…Черно-серебряное марево шаттенберайха будто выпило последние остатки силы. Нийол обессиленно прислонился к стене,  не открывая глаз.  В ушах гулко колотилось сердце – будто от долгого бега.  Потратив несколько  уже не имеющих никакой ценности минут  на бесполезное подпирание холодной стены  Силберна, Рассел нехотя открыл глаза. В лицо  ударил  свет.  Нийол, отвыкший от яркого освещения, сощурился, прикрыл глаза ладонью.  Почувствовал, как на пальце шевельнулось ставшее почти родным дырявое  «колечко».  Усмехнулся, прикрыв ящерку заскорузлой от крови ладонью, огляделся по сторонам…  Н-да… «И не встречает нас никто, и нам никто не рад… мы похоронное бюро, мы спасотряд…»* Коридор, залитый безжалостным светом, был пуст. Потрескавшие губы искривились в усмешке. Впрочем, оно и клучшему… Это победителей не судят. К побежденным же… - Рассел ни на минуту не сомневался, что победителями они не являются – как-никак, миссия провалена,  от ягдт арми не осталось и клочков – уж это-то он знает точно, все   попавшиеся на пути закоулочки они тщательно обыскали… 
Штернриттер «S»  бесславно сгинула.  Из троих  - ну, ладно, двоих, с третьим  ни хрена не ясно, ну то есть ему, то, Расселу, ясно, но вот делиться этим знанием с  кем бы то ни было вряд ли стоит – мальчишек не вернулся ни один.  Опье представлен обломком собственных очков. И вряд ли этот экспонат – то, за чем его действительно посылали в Уэко Мундо. 
Ящерка на пальце требовательно завозиллась, царапая кожу  остренькими коготками.  «А ну тихо, поганка!» мысленно прикрикнул на тварюшку «R»,  уцепил непослушными пальцами за тонкий хвост и сунул  в нагрудный карман – от греха подальше. 
Ладно, хватит изображать здесь подпорку для стены – она и без того неплохо держится… Рассел нехотя отлип от  шероховатой холодной поверхности, чувствуя противное головокружение.  Он старательно глубоко вдохнул несколько раз – черта с два это принесло облегчение, безжизненный сухой воздух Силберна царапал легкие почище песка.
Что ж, неплохой повод  отложить  то, чего не хочется делать сегодня, на неопределенный срок – штернриттер   вздохнул и поплелся в сторону медотсека. В конце концов, не таскаться же по Силберну в таком виде – он представил себя со стороны:  еле на ногах держится, половина волос опалена, на морде живого места днем с огнем не найти,  рука двигается с трудом, весь перемазан  черт знает чем, в кармане – мелкий Пустой, в голове – полный разброд и шатание…  А туда же, штернриттер, будь оно все неладно… Впрочем, неладно оно и так, без посторонних пожеланий. Определнно стоит пару дней отлежаться и собраться с мыслями.
Перед носом возникла дверь. Навалившись на нее плечом, Рассел  едва удержался в вертикальном положении – дверь оказалась незапертой.  Сумев в последний момент ухватиться за косяк,  дакота поднял глаза, стараясь рассмотреть – а куда, он, собственно, вломился? И что за дурная традиция лепить проклятые светильники так, чтобы они ослепляли вошедшего?
- Есть здесь кто? Здравствуйте… - хриплым голосом произнес он.

Хороший голос. Тихий, спокойный -  будто прохладная родниковая вода струится в раскаленном сознании. Вот-вот зашипит. Рассел, прищурив глаза, старался разглядеть его обладательницу – но перед глазами плясали лишь световые блики от проклятой лампы. Ладно, это подождет… Только что же ты делаешь, девочка? Штернриттер усмехнулся, отстраняясь. Я еще способен передвигаться самостоятельно, вроде бы… 
Однако тело думало по-другому. С его точки зрения,, раз все кончилось, можно  позволить себе реагировать, как положено организму живому человеческому, а не как требует придурочный дакота. Перед глазами вновь поплыло,  Рассел вынужденно ухватился-таки за плечо девушки…
Запах чистого белья, исходящий от кушетки,  был опьяняюще вкусным. И разительно отличался от  запаха гари и пыли, ставшего привычным за прошедшие – дни? недели? месяцы? Видят боги, время в Уэко Мундо течет по каким-то другим законом, и даже примерно предположить, сколько же на самом деле они провели  в песках-под-ветром,  у Нийола никак не получалось.   Да и черт с ним,  будем отчитываться – вернее, огребаться, разберемся. Или – не разберемся, какая, к дьяволу разница?
Рассел с удовольствием втянул воздух, слушая мягкий мелодичный голос, и вдруг спохватился, чувствуя, как чужая сила  ненавязчиво вплетается в его собственную,  сливаясь  с ней в одно целое…  Дакота рванулся в сторону, едва не  снеся девушку с ног, и только тогда сумел разглядеть ее – тоненькая,  маленькая светлая девочка с большими серо-зелеными глазами и россыпью забавных веснушек на лице. 
- Извините…  - еще не хватало перепугать ее своими выкрутасами. В кармане нетерпеливо закопошилась ящерка. Рассел машинально прикрыл карман ладонью. «Вот хотя бы ты не выделывайся, ладно?»
–  Я ни в коем случае не хочу обидеть вас, но все же… Что вы собираетесь делать?  - жизнь  так и не приучила Нийола с недоверием относиться к окружающим, несмотря на все приложенные ею усилия. Он по-прежнему считал, что плохими бывают не сами люди, а обстоятельства места и времени, заставляющие их становиться  подлецами или - наоборот, но Ванденрейх  как раз и виделся таким обстоятельством, не способствующим ничему хорошему.
Подозревать в чем-то такого ребенка?!  Дакота скривился от отвращения к себе… Этак от собственной тени шарахаться  можно начать…

Девушка пошатнулась, едва успев опереться на стену, и Расселу стало совсем стыдно. «Слон, блин, в посудной лавке. Параноик недоделанный. Васталордов, мы, значит, не боимся, а от своих же, таких же квинси, шарахаемся, как черт от ладана…»  Собственные моральные терзания все же не столь застили глаза дакота, он обратил внимание на то, сколь болезненно-размеренным стало дыхание собеседницы. «Да уж, целитель… В  чем в самой-то душа держится?» К лекарям он по старой привычке племени относился с чуть настороженным уважением. Лекарь в племени частенько был и шаманом. Вернее, не так – шаман был и лекарем. Хороший шаман мог выправить изломанную душу, и это ценилось ничуть не меньше, чем умение врачевать телесные раны.  Только вот… Только вот шаман лакота никак не мог действовать во вред своему народу. Сама земля отнимала у такого силу, зачастую – вместе с разумом, и горе тому роду, в котором случилось такое… Лишь самый великий шаман  сможет выправить судьбу такого рода. Впрочем, случалось  такое нечасто –  гордый  и чистый духом, дакота скорее даст себя разорвать на куски, чем пойдет против собственной совести…
Но среди самых сильных всегда найдется тот, кто слабее. Через них, слабых и недальновидных, скверна пришла и в типи племени. Где теперь гордые вожди и могущественные шаманы?
Лишь ты, их жалкий потомок, пугаешь тут своими выходки молоденьких девочек, не в силах ни примириться с происходящим, ни разобраться в собственных мыслях, ни вообще решить – а чего ты, собственно, хочешь? Только и можешь, что  плести бесконечные цепочки ассоциаций, завязывая их такими узлами, что уже и сам не понимаешь, где конец,  где начало…
Рассел вдруг ощутил гулкое головокружение. На какой-то краткий миг ему показалось, что вокруг – лишь бесцветное марево, в котором рваными толчками бьется свет…
Он судорожно втянул ртом воздух.
В непроглядной глубине души в такт биению сердца пульсировала литера. Во всяком случае, Нийол готов был поклясться, что чувствует ее обжигающий холод…
Н-да… Дожился…
Итак, подключилась… К чему там? Не так уж важно, на самом деле, к чему там она подключилась… Из объяснений девушки Рассел понял лишь, что либо позволит  ее вкрадчивой силе  сливаться с  его собственной, либо  будет, как идиот, хлопать глазами и объяснять, за каким чертом его сюда вообще принесло, если от помощи он отказывается…
Рпассел покачал головой, соглашаясь с неизбежным – надо сказать, крайне неохотно. Ведь очевидно было, что придется смириться, так хрена ли вообще было дергаться? Так важно сделать вид, что от тебя зависит хоть что-то?
Ха!
Забудь, как страшный сон – с того самого вечера, когда ты, бросив на произвол судьбы некормленых тараканов, пошел за Стариком, от тебя не зависит ни-че-го!
- Можно подумать, у меня есть выбор… - по губам скользнула горькая усмешка.

Н-да… Судя по растерянному выражению глаз, девочка если не обиделась, то… Черт, лучше бы она обиделась, тогда бы можно было хотя бы извиниться…
А теперь изволь объяснять, что ничуть не сомневаешься в ее компетенции, а все дело лишь в собственных тараканах в голове… Ага, и Пустых в кармане – ящерке то ли надоело сидеть  в душном, пахнущим гарью и потом кармане, то ли просто хотелось поглядеть на новое лицо – и то верно,  на протяжении черт знает какого времени любоваться их с Базом физиономиями – кого хочешь на прекрасное потянет, чем, в конце концов, мелкая пустынная живность хуже… Рассел прижал карман плотнее…
- Простите… Вы не так поняли. Я ничуть не сомневаюсь в ваших способностях… - надеюсь, это звучит достаточно убедительно. – Разве что в собственном душевном здравии...– кривоватая усмешка скользнула по обветренным губам.
Нийол вздохнул. Уж в чем- в чем, а в душевном здравии, вернее - в его отсутствии, сомневаться не приходилось… Иначе бы он сейчас не сидел здесь, вдыхая запах свежего белья и вводя в смущение юную целительницу, а соображал бы, чего б такое завтра сожрать и чем, спрашивается, платить за охренительное счастье по-прежнему жить в Городе, мать их, Ангелов… И видят боги, сколько бы их там ни было, это было бы в разы спокойнее. Во всяком случае, никакая погань не шевелилась бы в самом сердце его души, пронзая его ледяными иглами…
А вот хрен тебе! Имей хотя бы мужество отвечать за свои действия. Не кривя душой. Сделав выбор – следуй ему, делай, что должен – или считаешь должным, и будь, что будет… В крайнем разе- сломаешься, так на твое место встанет другой… Вот уж нет… Такого сомнительного счастья… Не то что врагу – распоследнему продюсеру не пожелаешь. Дакота фыркнул. Получилось опять не то чтоб очень жизнеутверждающе, ну да ладно…
- Так что… Раз уж так получилось, что ноги принесли меня к вам – значит, так тому и быть… - Рассел пошевелил плечами, разминая ноющий сустав. Воспользовавшись тем, что дакота на миг – вот честное слово, не больше доли секунды! – отнял руку от кармана, ящерка скользнула между пальцев, шустро взбежала по рукаву и, победно пискнув, коротким метким прыжком преодолела расстояние от плеча дакоты до угла монитора, где и устроилась, хищно поводя тоненьким хвостиком.
- Зараза! – Рассел метнулся было поймать поганку, да где там! Пофыркивая, зверюшка взбежала вверх по оконному стеклу, и повисла вниз головой у потолка, насмешливая подрагивая высунутым из пасти язычком.
Рассел беспомощно глянул на целительницу.
- Извините… Еще и живности вам тут напустил.
Ага. Дырявой, мелкой, и наверняка хищной.
И чего это она? Он привык, что ящерка ничего не делает просто так. Во всяком случае, у него сложилось такое впечатление.
Оставалось надеяться, что и теперь малявка знает, что делает, показавшись на глаза этой девочке...
- Зараза, ну-ка сюда иди! – ящерка фыркнула, будто рассмеявшись – мол, еще чего, здесь так висеть здорово! - и Рассел вновь беспомощно посмотрел  на девушку. – Вот поганка…

Ситуация сложилась просто охренительная… Дымящий комп обескураживающе пах паленой пластмассой. Монитор истошно моргнул - чтобы через миг с треском погаснуть, оставив на экране тоскливую белесую надпись "no signal" Что-то подсказывало, что реанимировать злосчастную технику не сможет никто… Виновница безобразия висела себе под потолком, будто экзотическое украшение, и весело посверкивала бусинками глаз.  «Формулы, говоришь? Что ж там было такого, в этих твоих формулах, девочка, что Пустыня сочла нужным вмешаться в исследования? Да еще столь радикальным способом…» Эта мысль отозвалась внутри холодком… «Дьявол, да что вообще происходит? Что ты такое, мелочь дырявая?» Рассел не то чтобы был крутым специалистом по компьютерам, но полагал, что достичь таких пиротехнических эффектов просто комбинацией клавиш  крайне малореально... Он посмотрел на ящерку долгим взглядом – одновременно вопросительным и укоризненным. Обернулся к  целительнице, встретив ошарашенный взгляд  широко распахнутых глаз.
- Что там было? Простите… - Что еще сказать, он не знал. Он, правды ради, вообще с трудом представлял, что теперь делать… Вот ведь зараза! И сидит себе, дрянь такая, как ни в чем не бывало…
Он снова обратился к девушке:
- Простите… Надо как-то поймать эту мерзавку… - дакота огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было поставить на стол, чтобы дотянуться до ящерки. Впрочем, он не сомневался, что ящерка не даст себя поймать, пока не решит вернуться сама…
И как объяснять этой девочке – «черт, хоть бы имя спросил, мужчина, называется…» - за каким чертом он припер сюда это сомнительное сокровище? «Ага, причем сделать это так, чтоб не пришлось это объяснять кому-то еще… Например, грандмастеру…»
Дакота вздохнул.
- Звать-то вас как? – решил он исправить хотя бы самую малую свою оплошность. Краем глаза штернриттер продолжал следить за истребительницей техники. – Я  - Джеймс Рассел.

Услышав слова девушки, Рассел самым невоспитанным образом присвистнул… Это ж надо… Здесь, в Силберне! Да она точно не от мира сего… Ведь компьютеры Ванденрейха наверняка соединены в сеть… И вряд ли усатое величество обрадовала бы подобная разработка…
Дакота покачал головой. Пожалуй, девочка должна этой дырявой поганке минимум кусок сахару… Осталась самая малость – зачем это понадобилось пресловутой поганке? Но ответ на этот вопрос вряд ли когда-либо будет получен, так что…
- Ну вы даете… И как? Успешными были исследования? Впрочем, можете не отвечать. Их  явно признали. – Нийол кивнул на довольно моргнувшую глазами ящерку.
- Стоп-стоп-стоп!.. – заметив страх в глазах целительницы, штернриттер спохватился. – Чего вы так перепугались?  - он аккуратно взял девушку за хрупкие плечи, заглянул в серо-зеленые глаза и тихо, но внятно проговорил:
- Не бойтесь. Я вас не выдам. Слышите? Вам незачем меня бояться… - Выпустив плечи девушки, он покосился на чешуйчатую диверсантку.
-  А поганка эта сама поймается. Не хватало тут еще за ней прыгалки устраивать.
Рассел шагнул к столу, на котором продолжал  тоскливо источать запахи паленого несчастный компьютер, задрал голову.
- Ну? Слезать будешь или как?
Ящерка насмешливо дернула хвостом, скользнула по стене, как по льду, и шмыгнула куда-то  под стол. Проведя инспекцию подстольного пространства, Пустой сноровисто вскарабкался по штанине Рассела, увернулся от протянутой руки, прыгнул на край клавиатуры, и вытянув острую мордочку в сторону  монитора, победно  зашипел, смешно дергая хвостом. После чего тварюшка чинно устроилась на краю стола, свернувшись упругим – тронь и взлетит – колечком, выставив лишь головку, и пристально уставилась на квинси.  Мол, чего пристал – не видишь, гуляю?
- Только не трогайте ее, мисс Бордманн… Мало ли что, Пустой все-таки… - с сомнением произнес дакота, не выпуская мелкую из поля зрения. В том, что это – просто мелкий Пустой, Нийол сомневался, и чем дальше, тем больше. Но рисковать чужой жизнью не хотелось, поэтому он старался держаться так, чтобы ящерка при всем желании не смогла допрыгнуть до Кристины.

- А вы в этом сомневаетесь? – вопросом на вопрос ответил Рассел.  – Слишком метко для простого совпадения. Если таковые вообще существуют. - Будто подтверждая его слова,  Пустой вдруг вскинулся,  упругое колечко развернулось, и чиркнув по опаленным спутанным волосам - дакота непроизвольно дернулся, отшатнувшись: будто белая стрела мелькнула в воздухе - тварюшка приземлилась – приквинсилась? – на плече штернриттера. 
– И что с тобой делать?  - беззлобно усмехнулся Нийол. – Брысь в карман?  - в голосе "R" звучала слабая надежда.
Однако "брысь в карман" пустой делать не торопился. Встал столбиком на плече, поводя в стороны острой мордочкой с блестящими глазками и покачиваясь в такт дыханию Рассела...
- И что Вы потребуете взамен на свое молчание? – гордо вздернутый подбородок, вековой лед в светлых глазах. Страх. В Силберне слишком много страха. Настолько, что привыкаешь не обращать внимания на тошнотворные волны, накатывающие из ниоткуда и заставляющие сердце биться быстрее…   – Нийол непроизвольно скривился. Если бы не миссия в Уэко Мундо, он бы, наверное, и сейчас не ощутил чужого страха – но… когда входишь с мороза в типи, запах дыма кажется особенно едким… 
Дрожь, передернувшая тело девушки, не укрылась от его взгляда. Черти бы драли эти порядки… А еще говорят – не существует обычаев сверх человеческого разумения… То ли я  - не человек, то ли автор утверждения  ошибается… Впрочем, да… Человеком ты, уж извини, быть уже перестал. Осталось решить – что же в итоге получится из тебя, Нийол Хэн-Йету?  Под сердцем толкнулось -  колко и душно – намекая на ограниченность выбора. Действительно. Дело-то добровольное. Особенно теперь. Когда каждая крупица силы на счету. А тут еще незадачливые юные исследовательницы, движимые исключительно благими побуждениями и напрочь забыв о  судьбе несчастной излишне любопытствующей кошки, изобретает способы отнять эти крупицы… Черт. Черт. Трижды черт и его бабушка. Творить дьявол знает что ты, значит, не боишься?»
Рассел почти зло глянул в застывшие льдинками глаза девушки:
«Позволит ли твой страх поверить мне, девочка?» 
Ящерка насмешливо стрекотнула прямо в ухо, щекотно ухватившись лапками за мочку, и вдруг прыгнула на противоположную стену – упругим длинным  прыжком, скользнула по ней к потолку, по потолку – к центру комнаты, где и зависла, нимало не смущаясь своим перевернутым положением. Нийол вздохнул – со всей глубиной укоризны, на какую был способен сейчас.
- А за него обязательно чего-то требовать? – дакота принужденно рассмеялся. - Впрочем… Дайте кусок сахару! Если есть… Будем сманивать мерзавку с потолка и делать вид, что ее здесь и не было. Не ровен час, зайдет еще кто-нибудь...

Отредактировано Jemes Rassel (2017-03-13 12:06:14)

Страх отхлынул – будто растворился в серебряном смехе Кристины. Черт, а эта поганка умеет разрядить обстановку, – Нийол улыбнулся краем рта, наблюдая за установлением дипломатических отношений между мелким Пустым и  девочкой-квинси. Вспомнилась встреча с Орсоросска, когда за миг до возможной схватки, малявка, показавшись, каким-то ей одной известным образом погасила напряжение. Голос Пустыни, говоришь… Ох, Нийол, когда ж ты научишься сначала думать, а потом делать.  Причем  было бы очень неплохо, если б в том бедламе, который царит у тебя в голове, хотя бы иногда возникала бы мысль по делу. А не как всегда.
- Подлиза! – укоризненно покачал головой дакота, глядя на торчащий из куска сахара хвост. Хвост сладострастно подрагивал.
Нийол поймал  сияющий взгляд девушки – в них не осталось и тени недоверия. Аж дышать легче стало, видят боги… Улыбнулся - на сей раз настоящей открытой улыбкой.
- Чаю? Почему бы и нет? 
Девушка смущенно потупила взгляд. Похоже,  предложение было неожиданным для нее самой.
- Если вас не затруднит, конечно, – штернриттер опустился на стул, чувствуя, как отпускает многодневное напряжение.  Теперь можно собраться с мыслями попробовать понять, что же случилось там, в Уэко Мундо и, главное, как теперь с этим жить здесь, в Силберне. Мелькнула даже шальная мысль – попросить целительницу тщательно проанализировать его реяцу. Впрочем, вот с этим торопиться, пожалуй, не стоит… Вдруг что-то действительно изменилось? Это вам не дырявую мелочь сахаром прикармливать…
Мелочь тем временем проела кусочек насквозь  и с интересом высунула голову с обратной стороны – еще дадут? Или это доесть?
Квинси, тоже мне… - мысленно усмехнулся Рассел. – Нашли себе забаву…
Впрочем, вопрос, кто кого нашел, все еще остается открытым. 

Ящерка тут же ухватила кусок сахару и шмыгнула куда-то в угол — будто ее и не было.
— Красный? Пусть будет красный, в смысле, черный. — Рассел пожал плечами.
В его жизни бывали моменты, когда чай был… э… ну, заварен, в общем. А из чего — лучше не думать. Если не думать, вообще отлично пойдет, и дрянной привкус на пятый раз запаренного «Великого тигра» — Иктоми, помнится, еще любил уточнять, какие именно части тигра попали в этот несчастный пакет, — почти не чувствуется. Особенно если курить есть. Впрочем, у поганца Иктоми — всегда есть. Рассел усмехнулся. Носящий имя мифического изобретателя речи и сеятеля раздоров, и сам — почти легендарный раздолбай, Иктоми удрал из резервации за три года до того, как это сделал сам Рассел. И каким-то образом — Рассел и тогда-то предпочитал не задумываться, каким именно — умудрился кое-как устроиться в бестолковом суетном мире белого человека.
В всяком случае, именно Иктоми стал спутником первых лет жизни Рассела за пределами резервации.
Потом их пути разошлись, они встречались от случая к случаю – и каждый раз поганец Иктоми, криво улыбаясь, появлялся в самый нужный момент. За миг до. Он никогда не делал ничего запредельного, просто приходил, заваривал свою невозможную гадость, рассказывал какую-то чушь – и все становилось на свои места.
За день до радикально изменившего жизнь Рассела прихода  шамана Иктоми нашли мертвым на заднем дворе за полквартала от дома, где снимал свою каморку Рассел.
Следов насильственной смерти обнаружено не было.
Кто знает, попал бы Рассел в Ванденрейх, будь жив Иктоми?
— Интересно,— спохватился Рассел, — какого черта я сижу и вспоминаю все это вот? Мало мне загадок? — запах чая — гораздо более вкусного, чем то, что приносил обычно Иктоми— разлился по комнате, но Рассел даже собрать мысли в кучку не успел.
В коридоре прозвучали шаги, дверь распахнулась и в нее просунулось лицо. Рассел от неожиданности дернулся, едва успев сдержаться, чтоб не призвать лук. Хорош бы был!
Впрочем…
Лицо, на поверку оказавшееся рожей — ибо ни одно порядочное лицо, в представлении Рассела, не стало бы такого произносить вслух — дернулось, видимо, уловив его движение, и торопливо исчезло, захлопнув за собой дверь.
Попыталось исчезнуть.
Ибо Рассел, почувствовав досаду и неловкость Кристины, обозлился всерьез. Он  плавно перетек к двери, ухватил жесткими пальцами обладателя лица-рожи за шиворот и тряхнул.
— Завидуйте молча. И какая зависть бы вас не глодала, не стоит лезть не в свое дело. Иначе вас ждет судьбы несчастной Варвары. Помните, что сталось с ее носом?   
В расширенных глазах рожи, опешившей от внезапного наскока — видимо, привыкла оставаться безнаказанной — отражалось злое лицо Рассела. В основном мерцающие золотистым светом глаза.
Брезгливо отпихнув роженосительницу — тьфу, черт, оно еще и женщина?! — в коридор, дакота прикрыл дверь. Виновато глянул на Кристину:
— Ее извинения все равно были бы притворными, так что — ну ее.
Он покачал головой, глядя на закаменевшие плечи девушки.
—Простите, если напугал вас.  Помочь вам собрать чай?
Бросив обгрызенный кусок сахару, ящерка  прыгнула на плечо Рассела, насмешливо открыла пасть и зашипела в сторону закрытой двери.
Рассел аккуратно ссадил нагулявшуюся тварюшку в нагрудный карман и принялся аккуратно сметать рассыпанный чай со стола в подставленную ладонь.

Отредактировано Jemes Rassel (2017-08-15 08:08:28)

По бледному лицу Кристины бегут тени.
Золото в глазах Рассела пробует их на вкус, плотоядно мерцая - злость,  досада. Ненависть – густая, как черная патока.  Презрение – солено-горькое,  как земля в тех местах, где жар недр пробивается удушающим паром.
Золото впитывает в себя эти эмоции и постепенно меркнет, прячется в глубине зрачков – до поры.
Знать бы еще, до какой…
Впрочем, сам Рассел лишь краем сознания улавливает, что что-то не так – но этого хватает, что б в его движениях проявилась рваная торопливость.
Чаинки в горсти похожи на сохлые  крылышки бабочек.
- Вот… -  он протягивет раскрытую ладонь. – Куда его?
Глаза смотрят внимательно и участливо – черные-черные, непроглядные, как небо в беззвездную осеннюю ночь.
- Удивил? – дакота зло щурится.   К черту бы и его бабушке такие порядки… - Не стоило?  - он старательно делает вдох – чтоб не сорваться в крик. – Я сам решу, что мне стоит делать, а что нет. А позволяя так с собой обращаться, вы просто убиваете себя. Привыкнете еще – чего  хорошего.
В порядке… К дьяволу такие порядки…  Извините. – Рассел с силой проводит рукой по лицу, будто заставляя себя успокоиться. – Возможно, я лезу не в свое дело, но…
Из кармана на плечо Рассела скользнула ящерка, вытянулась стрункой, ткнулась холодной мордочкой в щеку – мол, хватит уже.
Дакота принужденно улыбнулся.
- Простите.
Чай пах августовским полднем. Разнотравьем предгорий Блэк Хиллс. Дымом далекого костра. Высоким бескрайним небом. Свободой пах и немного горечью. Рассел осторожно поднес кружку к губам.
- Спасибо. Вкусный чай. – Чай действительно был вкусным. И приятно горячим.
Рассел грел руки о бока кружки, поглядывая, как мелкая тварюшка демонстративно-незаметно пробирается к вазочке с печеньем.
Кристина уселась напротив.
В ее взгляде Расселу почудилось некоторое удивление – будто он что-то сделал не так. Не так, как положено.
- Что-то не так? Вы извините, я не очень силен в правилах этикета… Надеюсь, я ничем вас не обидел?
Он улыбнулся – немного виновато, но на сей раз совершенно искренне.

Однозначно что-то не так.
Будто картинка вдруг обесцветилась.
Будто в костер плеснули  водой – где-то там, под почерневшими вмиг углями теплится жар, и если его раздуть, он снова станет огнем, теплым, дарующим жизнь, да что там – самой жизнью и являющийся.
Но сейчас, в данный момент – лишь стылые угли.
Глаза спокойно-безразличны.
Кристины здесь больше нет – спряталась, как улитка в раковину, за привычной маской ничего не значащей вежливости.
- Все нормально… - да ни хрена не нормально! Рассел, придурок несчастный, да ты же ничерта не понимаешь, что происходит, так какого же дьявола тебя несет совать свой и так ободранный нос в чужие дела? Тоже мне, нашелся рыцарь. С карманным Пустым – видимо, за неимением белого коня.
Рыцарь, что характерно. Звездный.
Если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно?
Однозначно. Все в мире кому-нибудь нужно – ненужное просто перестает существовать, заметенное песком безразличия.
А значит, и вот этот вот страх, мелькнувший в глазах маленькой белой девочки, виноватой лишь в том, что у нее мягкий характер, тоже кому-то нужен. И взаимное недоверие, готовность ударить в спину и прикрыться чужой шкурой – тоже?
Хотелось бы еще знать, кому и за каким хреном?!
Золото в глазах дакоты плеснуло приливной волной – и снова отступило.
Золото знало ответ.
Но знало – что Рассел должен найти его сам.
Если захочет.
Ящерка, вытянувшись столбиком, застыла на плече, будто в ожидании чего-то, лишь головенка поворачивалась быстро-быстро – к Расселу, к Кристине, к Расселу, к Кристине…
Рассел глотнул еще чаю, потерявшего, казалось, весь вкус…
Перевел взгляд на Кристину, произнес как-то беспомощно:
- Ни хрена это не нормально…
Пошарил рукой в кармане, вспомнил, что, во-первых, курить здесь все равно нельзя, во-вторых, сигареты все равно благополучно про… потеряны где-то в бескрайних песках Уэко Мундо, вздохнул, и спросил:
- Почему вы все время чего-то боитесь?
"Вот щас как даст она тебе по морде твоей покарябанной за беспардонность, будешь знать» - ехидно прокомментировал внутренний голос.

Рассел прикрыл ящерку ладонью – мол, не дергайся, не до тебя…
Не отводя глаз, встретил взгляд Кристины – будто фразами обменялись. Прикрыл глаза, будто давая понять – я не настаиваю на ответе.
Да кто он такой, чтобы требовать ответа, в конце-то концов?
Так, придурочный рейнджер с облупленным носом. Меньше его совать не в свое дело надо, глядишь, целее был бы. И нос, и все остальное. Прекрасный внутренний мир и гармония, например.
Впрочем,  прелесть пресловутой гармонии была преувеличена, уж кто-кто, а сам Рассел знал это получше всех.
И что ж ты, такой умный, делаешь в этом месте? – ехидно спросил внутренний голос. Со всеми интонациями поганца Иктоми, будь он трижды неладен.
- Пытаюсь разобраться.  -  Ха! Просто Ночной Сквозняк влип по самую маковку. Как водится, от ума и чувства долга. Здесь пол-дворца таких, наверное. – Не исключено.
Внутренний диалог отвлек Рассела от напряженной тишины в комнате.
И кто тебя вечно за язык тянет??? Вот уж точно  - ночной Сквозняк… Где не надо, там и дует.
Внезапно захотелось назад. В Пустыню. Туда, где темное серое небо, пронизывающий ветер, вековой шелест песка и пьянящий запах свободы.
… Тонкий, на грани ультразвука, писк, острые коготки больно царапают щеку, хвост-шнурок мечется из стороны в сторону… Совсем сбрендил? –читается в бусинках глаз.
Ага… - устало кивает Рассел, накрывая ящерку ладонью. Смотреть в глаза Кристине он не торопится. Золото плещется вокруг зрачков, щекоча веки.
- Бояться? Бояться есть чего всем. И всегда. Сестра моя, вон, тараканов боится. Как видит – так со страху его тут же хлоп чем придется. И в визг. Чего орать-то, спрашивается? – он наконец-то решается поднять взгляд. В глубине радужки гаснут золотые искры. – Но страх страху рознь. А здесь по-другому. Здесь этим страхом все пропитано. И все. Почти. – золотые искры подсказывают Расселу, что этот горьковатый привкус страха он чувствовал и в священной чаше с кровью Императора, но он отпихивает эту мысль, как вовсе невероятную. Император квинси не может бояться. Не должен! – И я, может быть, дурак? Может, мне тоже нужно бояться, а то и драпать подальше, да так, чтоб пятки сверкали? – под сердцем кольнуло холодом. Литера будто напоминала о том, что – драпай, не драпай…
Ящерка под ладонью отчетливо фыркнула.
- Чего боитесь конкретно вы – не мое дело. А вот чего постоянно боится весь Сильберн? Причем, похоже, включая самого Императора? – мысленно добавил он. Не хватало еще это ляпнуть.
И так накуролесил уже…
Не хрен было сюда тащиться, тем более? нечего было чаи распивать… Провокаторша дырявая! – он сгреб ящерку в горсть, пересадил на край стола…
-  Никто не может быть неуязвимым. Даже бог. Но страх делает нас бессильными. А мне все еще кажется, что бессилие – непозволительная для меня роскошь.
Извините.
Рассел аккуратно поставил кружку на край стола. Повернулся было к двери, уцепив ящерку пальцами.
Вот и поговорили…
Ящерка вывернулась,  запрыгнула на теплый фарфоровый край чашки, свесилась внутрь, всем видом намекая – вы, мол, продолжайте, я тут побуду – и принялась слизывать со дна чаинки. Рассел укоризненно посмотрел на нее, и шагнул обратно к столу.
- Не хотел вас обидеть, простите еще раз. Но я действительно не понимаю.