его по пятам, липкий и скользкий, замедлявший движения, а впереди, казалось, нет выхода из странной темницы. Лишь новая изощрённая пытка, которая будет длиться бесконечно.
   Продолжать идти, несмотря ни на что, Бьякую заставляло врождённое упрямство, но впереди он не видел ни единого пятнышка света. Пытаясь вспомнить, когда реальность сменилась на кошмар, он с ужасом осознавал, что теряет нить, по которой мог вообще различить реальность и бред.
«Я схожу с ума».
В звенящей тишине он вдруг услышал голос. Знакомый до боли голос Хисаны, похожий на голос Рукии.
«Она мертва», - подумал он и тут же задался вопросом – о ком из них говорит – о Хисане или о Рукии.
Но покойники не говорят в любом случае. Так значит, он умер?
Ему стало казаться, что пол под ногами шевелиться отвратительной массой могильных червей, а чернота над головой и вокруг – рой мух, настолько плотный, что стал непроницаем для света.

Зеркало. Несколько шагов, и Исане выйдет к зеркалу. А в нем - сероволосая девчонка, как две капли воды похожая на нее саму, но в белом хаори. Или - когда-то бывшем белым, а сейчас густо залитым кровью, тяжелой и неприятно-теплой.

Эта же тяжесть давит на плечи самой Исане. Отражение не врет. Капитанское хаори действительно укрывает ее. Только какое-то короткое. Будто с чужого плеча.

А вокруг - обернись, девочка в хаори, надетом не по праву - тела. И кровь хлюпает под подошвами варадзи, впитываясь в белую ткань таби. Пятый отряд. Одиннадцатый. Первый. Седьмой. Выбирай по вкусу. Конечно, Четвертый, прибежавший на помощь. И - Тринадцатый. Одна конкретная его представительница - мелкая, шустрая. Такая любимая. Так не похожая на тебя, самоуверенная девочка. Теперь Кийоне уже никуда не спешит, правда? Куда спешить, когда вокруг застывает густое, почти черное желе, выползающее из стольких ран?

Да и остальным уже не помочь. Ты не сможешь точно. Но ты попробуй. Бросайся к ним, вспоминай кайдо. Если не справишься, всегда можно позвать капитана, как ты всегда делала... Или нельзя? Ах да. Вот же твой капитан. Отброшена в сторону ненужным пережитком старых эпох, а из рваной раны в груди все льется и льется кровь. Довольна ли ты, что место свободно, девочка, получившая повышение? Хотела ли ты быть капитаном? Где-то в глубине души хотела, конечно. Мне ли не знать все закоулки твоего сердечка, даже самые потайные, в которые ты и сама не рискнешь заглянуть. Ну вот. Теперь ты капитан. Удобно ли на плечах лежит хаори, пропитанное горячей кровью твоего учителя? 

Теперь на тебя вся надежда, сильная девочка. Кажется, ты не справилась. Кажется, эта война тебе не по зубам. Почему сильнейшие уходят, а такие, как ты, остаются на их местах?

Где-то далеко-далеко, в иной реальности, Эс Нодт замирает на мгновение, а потом улыбается одними глазами с видом довольной кошки. Еще один крючочек, которые он во множестве оставлял в сознании побежденных, поймал свою жертву. Страх не забыть. Страх не перебороть. Страх - сама суть любого живого существа. Страх наполняет кости и толкает кровь по жилам. Страх есть все сущее.

Кровь... Много крови... На хаори, явно чужом, не ее; на лице, на руках... Исане хочет закричать, но крик застревает где-то глубоко в легких и так и не вырывается наружу. Тела вокруг. Столько знакомых лиц... Мертвых лиц. девушка хочет зажмуриться, закрыть глаза, не видеть всего этого... Тоже не получается. Как будто кто-то приклеил веки так, чтобы глаза всегда были открыты. Она оседает на пол, прикрывая лицо ладонями. Слезы текут по щекам, смешиваясь с кровью.. Как же так? Плакать - нельзя. Исане давно запретила себе это занятие, разве что там, где никто не видит... Впрочем, здесь как раз никто не видит. Здесь только мертвые.
- Капитан... Капитан Унохана... - голос еле слышен, дрожит. Но слушать тут тоже некому. То, что происходит вокруг, не укладывается в голове, - Кионе... Сестренка... Нет... Этого не может быть... - Исане все еще старается не смотреть, но тела приковывают взгляд, - Нет... Невозможно... -
"А ведь и правда, невозможно. Если подумать... Даже если предположить, что было еще одно сражение, что столько шинигами погибло..." Рука Исане скользнула  по рукаву хаори. "Откуда тогда оно? Не могло быть никаких новых назначений в такой ситуации. Тем более, она этого не помнит..."
Эта мысль оказывается какой-то искоркой, позволяющей хоть немного удержать сознание в реальности. Точнее, в тех остатках реальности, которые, кажется, еще существуют. Или же нет? Котецу-старшая все же вытирает слезы рукой, наблюдая в зеркале, как еще больше размазывает кровь по собственному лицу, и встает. Ноги этого действия отчаянно не желают и стремятся подкоситься, но встать удается.
- Эй! - Исане кажется, что она кричит, но на деле слышен лишь жалобный писк, - что происходит? Где я?, - а страх-то никуда не делся. Лишь совсем чуть-чуть отодвинулся на задний план. Девушка касается кончиками пальцев, а затем и всей ладонью, зеркала. Ощущает его холод. Пытается понять... Только вот, мысли отчаянно путаются, понимание происходящего не приходит, а на глазах вновь предательски наворачиваются слезы...

Отредактировано Kotetsu Isane (2017-07-30 22:25:06)

К чему бьются зеркала? Он забыл. Память по крупицам утекала из его сознания, стирая прошлое до чёрно-белой безликой мазни. Он помнил пока своё имя и причину своего существования. Остальное стремительно погружалось в полуобморочный бред, с подступающей к горлу тошнотой, головокружением и шумом в ушах.
Наверное, зеркала бьются к беде. Разбитое отражение забирает с собой личность отражённого…
Как будто с шеи убрали удавку. С глотком воздуха в глаза вернулся свет. Вернулись звуки, краски, запахи. Вернулись воспоминания.
Это всё был кошмар, спровоцированный его болезнью. Очнувшись от него, Бьякуя далеко не сразу осознал, где он находится. Наверное, его сюда принесли после того, как он потерял сознание. Странный позорный недуг, не приличествующий воину. Тем более, командиру отряда. Бьякуя вспомнил, как боролся с его проявлениями. Тогда рядом были Оторибаши и Укитаке. Они ли принесли его сюда или кто-то другой?
На сей раз капитан бывшего шестого отряда отнюдь не торопился поскорее встать на ноги и покинуть гостеприимный больничный покой. Кто знает, что теперь ещё может с ним приключиться.
У постели обнаружилась Котетсу Исанне – предполагаемый сюрприз, раз уж Уноханы нет рядом. Высокая беловолосая лейтенантша выглядела так, словно сама только что пробудилась ото сна. Какое тревожное совпадение.
- Что произошло? – произнёс он тихим усталым голосом, как будто всё пережитое только что было с ним наяву, а не во сне.
Да, ему ведь не зря слышался голос Котетсу Исанне. Значит, и кошмар был чем-то большим, чем просто кошмар. Неужели захватчики способны проникать в чужой разум и воздействовать на него?
Бьякуя сначала подумал о том, чтобы поделиться опасениями со своей сиделкой, но потом передумал. Во-первых, она и сама, скорей всего, уже пришла к подобным выводам. А во-вторых, ни ей, ни ему сейчас не до разговоров. Кошмары провожают в тишине.