За окнами школы вновь по зелёным листьям прыгали солнечные зайчики, дул лёгкий, приятный ветерок, унося вдаль вереницы пушистых облаков, маня расслабиться, насладиться этим прекрасным временем и забыть обо всем. Вот только старшеклассникам было совсем не до этого. Даже самые завзятые оболтусы-разгильдяи и те, кидая мечтательный взгляд за нереальную для них жизнь за стеклом, возвращались снова в свои тетради или учебники. Школьная жизнь с её постоянной нагрузкой, проверкой знаний требовала много сил, жертв и работы над собой. Исиде, как лучшему ученику, в это время приходилось вдвойне сложнее: помимо учебы (Куниеда и так вон постоянно на пятки наступает по баллам) было много общественной работы, не говоря про все другие проблемы. В такое время жизнь напоминает белку в колесе – все сливается в одну сплошную полосу, постоянно чем-то занят, остановиться нельзя, но и результата никакого не видишь. Дни мелькали, как сумасшедшие…
Учёбой были заполнены почти все вечера, перерывы, поход от дома и до школы, но теперь, когда ему больше на телефон (всё-таки оставленный, но Исида подозревал, что Урахара Киске все же его попросит вернуть) не поступали сообщения с информацией о нападении пустых, стало всё-таки немного проще. За всё это время, когда Куросаки вернул свою силу, Урью истребил всего несколько хищников из Уэко Мундо – и то только потому, что те были рядом с домом. Необходимость в нём отпала. Стало ли ему… Спокойнее? Он пока сам не знал. С одной стороны квинси считал своим долгом уничтожение пустых, а с другой…. его спину больше не сверлил раздражено-завистливый взгляд Ичиго, когда приходилось срываться с очередного урока.
Ни времени, ни моральных сил, ни желания особо сейчас не было, да и что-что, а на цели он умел сосредотачиваться. Без поддержки отца его самостоятельная взрослая жизнь и так была довольно сложной, а тут ещё впереди маячило поступление в университет – без самых высших баллов и общественной работы ему рассчитывать точно не на что. После подведения экзамена на середину четверти стало немного проще. Исида, увидев себя вновь на первом месте, деловито поправил очки и сделал вид, что его нисколько не беспокоил результат, но сам порядком успокоился и с головой ушел в дела студсовета.
Вот и сейчас, когда началась очередная обеденная перемена, а большая часть одноклассников вынеслась на пришкольную территорию, он остался за своей партой, разбирая поданные от старост дела, предложения и замечания для студсовета в конце недели. Кое-что, однако, нужно было решать уже сейчас. Литературный клуб по-прежнему доставлял много проблем, и Исида решительно был настроен разобраться с ним, вот только главная проблема заключалась в том, что его нельзя было расформировать, но, то что стоило менять формат – это уже было ясно всем. Поставив пометку о том, что над этим нужно было поразмышлять вечером и составить как минимум два своих предложения, Урью переложил этот лист в другую папку и вчитался в отчет о плохом дежурстве в классе 2-А. Что ж, прошлое наказание в виде уборки все школьной территории, видимо, не особо повлияло на их старательность. Добавить ещё и уборку в здании под контролем преподавателей или самому проследить за всем? Но поразмыслить над этим как следует Исида не успел – поверх отчётов упала колючая тень, которая могла принадлежать только одному человеку. Урью сморгнул, вырвался из своих размышлений и поднял взгляд. Почему-то даже такое неожиданное вторжение уже вызвало у него глухое раздражение.
Последовавший за ним жизнерадостный вопль на полкласса (во всяком случае, для Исиды он прозвучал именно так) чуть было не заставил его сразу же взвиться со стула и устроить рыжему разнос по полной, чтобы тот понимал, когда не стоит мешать президенту студсовета, вот только когда до него дошел смысл слов – квинси оцепенело замер, на время лишившись дара речи… Впрочем, минутная пауза быстро сменилась пониманием. Урью никогда не был идиотом, чтобы не сложить 2 и 2, в отличие от Куросаки, который, видимо, вспомнив самый первый опыт общения, решил не придумывать ничего нового, а вновь прокатиться по старым рельсам. Да, экономя время и деньги, квинси, как и раньше, не брал с собой в школу бенто, а такого человека, который бы мог приготовить ему обед, у него просто не было.
Вот же… Он даже не стал оглядываться по сторонам, понимая, что Ичиго и так привлёк к себе внимание, а скоро ещё начнутся недовольные вопли кинутых им «ради общения с очкариком» друзей. И что вот с этой бестолочью делать? Почему всегда выставляет его в глупом свете? Цель такой «заботливости» и так понятна, вот только от этого никак не легче. Исида кинул быстрый взгляд на часы, прикинув время до конца обеденного перерыва, потом взял стопку листов, лежавшую перед ним, стукнул ею о парту, выравнивая, поднялся.
– Куросаки,  – холодный взгляд в глаза с обещанием мучительной смерти, если он продолжит вопить и продолжать детские игры в том же духе, – Я сейчас занят. Если ты хочешь поговорить, то через 15 минут жду на крыше.

***
Исида, закончив в одной из клубных комнат работу над наказанием для провинившегося класса, поспешил вверх, по лестнице, чеканя шаг по ступенькам. Он знал, что в такую погоду мало кто пойдет туда: под тенью деревьев и на траве в разы приятнее. Если этому рыжему идиоту так не терпится поговорить, то что ж, около получаса у них есть… Раздражение бурлило всё больше, а выражение на лице становилось всё более холодным и серьёзным. Всё последнее общение с Куросаки Ичиго сводилось к взаимным оскорблениям, претензиям и крикам. Что на этот раз?

Дверь закрылась неплотно, почти бесшумно. На крыше было жарче, чем внизу и даже в школьных коридорах, но для Исиды вполне комфортно: его, с учетом низкого давления, постоянно морозило, но будь тут даже жара, как в Сахаре, он бы всё равно не стал, как Куросаки, расстегивать униформу, предпочитая всегда иметь строгий и официальный вид, а не выглядеть, как некоторые раздолбаи. И дело было совсем не в занимаемой должности. Он так привык. А по поводу вечно расхлябанного вида Куросаки он  никогда не упускал случая пройтись. По дороге он кинул взгляд на часы: прошло 14 минут с момента, как покинул класс. Не опоздал. И чего Ичиго весь такой всклокоченный и психованный, будто решается как минимум судьба мира? Ел бы спокойно. Но нет, нервничает, накручивает себя, чуть ли не носится по всей крыше. Бенто, впрочем, предусмотрительно уже было открыто. Значит, ждал и не шутил. При всех его странностях и заскоках Исиде только оставалось удивляться, как у того работали мозги, в очередной раз рыжему ходячему бедствию удалось его поразить. Вот только от этой мысли легче не становилось. На душе было пасмурно, гордость требовала вообще включить игнорирование и не обращать внимания на всякие выходки. Не получалось до конца.
Всегда.
Раздражало и выводило из себя.
Казалось бы, вот чего ему, Урью, надо? Вот Куросаки вновь стал шинигами, сел на своего любимого конька защиты всех и вся – и пусть несётся туда, куда ему хочется. Снова друзья? Снова они всей такой разношерстной, странной, но в тоже время такой дружной компанией могут отправляться к очередному разрыву между мирами и показывать, где раки зимуют всем вторженцам? Но нет. Всё равно что-то было не то. Всё равно что-то постоянно при встрече с ним вызывало желание уйти в сторону, смешаться с толпой и остаться незамеченным. Возможно, потому что им уже было не пятнадцать. Возможно, потому что слишком много проблем накопилось и давило непомерным грузом. Возможно, они все стали слишком разными?
Почему он за всё то время, за все те долгие семнадцать месяцев, которые Куросаки Ичиго пытался жить как обычный человек, сам ни разу так и не подошел и поговорил с ним? Пожалуй, среди всех его «особых» знакомых, за исключением Рукии Кучики, которую рыжий больше не видел, только Исида мог понять его чувства, мог понять, через что тот прошел, какие муки и сколько боли все это доставляло, но всё равно даже не мог поднять эту тему в разговоре? Почему ему было проще отмалчиваться, стараться не общаться и делать вид, что ничего не произошло? Почему только во время той драки рядом со школой они смогли выплеснуть все то, что накопилось? Почему во время всей этой заварушки с Цукишимой и Гинджоу они только и могли, что орать друг друга, не желая слушать? 
Исиде некогда было разбираться во всех этих вопросах. Чем меньше копаешься в себе, тем лучше результат, поэтому и сейчас он не собирался облегчать задачу Куросаки, не собирался гадать, что пришло в эту рыжую, вихрастую голову и уж тем более нарушать эту странную, неуютную тишину. Устроившись на бетонном бордюре по другую сторону от бенто, он закинул ногу за ногу, сплел обманчиво тонкие пальцы на коленке и посмотрел вдаль.
Со стороны казалась вполне обычная ситуация: два друга сидят в обеденный перерыв на крыше, наслаждаясь вкусной едой и разговором. А на деле – шинигами и квинси, которым было не до всей этой обыденной простоты.

Когда-то, давным давно, мальчик по имени Исида Урью, очень сильно мечтал, что у него будут настоящие друзья, с которыми можно разделить все, которые могли бы его понять, которые… видели то же, что и он. Тогда же этот самый мальчик, не особо признаваясь себе, фыркая и с гордым видом проходя мимо группы шумных учеников сначала младшей, потом и средней школы, устроившихся на траве с бенто, глубоко в душе мечтал оказаться среди них.
Годы шли, Исида Урью больше не был тем мальчиком, прятавшим глаза за прядями челки, но вот гордость и отстранённость никуда не делись. Он по-прежнему не желал показывать, что у него на душе. А одиночество? Одиночество стало привычным, обычным и уютным. Пока, в конце концов, не образовалась эта странная, наделённая удивительными способностями компания, в которой, настолько привыкнув к своему образу жизни, он всё равно продолжал делать вид, что с не с ними. Рядом, но не близко, свой, но не до конца.
И вот, спустя столько лет, когда, в принципе, детская мечта с налётом наивности и лёгкой зависти давно осталась в прошлом, состоялся вот такой обеденный перерыв. Словно в издёвку. Казалось бы, расслабься и радуйся жизни, но нет… Не выходило.
Исида ненавидел слово случайность… Расчёт в его жизни всегда имел куда больше значение. Но именно эти чертовы «случайности» так часто выводя его из себя, кардинально меняли весь его мир.
Их олицетворением в его жизни в  полной мере был Куросаки Ичиго.
Сколько квинси помнил, всегда было трудно просчитать, что именно тот, при всей его простоте и наивности, задумал. Вот и сейчас…
Первая фраза заставила Исиду кинуть на Ичиго полный удивления взгляд, но промолчал. Он знал, что это такое. Прочувствовал кожей каждое слово. Бегал сам по таким кругам, пытаясь слепить из остатков прошлого хоть что-то подходящее, хоть что-то, дающее смысл к дальнейшему существованию. Видел, как точно также, с упорством хомячка в колесе, мчался куда-то Куросаки, но меньше всего ожидал подобного признания, потому что видел, как тот все те долгие месяцы, хмурясь и мрачнее, когда был наедине, старался при друзьях быть самим собой. Таким, каким, как ему казалось, должен был быть.
Сдержав хмыканье от следующей реплики, Урью лишь сильнее, почти до боли, стиснул переплетенные пальцы. Он понимал, что всё то, о чем говорил рыжий, было уже в прошлом. Так зачем ворошить все те тяжелые, давящие своей непомерной тяжестью, события, как ворохи прошлогодних подгнивших листьев? Почему Куросаки всё ещё загоняется какой-то дикостью и не может дальше смело идти вперёд, не оглядываясь назад? Неужели дело именно в нём? Или появилось что-то настолько невыносимо сложное, что настолько мешало ему быть собой? Урью понимал беспокойства большинства учеников старшей школы, которым будущее казалось туманным, сложным и непостижимым, но вряд ли Куросаки относился к их числу.
Так что же? Чуть нахмурившись, Урью устремил взгляд к горизонту, чуть сощурив глаза и слушая, что тот скажет дальше. Он решил не гадать, потому что далее могло последовать от «Кон в моем теле соблазнил девушку, и я скоро стану отцом» и  «завтра на нас нападают пришельцы с Сириуса» до какой-нибудь дикой ерунды или даже предложения руки и сердца… Всё это казалось Исиде в равной степени бредом, поэтому предпочёл дальше не давать свободы мысли. Всё равно Куросаки «случайно» поступит по своему.
Нечто важное…
Он сдержал вздох.
«Не смогли поговорить? Вот как это называется?» Как будто они хоть когда-то нормально разговаривали. На свою память Исида не жаловался, но та недоуменно молчала, сосредоточенно, как престарелый библиотекарь, пролистывая каталоги в поисках несуществующего рассказа, так нужного невнимательному ученику. Хотелось сказать многое, но все вертелось от «очень ядовитое» до «саркастически жесткого», оставалось только выбрать правильное сочетание, которое бы подействовало на рыжего точно как ведро воды на зашедшего на чужую территорию наглого соседского кота. Последний «разговор», если это можно назвать так, закончился пендалем, а дальше Куросаки, как и всегда, поступил по своему, не собираясь и слушать его. Ах да, еще фирменное «заткнись»…
Следующая реплика заставила Урью распахнуть глаза и удивленно посмотреть на Ичиго: что за….
Определенно, думать – не самая сильная черта Куросаки.  И эта странная благодарность… Почему тот посчитал, что должен сказать это? И зачем?!
– Куросаки,  – Исида сделал паузу, на этот раз не по привычке, не для усиления драматического эффекта, а потому, что старательно подбирал фразу, не зная, как реагировать на такие странные заявления. – К чему всё это? Тебя действительно это беспокоит?

У Исиды, кажется, был уровень эксперта в создании неуютной атмосферы, от которой ощутимо температура падала на несколько градусов, а неуместные разговоры, особенно в кружке или на заседании студсовета, сворачивались сами собой. Вот только на Куросаки обычно это действовало с точностью, да наоборот. Любые слова, которые на другого оказали бы эффект ведра с холодной водой, для него становились как красная тряпка для быка, заставляя атаковать, орать, ерепениться и находить самые уязвимые места в его защите… и, что скрывать, вполне успешно. Но их словесное оружие, пожалуй, за это время тоже изменилось и стало в разы изощреннее. Никто не упускал случая поддеть другого, напомнить прошлые «грешки», не говоря уже о том, что при каждой встрече щиты и мечи настраивались автоматически…
А сейчас… сейчас Куросаки перестал жевать и нести откровенную чушь. Как ни странно, но Урью этот факт даже как-то подбодрил. От этого непонятного настроя не осталось и следа, а квинси вот подуспокоился. Даже взял один из идеально ровных, мастерски, с любовью слепленных онигири, и откусил, медленно разжевывая. Кое-что, пожалуй, не меняется. Да, несколько лет назад ему было очень сложно отказаться от домашней еды… от этого прикосновения к нормальной жизни. Кто-то, пожалуй, мог бы посмеяться над такой «продажностью», только о таком никто не подозревал. Если бы Урью был куда большим фантазером, чем на самом деле, то вполне бы мог представить, что это – обычные посиделки, а то же самое бенто собрала ему мать или дедушка… правда, он помнил только, как готовил последний. Остальные воспоминания были затерты, словно по ним прошлись ластиком. С каждым годом ему было сложнее вспомнить, какой была его мать.
Рюкену, понятное дело, было не до этого. Наверное, ему вообще никогда не было до него дела. Так, как будто его заставили жениться, а что делать с результатом супружеских отношений – не рассказали. Хорошо, что в той средней школе, где он учился, была все же небольшая столовая, редко, но встречается…
Вкусно, непривычно, приятно. И так не похоже на то, что Исида сам себе готовил. Можно было бы придраться, что рис передержан или слишком мало начинки – но на самом деле это было не так. Понимает ли Ичиго, как ему повезло? Ценит ли это? Или для него такой вот обед, такая вот забота – сестры ли? Отца? Кто там вообще в семье Куросаки готовит? – в порядке вещей?
Разговорчивость у Ичиго постепенно сошла на нет. Последняя фраза заставила Урью едва слышно хмыкнуть. Звучала она ни чуть не лучше предыдущих, но при этом как-то скомкано и поэтому нелогично. Спокойно прожевав ещё один кусок, Исида откинулся немного назад, привычка корпеть над книгами привела к тому, что он немного сутулился, да и те сантиметры, на которые он опять вытянулся, заставляли чувствовать себя неловко и странно, особенно в такой ситуации. Прикинув возможные варианты ответов, Исида поправил очки свободной рукой, посмотрел на него оценивающим, не лишенным некой насмешки взглядом:
– Куросаки, скажи, твоей головой вчера не пробили несколько стен? – такое уже было, вот только прошло без последствий, кто знает, как на этот раз, Исида не исключал и такое. После чего сделал другое предположение: – Никто не кусал? Не оцарапал или отравил? Если такое было, то я, пожалуй, могу отвести тебя в медпункт… или к Урахаре, – последнее, пожалуй, было зря. Но вредность требовала вставить свою дозу в этот странный разговор. Вполне довольный собой (впрочем, на лице это никак не отразилось), он доел онигири, наслаждаясь сочетанием кисло-соленного, и вполне беспечно, с чувством выполненного долга, подхватил другой.

– А ты? – сразу же выставил щит закономерного вопроса Исида, склонив голову чуть к плечу и сузив глаза, рассматривая Куросаки, который так нагло накинулся на него с мечом претензий и каких-то непонятных обид, которые он, Урью, такая вот жестокая сволочь, сумел ему своим равнодушным отношением уже нанести! Надо же… какая тонкая душевная организация! Квинси даже не представлял, какие мысли блуждали под этими рыжими вихрами, заставляя того поступать так странно, складывать слова в этот нелогичный противоречивый бред и вообще… быть именно тем, кем он был. Исида дураком не был и понимал, что вся эта подготовка и довольно неуклюжее приглашение на обед – лишь пар от котла, а все остальное долго варилось и бурлило многие недели, если не месяцы. Пожалуй, эта ситуация очень напоминала ту, когда после их первой встречи  Ичиго сначала следил за ним в классе, а потом и после школы. Очевидно, велась какая-та борьба с самим с собой и намечалась попытка хоть как-то разобраться во всем произошедшем. Вот только он-то тут причем?
Взгляд стал темнее и холоднее. Кажется, пришла пора поставить кого-то на место. Исида спокойно доел третий онигири, после чего вытер руки, смерил его очередным внимательным взглядом: даже по тому, как рыжий пил воду, прекрасно улавливалось состояние: Куросаки вот-вот был готов вспыхнуть и разораться так, что по всей школе бы содрогнулись стёкла. Такая перспектива была совсем не заманчивой, поэтому решил ответить жёстче, чем следовало бы. Что-что, а всё то скомканное словесное блуждание, что тот считал за великие вопросы, Исида помнил отлично:
– За всё время нашего разговора…– тут Урью позволил себе выделить последнее точно также, с нажимом, как до этого Ичиго слово «умный»: – я не услышал ни одного вопроса, на который бы мне стоило отвечать. Все твои экзистенциальные размышления и проблемы меня не касаются. Могу только посоветовать почитать некоторых философов или же записаться в философский кружок…
Конечно, рассчитывать, что Куросаки обратился к нему за такой помощью, было очень глупо. Да и за всё время, что они «общались», тот ни разу никогда не просил его помощи по учёбе. Разумеется, что и раскрывать свою позицию и рассказывать о подобных душевных терзаниях Урью не собирался. Да и не то время, не то место и человек не тот… впрочем, такого собеседника, в разговоре с которым Исида мог бы открыто рассказать о своей позиции, у него и не было.
– Про благодарность я услышал… Не стоит,  – квинси поправил очки, блеснув стеклами на солнце, – Куросаки, запомни одно: все мои поступки – это результат моих решений, если тебе они были выгодны, то это не значит, что в следующий раз будет также.
Исида всё еще не мог простить себе того, как проявил себя в поединке с Гинджоу Куго. Почему-то он, догадывавшись о тех подковерных интригах шинигами задолго до этих событий,  был слишком уверен, что для Куросаки новость будет подобна взрыву, когда рассыплется весь его мир, вся его вера в тех, кого он называл друзьями, словно карточный домик. Ичиго же не обратил на слова первого временного шинигами никакого внимания. А вот Исида… Исида показал себя слишком… беспокоящимся о Куросаки, слишком другом… Как глупо! Такое не должно повториться.
– Спасибо за приглашение, онигири были очень вкусными, – Урью отдал должное повару, но следовало расставить все точки над «и», так сказать, на будущее, во избежание недопонимания и нелепых ситуаций. Пусть вместе им осталось учиться не так уж долго, но зная Куросаки, тот мог в очередной раз учудить по полной программе, – но больше меня не зови. Лучше проводи время со своими друзьями.
Расставив таким образом границы и отрезав себя от круга друзей Куросаки Ичиго, Исида поднялся, кинул взгляд на часы: ещё оставалось около пяти минут, но пожалуй, нужно было возвращаться.

Какими бы не были истинные намерения Куросаки Ичиго, но у каждого человека есть тема, которую лучше бы никогда не затрагивать. Во избежание…
«Наёмник? Оплата?!! Цена?!!»
Сразу же от этих слов внутри Исиды закипели и забурлили подавляемые многие годы эмоции, в потемневших глазах вспыхнул нехороший огонь, а руки сами собой сжались в кулаки. Если ещё с минуту назад он пребывал в довольно расслабленном состоянии, считая, что это всего лишь очередная блажь со стороны Куросаки Ичиго, заскок и ничего большего, то сейчас был готов кинуться в драку, несмотря на то, что тот был его другом, несмотря на то, что тот, с такой вот неуклюжестью слона в фарфоровой лавке пытался донести до него какую-то глупую мысль и извинения… Всё это померкло, а перед глазами, сразу же, как только Урью услышал его слова, возник тот огромный кабинет, где из-за письменного стола со стопками книг и докладов, почти не было видно его самого, где было так неуютно, холодно и настолько «стерильно», что отсутствовали любые запахи... и где ему, стоявшему с давящим на плечи портфелем, равнодушным тоном Рюкен в очередной раз вдалбливал жестокие истины о квинси – «потому что этим не заработаешь на жизнь»…
А теперь, оказывается, он ищет выгоды!
Куросаки, сам не зная, затронул очень болезненную тему.  Последние реплики Ичиго, его подзуживания и попытки выяснить, чем же он, Исида, так недоволен, потонули в вате нахлынувшей ярости. Он их не услышал точно также, как получив сильный ожог уже не заметишь укусы комаров. Кажется, тот сам не понимал, насколько на этот раз далеко зашел. Каким бы примирительным рыжий не планировал этот разговор, его цель сейчас с треском провалилась.
Цена, конечно, была у всего, в том числе и в следовании своим идеалам. Непрекращающиеся нравоучения отца, его давление и прессинг привели к тому, что Исида при первой же возможности стал зарабатывать сам и жить отдельно. Он стремился доказать на собственном примере, что сможет совмещать всё – быть квинси и быть первым учеником, а со стороны… Вот так?!
Да, свою цену Исиде тоже пришлось заплатить. За последние годы на теле только прибавлялись новые следы от ранений и шрамы, становившиеся с каждым месяцем все светлее, но поверх них почти сразу же появлялись новые… Руки все были покрыты тонкими паутинами – следы порезов от духовной силы Куросаки, которую он высвобождал после сражения с Меносом Гранде, плечо, ноги – последствия битвы с Маюри Куротсучи, пентаграмма на груди осталась от стрелы Рюкена, после встречи с ещё более сумасшедшим Гранцем он знал, что такое лишиться половины внутренних органов, потом поверх наложились отпечатки сражений с Улькиоррой, пустым Куросаки и самые последние, иксом, размашистые следы от меча Гинджоу Куго и Цукишимы… О такой «достойной» оплате он мечтал в самом начале пути? Будь бы для него собственная шкура и деньги, как для Рюкена, на первом месте, не стал бы вмешиваться во весь этот водоворот событий с самого начала. Нерационально. Глупо. Бесприбыльно.
И, конечно, все они знали, какую цену заплатил Куросаки Ичиго за то, чтобы они и дальше все могли жить в привычном им мире, не под диктатом Айзена Соуске. Урью уважал его за это… Но… Но…Как можно мерить все именно этой  меркой?! Как?
–  И чем же мне, позволь узнать, заплатили? Что за бред ты несешь!? Куросаки!!! – вот тут Урью уже сорвался на крик, сжав кулаки ещё сильнее, забывая о том, где они находятся, сколько рядом может быть лишних ушей и о чем следует молчать, особенно с учётом его должности в школе: – Я – квинси! И следую только своим путем!!
Наверное, сейчас Исида его почти ненавидел, не понимая, как вообще можно подумать такое. Очень сильно хотелось вмазать Ичиго посильнее, но… все-таки не мог. Был взбешен – и не мог… Непонятно, в чем было дело – в том, что он всё ещё считал этого придурка другом или в слишком растерянном выражении на его лице… Развернувшись на каблуках так, что челка хлестнула по лицу, Исида чеканным быстрым шагом подошел к дверям, резко их распахнул и поспешил вниз, желая как можно дальше оказаться от Куросаки…

Глухой треск двери за спиной, стук собственных каблуков ботинок по ступеням… Исида был готов к тому, что Куросаки, так ничего и не поняв, может помчаться за ним, чтобы кулаками вдолбить «простые истины», которые этот вот упрямый квинси никак не хотел принимать… Но, к счастью, других шагов на этой лестнице так и не раздалось. Чем ниже спускался Урью, тем сильнее становился привычный школьный гул гомонящих учеников, торопившихся дорассказать всё то, что не успели за обеденный перерыв. Всё ещё раздраженный, он, не заметив одного из учеников, окликнувшего его, зашел в класс вместе со звонком и поспешил на своё место, привычно устраиваясь и складывая руки на парте. Собранный и сосредоточенный, как и всегда. Лучший ученик и гордость школы, всё, как и полагается… Вот только знай кто его лучше, то понял бы, что он мало того, что записывает чисто механически, так ещё глубоко погружен в свои мысли. Конечно же, Исида не обратил внимание на те удивленные взгляды, которыми обменялись друзья Куросаки, когда Ичиго появился спустя какое-то время после звонка, создав некую суетливость в начале урока, ни на переживающий взгляд Орихиме, ни на понимающе-спокойный взгляд Садо.
Кажется, раньше было проще. Во всем. Будь бы им по 15, то всё бы закончилось очередной потасовкой, во время которой бы они выпустили пар, а через пару минут обо всем бы забыли. Да и в 16 они также решали свои проблемы! Но каждый год, нарастая вокруг них очередным кольцом опыта, делал их более самостоятельными, независимыми и становился тем оборонительным рубежом, за который допускалось все меньше людей. То, на что Исида раньше не обратил бы внимание, сейчас задело его достаточно сильно. При этом, конечно же, он понимал, что Ичиго не собирался специально зацепить его гордость (а в том, что по ней он прохаживался регулярно, как рыжий кот-хулиган по газону с табличкой «Не ходить», и сомневаться не приходилось), но все равно далеко ни сразу мог успокоиться.
Ровные строчки иероглифов и формул привычно заполняли тетрадь, постепенно приводя мысли в порядок. В конце концов, они столько месяцев не общались, даже не пересекаясь, что от очередной ссоры ничего не изменилось. Погруженный в себя, он не сразу услышал свою фамилию. Только когда та прозвучала второй раз, посмотрел на доску, потом немного торопливо поднялся. Это было одно из тех мгновений, которые бесконечно тянутся во снах, наполняя чувством никчемности и бесполезности: учитель ждал от него ответа, которого у него нет… Но всё было в реальности. С усилием он вчитался в условия задачи, которые записал, не обдумывая, сузил глаза, заставляя себя вникать, потом чуть выдохнул: к счастью, с подобной  проблемой решения он сталкивался, готовясь ещё к контрольной… Начав фразу с ничего не значащих вводных слов, быстро сообразил, что именно ждал от него учитель, понимая, почему решение вызвало ступор у остальных учеников, предложив другое и заметив легкий одобрительный кивок, после которого наконец можно было сесть, опустился на свое место, стиснув левой рукой ручку до скрипа.
«Черт тебя дери…вечно от тебя одни проблемы…» Исида подавил желание посмотреть на Куросаки, сидящего у окна слева за его плечом. Что б ему пусто было… этому идиоту, вечно все перепортит. Разозлившись на всех, включая себя, он полностью сосредоточился на уроках…
***
Очередной разрыв между мирами и появление пустого, очередной мелкой сошки, не осталось для него незамеченным, но Исида сделал вид, что ничего не случилось, склонившись над тетрадью ниже. Вызов… торопливый побег Куросаки… Всё как всегда. Квинси поправил очки, на этот раз неспешно записывал лекцию по истории, пока… что-то не заставило его отвлечься. Нахмурившись, он прислушался к своим ощущениям: духовная сила шинигами удалялась стремительно, но… источник был не один. Переживать за Ичиго-прошедшего-сотни-боев – занятие бесполезное, по сути глупое, вот только… Он поймал на себе взволнованный взгляд Орихиме и Садо – даже если они сейчас сбегут с урока, то всё равно без техники перемещения не скоро успеют… А шинигами, как бы не старался, все же раздваиваться не умеет.
«Куросаки, в тот день, когда ты научишься чувствовать своих противников и контролировать свою силу – тебе поставят памятник!»
Подскочив, Урью быстро пробормотал стандартную формулировку про медпункт и, не дожидаясь разрешения, сорвался на крышу, сразу же определяя нужное направление: пока Куросаки водили за нос, другой (другие?) решили как следует закусить…
Ему, перемещавшемуся максимально незаметно и сжимавшему пентаграмму в руке, не давали покоя вопросы: почему изначально сила была всё-таки одна? Это одно существо? Или настолько хорош уровень подавления реяцу?!

Вот же... Вечно несётся сломя голову…
Исида, немного успокоившийся после «обеда» на крыше, вновь начинал закипать, но действовал всё-таки довольно чётко и быстро: выбрав подходящее место для своего старта и взмыв в воздух, сузил глаза, вслушиваясь в свои ощущения. Раздражало то, что он не мог понять, сколько их было там – двое, трое или в разы и разы больше? Картина была настолько смазанной, что на духовном радаре то отчетливо выделялись несколько точек, то пропадали... уже на месте Урью сразу же понял, кем оказались эти самые «плюсы»: совсем недавно, наверное, с неделю назад, Каракуру всколыхнула новость о сгоревшей семье в одном из частных домов района Юмисава, славившегося своим детским парком. И не том дело, что Исида был частым гостем в этом районе или же что его собственный дом находился рядом, а в том, что в школе после этих трагических событий большое внимание уделялось пожарной безопасности, раздавались памятки о поведении в случае пожара, проводилась учебная эвакуация… В учительской же, когда ему давали инструкции, он видел и фотографии семьи в местной газете, которую, по понятным причинам, сам не покупал.
Вот только, когда квинси оказался на месте, враждебной реяцу больше не ощущалась, а невысокий, с залысинами мужчина в очках и женщина с короткими волосами в фартуке выкрикивали имя мальчишки, разбежавшись в разные стороны… Кажется, пустые уже были здесь… Наверное, его появление их спугнуло. Необычно.
Разделять и уничтожать слабых – обычный приём хищников.
Исида, хмурясь и поджимая губы, притормозил на одном из фонарей: людей вроде не было, время рабочее, но от того, что в окно в любой момент может выглянуть какая-нибудь бабушка или молодая женщина с ребенком пройти в сторону парка никто не застрахован… А он в форме! С указанием  личного номера в журнале и классом… Сорвав нашивку (для таких случаев приходилось пришивать на живую нитку) и убрав в карман, Исида осмотрелся. Неудобное место. Очень неудобное… Частный сектор всегда представлял для него проблему. А тут ещё явно могут сожрать всех плюсов по одному… Спрыгнув рядом с напуганным мужчиной, Исида скомандовал, указывая на одну из недостроенных многоэтажек в северном направлении:
– Берите жену и бегите к тому зданию.
– Вы…
– Да, вижу… я помогу вам.
– Но наш сын… Атсуши.
– Знаю… я найду его.
Больше не слова… Время сейчас очень дорого… Исида метнулся в парк, зная, каким путем можно обойти те камеры…Но главное – найти свою цель… Перепачканный мальчик с цепью на груди нашелся ревущим в одном из игрушечных домиков.
– Атсуши? Пойдем со мной…твоя семья тебя ждет.
– Кто ты? Ты шинигами?! Ты меня видишь?
Кажется, за эти дни он успел привыкнуть к тому, что остальные люди его не замечают. Он присел рядом с ним.
– Я не шинигами… но я могу помочь.
Как раз тот момент, когда объяснять, кто такие квинси – совершенно нерационально.
– А те чудовища?
Он резко обернулся: источники враждебной силы вновь появились. Оставить ребенка здесь и помчаться на помощь взрослым – или же остаться с ребенком, чувствуя, как тех пожирают пустые? Сложный выбор.
– Я смогу вас защитить…
Протянутая рука. Тяжесть ребенка на правом предплечье. И… Шепот. Те слова, которые мальчик никому не мог сказать.
«Это из-за меня сгорел дом»…
К родителям мальчика поспел вовремя: пустые только подбирались к ним, окружая и загоняя в угол… Сразу же в глаза бросилась их одинаковость. Сколько Исида видел пустых – те все были разные… И самая большая проблема – невозможно защищать, когда цели так рассредоточены… да и ребенок на руке  мешал использовать лук: к сожалению, для боя ему были нужны обе руки. Оставалось только одно: Урью переместился к мужчине с женщиной и отпустил к ним ребенка, сразу же активируя лук: первая стрела была в камеру, наблюдавшей за стройматериалами. Такие свидетели ему были не нужны, следующий веер стрел – отпугнуть пустых. Иногда полезнее выглядеть слабее, чем кажешься, вот только он не учёл одного – этим он напугал семью душ больше, чем пустых.Оно и понятно, неизвестные твари не менее опасны, чем парень, у которого оружие появляется само собой, из ниоткуда.
«Вот же черт… И что теперь делать?»
– Не убегайте. Иначе они вас всех переловят! – говорить приходилось жестко, словно отдавая приказ, но другого выбора просто не было.
Исида не рассчитывал на чью-то помощь. В идеале – справиться, победить всех этих порождений Уэко и потом сообщить Урахаре об этих душах, но в этих своих расчётах он не учёл одну раздражающую переменную…
Куросаки Ичиго.
Что б его…
Одна его сила подняла в душе волну гнева и раздражения, что он не мог придумать план сражения, удерживая противников на расстоянии, а когда этот придурок появился в этом же месте, да ещё рядом с ним – вот тут уже бешенство накрыло с головой.
– ИДИОТ!! – выкрикнул раздраженный Исида, забывая о душах, забывая обо всем, но понимая, что тот опять затупил. Появился тут, видите ли, герой, хакама с дырой и начал строить из себя не пойми кого... И вообще, как объяснить этому дебилу, что став рядом с ним – он вступил в ту же мышеловку, что и он только что, а нужно было атаковать с двух сторон, тогда бы у них было преимущество. Вот только слов для того, чтобы все это вбить в дурную рыжую голову не нашлось, только злой крик: – Заткнись, Куросаки!! С тебя никакого толку!!
И пинок.
Со всей силы
Ногой.
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Всё вновь пошло по откатанному, устоявшемуся за годы общения, сценарию, который, возможно, порядком поднадоел всем зрителям, но вот актеры каждый раз, как в омут с головой, погружались в эту ни с чем не сравнимую атмосферу. Исида кричал и ругался на Куросаки, потому что тот, как и всегда, действовал так, как квинси бы никогда не поступил, рвал все шаблоны, сумасбродничал и выводил из себя, а Куросаки, даже не пытаясь понять, чем так недоволен этот зануда в очках, начинал кричать по привычке, защищаясь, считая, что в его действиях нет ничего необычного и уж тем более раздражающего. Если бы ещё не было это странного разговора на крыше, то, возможно, Урью был бы по сдержаннее и попытался бы что-то объяснить, хотя бы прикрикнуть на рыжего шинигами, чтобы тот побыстрее развязал им обоим руки и совершил духовное погребение: нельзя было допустить, чтобы души плюс стали обедами этих монстров, но нет же. Сам пнул, сам на себя разозлился…
А крайний кто?
Куросаки, конечно.
Злость и гнев опять бурлили внутри Исиды, вот только со стороны он как стоял – так и остался стоять на своем месте, сжимая в руке лук и прикрывая души, лишь в потемневших глазах хорошо читалось, что мало этому придурку досталось кирпичом, и что вообще Ичиго нет смысла переживать из-за сотрясения – всё равно в голове ничего нет… Ему показалось, что он даже слышал этот самый звон от удара – и, конечно же, пустая бочка всегда громко заявляет о себе.
Души плюс офигевали от такой странной компании, то ли защитников, то ли психов, а вот вторженцы из Уэко Мундо, кажется, прикидывали, как лучше схряпать всю эту странную компанию и с кого.
– Ты мне только мешаешь! Ты хоть понимаешь, что только что осложнил ситуацию! – раздраженно прокричал он, прекрасно зная, что тот – не понимает, что если в словах Куросаки было чистое оскорбление, то в его – попытка хоть немного «договориться» и объяснить ситуацию, вот только Исида в запале не находил нужных слов, чтобы быстро и точно дать нужные инструкции, слетая в банальности и общие фразы. Это Рукия Кучики мастерски умела давать точные и прицельные пинки…
К этому хотелось добавить, что тот кретин и идиот, и вечно всё портит, но… Тот оказался на линии поражения и его ранили… Какого чёрта, Куросаки… Обычно, у Урью все ж неплохо получалось прикрывать его и комбинировать его ближний бой со своими стрелами, но тут было слишком сложное пространство для такого боя – стена за спиной хоть и давала ощущение, что тылы прикрыты, всё равно было особо не развернуться. Взмыть вверх и оставить плюсов он также не мог – вот и приходилось уворачиваться на этом небольшом пятачке и отслеживать бой, в котором ни один из них не мог положиться на другого…
«Если бы Куросаки отправил их…»
Эта мысль носилась раздраженной осой, не давая сосредоточиться на чём-то другом, но удавалось самое главное – не пропустить удар. Куросаки, кажется, стал играть только в одни ворота, совершенно забыв о том, что Урью может не только постоять за себя, но и сражаться – влез как раз тогда, когда один пустой метнулся к ним. Выстрела в голову тот бы не пережил… Стрела чуть было не сорвалась с лука – к счастью… Иначе он бы проделал неплохую дырку в дурном шинигами. Палец дрогнул, но удержался, а в глазах вновь появилось раздражение…
«Черт бы тебя подрал…придурка…»
Он выстрелил лишь раз – перед тем, как Куросаки начала опутывать эта дрянь… и увиденное ему совершенно не понравилось: обычно от его стрел, будь ими нанесено даже небольшое повреждение, начинался распад духовных частиц, но тут случилось что-то странное, что ошарашенный Исида не смог понять, просто царапнуло удивление, потом пустые начали менять свою форму и исчезать… А ещё эта странная духовная сила – словно бы однородная… Урью прекрасно помнил свою самую большую стычку с пустыми, когда вызвал на дуэль Куросаки приманкой. Так вот… там не было ни одного пустого с одинаковой концентрацией реяцу или уровнем. В Уэко Мундо – то же самое.
– Куросаки!  – выкрикнул Исида в панике, не зная, как до него донести то, что он сам не мог понять, ситуация становилась близкой к критической. Шинигами, также, как и он, ничего не понимая, тупил нещадно, позволяя делать с собой что угодно, как послушная марионетка… – Сконцентрируй силу! Сейчас же!
Стоп!
Марионетка?!
Синие глаза сузились. Кажется, он начинал понимать. Но…но… Собственная беспомощность, а также полное осознание, что стоит ему выстрелить – эта тварь подставит под его стрелу Куросаки не давали как следует обдумать всё… но было то, что могло защитить самого Ичиго. Конечно, можно было бы использовать контроль над стрелами… но если бы это дало результат. Их цель была не здесь, но где именно?! И это перестраивание духовных частиц… что-то вертелось в голове, но никак не хотело оформляться в связанные, чёткие мысли. Раздраженно мотнув головой, он сконцентировал силу и взмыл вверх, решаясь на то, что казалось такой авантюрой и безумием.
Быстрый осмотр. Духовные сенсоры упрямо молчали. Канализация! Рука на тетиве. Прицельный выстрел.
Вой… Раненной твари, не ожидавшей такого поворота.
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Исида был уверен, что попал в цель, что не ошибся и дикая мысль, так внезапно озарившая его, была правильной, вот только оставшиеся пустые никуда не делись, несмотря на вой, хлестнувший по ушам: так кричат, не только когда очень больно, но и когда всё идет не так, как было запланировано. Ярость, злость, недовольство, желание разрывать на части… Квинси слышал такое не раз. Пустые, несмотря на то, что мало походили на обитателей мира живых, становились неким подобием хищников. Не хотелось вспоминать о том, что эти существа на самом деле люди. Нет. Больше не-люди. Животные, управляемые инстинктами, твари, не знающие цену чужой жизни, монстры, любыми способами желающие урвать себе добычу… Только так и никак иначе. Лучник стиснул зубы и крепче сжал рукоять своего небольшого лука: нужно было сориентироваться, что делать дальше, где искать их настоящую цель и как справиться с этим монстром.
Куросаки, конечно же, высвободился из своей ловушки. Исида перестал следить за ним, но чувствовал его духовное давление, а вот вопли Ичиго предпочел бы не слышать от слова совсем. Было бы замечательно отключать у того звук. Всегда. И уж точно за него не переживал. Как упал на асфальт – так и поднимется, как мячик. Не трепетная барышня же, черт бы его подрал, которую нужно спасать…
Квинси слишком поздно почувствовал чужую силу за спиной, не успевая как следует увернуться, но всё же немного развернулся к неожиданно напавшему врагу: это, отчасти, спасло. Когти, оставив росчерк на его спине, отдавшийся ослепляющей на долю секунды вспышкой по телу, оказались сбоку от него. Слепая зона… Очень удачная атака.
Исида, какие-то доли секунды всматриваясь в эту тварь, застыл, но атаковать не стал: был большой шанс того, что пока он вытянет руку с луком, то останется без нее. Стрелять без использования второй руки он всё ещё не мог. После чего резко взметнулся вверх, уходя от напавшего…Боль, конечно же, никуда не делась, но Исида уже после стольких сражений перестал её считать чем-то таким, на что сразу же стоит обращать внимание. Просто – отметил, что есть повреждение, просто перетерпел, даже не вскрикнув. Не настолько сильное ранение. Куда важнее было быстрее закончить этот танец смерти. Квинси хмурился всё сильнее. Что-то изменилось и изменилось быстро после этого крика… Стоило только моргнуть – и что-то неуловимо стало не так. Количество ли пустых, колебания духовных частиц… но что – Исида не мог пока понять.
Какое-то омерзение, словно бы ему пришлось попробовать что-то испорченное, только не пищу, а духовную силу, заполнило его. Реяцу пустых для квинси подобна яду. С чем с чем, а с этим шутить не стоило. Пусть новая порция, полученная им, была небольшой. Это Исида понимал прекрасно. К этому чувству добавилось раздражение на самого себя, что он никак не может сосредоточиться.  Куросаки тем временем носился внизу, а тот пустой, что атаковал его, исчез из виду, то ли смешавшись с теми, кто атаковал плюсов, то ли спрятавшись. Ситуация откровенно раздражала. Мысль вертелась, но ускользала, как дым сквозь пальцы.
– Да отправь ты их в Общество душ, ПРИДУРОК! – закричал на Куросаки Исида, злясь, что этот рыжеловосый недоумок никак не догадается до такого простого решения их проблем. Не будь того, кого нужно защищать – и они не будут привязаны к этому месту. Не будь тут плюсов – и охота начнется только на них. Что тут непонятного?! Формы? Чем они могут быть связаны? Как именно та тварь управляет всеми ими… Или? Но как… тогда… Остался под землёй, переместившись в другое место или же…
Услышав предположение Ичиго, Урью в очередной раз разозлился на эту вот странную логику:  – Это не регенерация! Идиот!  Нужно уничтожить только одного! Кто создает и управляет!
Почему он прокричал это – Исида сам не понимал, но когда его мысли облеклись в форму слов, он понял, что так оно и есть. Вот только куда эта тварь скрылась опять?!
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Пожалуй, за это время Исида успел проклясть все на свете, начиная с этих пустых, которым совсем не сиделось в своем черно-белом Уэко-Мундо, пожирая друг друга как пауки в банке, и заканчивая мельтешащим и доводящим до белого каления Куросаки. Квинси предпочел бы действовать один, спокойно и размеренно, предпочел бы поединок с этим странным противником в той манере, к которой привык. Анализировать, атаковать, изучать слабости своего противника и только потом нанести финальный удар, а не вот эту всю нервную катавасию, которую заварил тут Ичиго, щедро сыпя в его адрес обвинения и провоцируя его на крик. Стыдно было признаться самому себе, но до возвращения сил шинигами к рыжеволосому однокласснику Урью было даже спокойнее. Он сам решал, что и когда делать, с Орихиме и Садо они отлично сработались, а тут… Что б ещё раз! Да с этим мерзавцем в бой! Но такие мысли у него появлялись, что скрывать, чуть ли не каждый раз.
От этого временного шинигами требовалась всего лишь малость – развязать им руки и провести обряд погребения. Но нет, как же! Махать тесаком направо и налево – запросто, а сделать такую мелочь – проблема века! Вот и кто Куросаки после этого? На виске раздраженно забилась жилка. Они настолько давно не сражались вместе, если не учитывать сражение с Куго, что сейчас просто не доверяли друг другу и никак не могли договориться, словно масло и вода. Ичиго не верил, что Урью его прикроет, тот знал, что должен был его прикрыть, но все же хотел проследить за пустыми, эти странные изменения не давали покоя. Каждый был уверен в своих силах, но не в силах друг друга. Защита ему видите ли нужна! Да метнись Куросаки к плюсам и начав с ними разговор – Исида сразу бы сделал это! Вот сволочь же…
– А что я по-твоему делаю?  - раздраженно, громко, но не криком поинтересовался квинси, как будто они просто встретились ночью в переулке, когда для школьников уже начался комендантский час. Исида сейчас бы с огромным удовольствием пристрелил самого Куросаки, но тогда ни плюсы не поймут, не друзья, только пустые оценят… Натянутая тетива, стрела, нацеленного на пустого – и опять влез Куросаки, отбивая направленную на него атаку… Наверное, тому было бы проще, если Урью встал за его спиной, но ему, как лучнику, самому было выгоднее находиться именно вверху.
Представить сложно, что испытали за это время семья духов, которые не знали, на кого как реагировать. Если бы они имели хотя бы минимальное понятие об устройстве мира, то знали бы, кто такие шинигами и пустые, кто враг, а кто друг. Если бы знали побольше, то в равной степени бы бежали от обоих, но выбор у них был не богатый. Довериться ему у них не было причин, Ичиго также не особо вызывал теплые эмоции, особенно когда направлял свои меч на них, но и пустые выглядели монстрами вышедшими из кошмаров. Не слушая, что там объяснял рыжий, Исида сузив глаза, блокировал подступы к этой четверки. Поняв, что тех плюсов им уже не отведать из-за них двоих, пустые начали атаковать его самого. Кажется, их опять стало больше, вот только они как-то уменьшились. Если раньше их размер был сопоставим с размером человека, то сейчас они были, наверное, чуть больше огромной собаки типа сербернара или жилистого дога. Скорость противника возросла, а три огонька исчезли.
Теперь, правомерно считая, что у него теперь проблем больше, квинси прекратил защиту Куросаки: мальчик большенький, сам справится. К тому же…  эти твари оказывались слишком близко к луку, не давая возможности выстрелить в других, мешая и блокируя его атаку. Хвалить Ичиго за то, что он выполнил свои обязанности, Исида конечно не стал. Это Орихиме бы сказала с улыбкой, что «Куросаки-кун молодец», а Садо бы показал вверх большой палец. Квинси промолчал точно также, как и проглотил оскорбление в свой адрес. Хотя можно ли считать слово «умник» оскорблением? Конечно, тем тоном, что его произнес Ичиго, оно ничем другим и не было. Скорее, некое признание, точно также как слово «идиот» из его собственных уст. Вот только этот статус ещё и обязывал его что-то придумать, тогда как с Куросаки взятки были гладки.
– Уйди и не мешай мне, – холодно отчеканил Исида, даже не посмотрев на него: один из пустых чуть было не вцепился ему в руку, атаковав сбоку.
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Знал ли Исида, какой будет реакция Куросаки на его слова? Ещё бы. Знал ли то, что они подействуют на него как раздражающее махание тряпкой перед быком? Конечно. Так кто из них двоих, спрашивается, настоящий дурак и идиот? Почему Урью каждый раз во время очередного столкновения с этим человеком выходил из себя и начинал делать то, что ему было совершенно несвойственно? Сложный вопрос. Решения на него он не находил никогда, даже когда пытался анализировать «разговоры» (на что их выкрики были мало похожи) потом в спокойной обстановке. Какое-то детское, необъяснимое, нерациональное чувство…
Квинси отмахнулся от шинигами, как от надоедливой что-то там жужжащей мухи, желая забыть о его существовании, сосредоточиться целиком на поединке и своих мыслях. Раскусить стратегию этой твари было приоритетной задачей. Уклоняясь от когтей-челюстей пустых Исида даже проигнорировал разъяренные выкрики Куросаки, хотя ему было что ответить: и про то, как эти самые великие шинигами отлично выполняют свою работу, и то, что благодаря им они все не раз уже оказывались на грани смерти… И, конечно же, никуда Урью не собирался уходить. Ещё чего! Тут нужен ум и скорость, а не сила и глупость…
Знакомая колоссальная духовная сила ударила по сенсорам, ослепляя их на доли секунды, сжалась, скручиваясь, концентрируясь вокруг её рыжеволосого носителя, заставляя воздух стать более плотным, сминая и давя, сбивая дыхание. Чёрные волосы, взметнувшись вверх, ударили по лицу. Такая мощь духовной силы всегда припечатывала. К ней нельзя было до конца привыкнуть. Как ни странно, но пустые, которые, очевидно, сочли Исиду или более опасной жертвой, или же тем, кого проще устранить первым, как-то сразу отступили от лучника, устремив взгляд жукообразных выпуклых глаз на шинигами. Квинси широко распахнул глаза: внутри пожарной сиреной, сбивая  мысли, пронеслось осознание того, что тот задумал. Если в Обществе душ или том же Уэко Мундо такая сила, а главное, такие атаки были допустимы, то не здесь. То, чем владел Ичиго было сравнимо с бензопилой вместо скальпеля на операции…
– Куросаки! – закричал Исида, пытаясь его хоть немного образумить недодруга-недоврага, но не зря же говорят: уступай дорогу дуракам и сумасшедшим… А то…
В следующую секунду в его сторону уже мчался чёрный полумесяц реяцу. Исида прекрасно помнил, что именно находится за его спиной и что пустые с их скоростью смогут без всяких проблем избежать атаки, тогда как здание едва ли сможет так ловко и быстро убраться с её пути. Также Урью знал, что неспособен отразить или поглотить настолько мощную атаку без ущерба для себя. Скорее всего, та снёсет его как волна прибрежный мусор, не потеряв и 20% своей мощности, а после раскурочит несколько этажей многоэтажки с жильцами…
Куросаки, идиота кусок, всё же понял свою ошибку, метнувшись наперерез своей же атаке, Исида в свою очередь сначала сделал манёвр уклонения, а потом переместился к зданию, только не наперерез, а вниз, на подъездную дорожку.
Главное – успеть…
Блокировка Ичиго всё же дала время для сбора духовной силы. Создав максимально мощные и концентрированные стрелы, Исида выстрелил вверх, в отличие от того же Куросаки, целясь в центр и края сгустка реяцу, но никак не в самого шинигами. Идеально было бы, если бы рыжий успел направить такой же силы атаку против первой, но выбирать не приходилось.
Так подобное уничтожает подобное. Пламя в степи гасит другое пламя, а духовной силе противостоит другая духовная сила. Вот только и взрыва от столкновения стрел с Гецуга Теншо не избежать…
– Уходи отту… – докричать Исида не успел.
Ногу пронзила боль, а перед глазами вместо неба оказался серый кусок асфальта, о который его с размаху приложил выжидавший своего момента противник.
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Выдох. Вдох. Мир раскачивался и был нестабильным, словно в момент землетрясения. Перед глазами всё плыло. Как по утрам, когда он только открывал глаза, а очки ждали его в футляре на тумбочке. Вот только те были на своем месте. Урью сморгнул несколько раз, пытаясь понять, где он находится и что происходит. Мир не стал чётче и понятнее. Точно не дома, точно… Звуки же словно все отключили. Он приподнялся на локте, инстинктивно сжав пентаграмму в руке крепче. Серый асфальт окрасился красными пятнами. Кровь с разбитого лба, стоило ему немного выпрямиться, потекла вниз, по лицу.
Сотрясение. Степень от лёгкой до средней. Переломов быть не должно. Только вот они доставляли куда меньше проблем, чем это… Но если он отключался и у него амнезия, то и до тяжелой степени недалеко. Вот только узнать, сколько именно он был без сознания не у кого. К горлу подкатила тошнота… не хватало ещё, чтобы его тут вырвало. Пришлось задержать дыхание. Сенсоры, однако, работали лучше зрения:  рядом маячила яркой вспышкой ярко-синяя, сильная духовная энергия, а вокруг что-то странное. Словно позвонки какого-то скелетообразного создания или узлы нервной системы плоских червей.
Исида поморщился и с трудом сглотнул. Воспоминания о бое пришли не сразу, отрывками, разорванными фотографиями. Дневной свет слишком сильно бил по глазам, постепенно возвращались в его мир звуки.
Сражение, пустые, Куросаки…
Попробуй не услышь последнего.
Горлопан.
Надо же, рыжий даже был готов его выслушать! Редчайшее событие! Вот только квинси было нечего сказать. Мысли разбегались не хуже кузнечиков, потревоженных в траве в знойный день. У него были какие-то догадки, проблески идей, но этот удар словно выбил их, как выбивают деньги из копилки. Исида для начала сел, не спеша подниматься и кидаться в бой, поправил очки левой рукой, не упуская развернувшегося сражения. Оно казалось немыслимым! Куросаки сражался с противниками намного сложнее, чем этот пустой(ые?), обладавшими невероятными способностями и силой, а тут обычный, из низшей ступени эволюции… Или все же нет? Такое сражение казалось бесполезнее, чем писать иероглифы на текущей воде.
Девять, шесть, семь, снова пять… И откуда такая скорость? Будь бы у них такая раньше, то расклад боя был совершенно бы другим. Его опять качнуло, он крепче, словно спасительную веревку, сжал пентаграмму, врезая ее лучи в кожу ладони. Нужно было закончить как можно быстрее. Иначе всё будет слишком опасным. Как известно, голодная собака палки не боится. Вряд ли те плюсы были желанной добычей для того, кто напал на них. Тогда… Именно Куросаки? В расчёте на его скорость и неумение чувствовать духовную энергию? Но тогда он, Исида, должен был быстро во всём разобраться…
Урью наклонился вперёд. Хорошо, что кровь становилась всё гуще и стекая вниз по брови и по виску, почти не попадала в глаза. Его опять затошнило. Голова была наполнена тупой болью, а мысли вязли словно в вате. Что они узнали с момента поединка? Соперник не раскрывал всех способностей или использовал способности своего врага, обращая их против него же самого?
Как жаль, что росоутенгай при сотрясении мозга бесполезен. Лучше было бы сломать ногу.
Где-то по краю сознания проползло напоминание, что они во время этого поединка были на редкость неосмотрительны, а сейчас вообще он сидел под окнами жилого дома…
Но с последствиями будет разбираться потом. Для начала нужно кое-что проверить, но сможет ли Ичиго мало того, что понять, так ещё и довериться?
– Куросаки… – голос звучал не так твёрдо, как обычно, но голос слушался его, говорить было тяжело:  – Выйди из банкая.
Никаких «прикрою» или конкретного плана действия. Исида был готов отразить нацеленную на него атаку, начав формирование небольшого материального лука, обладавшего совершенно иными характеристиками, чем дугообразный синий, но всё же для него, чтобы что-то придумать, нужно было понять до конца, с чем именно они столкнулись. Если они опять станут слабее… И где он видел эти странные узлы духовной силы? Что они ему напоминают?
И тут в голову пришло известное изречение «Голова дракона, а хвост змеи»… А что, если тут также? Или наоборот. Выразить было трудно. И всё же самый странный сгусток силы был не перед ними, а под землёй.
– Канализация…
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]

Тошнота вновь подкатила к горлу тугим комом, голова оставалась тяжёлой, трещала, как слишком твёрдый орех под ударами молотка, казалось, вот-вот и она лопнет, словно переспевший арбуз. Исиде с трудом удавалось сохранить вертикальное положение, сосредоточившись на своей цели и этой странной силе. Он пересел, переместив вес на колено, используя позу, которую применяли ещё древние лучники для атаки противника, когда расстояние неумолимо сокращалась: стрела с значительным ускорением успевала завершить свой полёт по самому короткому пути. Наверное, в такой момент лучше всего было бы закрыть глаза, что-что, а вести бой, глядя на противника, ему было совершенно не обязательно, вот только Куросаки мог счесть это проявлением слабости, поэтому приходилось терпеть. Благодаря тому времени, которое дал ему шинигами, он успел собрать достаточную энергию для мощных стрел. Поймёт ли его Ичиго? Не высмеет ли опять? У них всегда очень плохо получалось выстраивать диалог, а того уровня понимания, который был у них, явно было недостаточно, чтобы схватывать на лету, с полуслова. Но, кажется, понял.
Не настолько туп.
Чтобы там не считали другие.
Когда Куросаки исчез в канализации, Исида сразу же начал свое сражение, не давая этой веренице пустых прорваться за шинигами следом. В их движениях сейчас была какая-та странная симметрия, последовательность, но разбираться с этим было некогда. Количества стрел хватало, а защита основной твари, или можно сказать, мозга, была для них приоритетом. Когда из движения стали совершенно бессмысленными, квинси понял, что там, внизу, Ичиго и его противник встретились. И тут в голове мелькнула картинка из детства: игрушка змеи на песке, которая казалась цельной, но стоило её взять в руки и потянуть, как она разделялась на множество частей, чем-то напоминая меч Абарая Ренджи. Когда его противники распались на спиритоны, Исида понял, что «головы» больше нет. Выдохнув, он прикрыл глаза, всё ещё сжимая напряженной до предела рукой лук, и только спустя несколько секунд устало отпустил.
Разбираться, как именно эта тварь была устроена, у квинси не было никакого желания. Странный пустой. Странные способности, зависящие от скорости, а возможно и силы их противников. Возможно, те для уклонения использовали…
Да плевать!
Этого пустого больше нет.
Мысли текли тягуче, словно мёд. Где-то на краю сознания мелькнули образы Урахары Киске и Маюри Куротсучи, отозвавшись глухим раздражением.
Но!
И на них – плевать!
Самая главная сейчас проблема – это обработка раны. С сотрясением сейчас уже ничего не сделать, но чем меньше останется в его сосудах крови, тем выше шанс того, что он упадёт в обморок. Лоб относился к хорошо снабжаемым кровью частям тела, но у него с собой были хорошие гемостатики.
К счастью, квинси успел закрыть рану и убрать тюбик до того, как появился Куросаки.
К сожалению, удар пришёлся на ту сторону лба, которая не была скрыта чёлкой. Подсыхающая кровь также осталась.
Тут уже ничего не поделать. Держался Исида на чистой гордости и остатках сил: показывать слабость перед своим «врагом» тире соперником было недопустимо.
– Куросаки, ты так и не понял? Он там был всё время, – объяснить ему, что из себя представляла эта тварь, было сложно, поскольку до конца способности этого пустого Урью так и не понял. Возможно, разберется потом, когда ему станет лучше. – И управлял остальными…
Частями? Позвонками? Узлами? Как это назвать?
Пока Исида пытался подобрать точное определение, которое никак не шло на язык, на уровне его глаз возникла чужая раскрытая ладонь. Он чуть отшатнулся и посмотрел на Куросаки удивленно. Первое, что пришло Урью в голову, так это фраза: «На себя посмотри!» Что и говорить, потрепало их знатно. Второе – ему нужно подняться. Любой ценой. При упоминании о больнице он стиснул зубы и побледнел ещё больше: слишком свежо в памяти было унижение, которое было пережито во время спектакля Рюкена.
– Я в порядке, – произнёс Исида тоном, не терпящим возражений. За этим последовал обдающим холодом взгляд. Злость на себя, чувство оскорбленного достоинства, воспоминания о порядком потоптанной гордости придали ему сил. Вместо чужой руки Урью опёрся на асфальт, осторожно выпрямляясь, понимая, что в любой момент может упасть без сознания. Ещё никогда такое простое движение не было настолько сложным, а контроль настолько сильным. После чего констатировал: – Всего лишь небольшое сотрясение.
Как его лечить он знал. После дуэли смог же повреждёнными руками намотать  себе бинты, сейчас задача даже проще. В крайнем случае есть Иноуэ-сан. Куда важнее сейчас было разобраться с последствиями.  – В школу я уже сегодня не вернусь. Как думаешь, кто нас видел?
Точнее, конечно, «меня», поскольку все остальные действующие лица этого поединка для обычных людей были незаметны.
[AVA]http://s9.uploads.ru/ZJgOc.png[/AVA]