За время, проведенное в Зильберне, Жизель научилась различать тысячи разных видов холода. Холод молчания старшего по званию, вызванный субординацией, не шел ни в какое сравнение с презрительным холодом высокомерия. Самой приятной оказалась прохлада морга. Тверденькие и тихие покойнички молчали заинтересованно. Это было так мило с их стороны - ждать, что она сделает дальше!
Молчание Грандмастера было тяжелым. В нем было что-то, заставлявшее думать о тех, кто похоронен в вечной мерзлоте и спят под снегом, ожидая весну, что никогда не придет. Она даже не пыталась представить, что происходит под этими белесыми патлами. Ей и не хотелось. Голубые глаза были промороженными до основания озерами, казалось, безразличными ко всему сущему.
Направляясь к Отделу Внутренней Безопасности, который очень вежливо, в добровольно-приказном порядке, предложил ей посетить Грандмастер, Жизель думала о том, как, должно быть, Хашвальту трудно жить, если то холодное вежливое безразличие, которым он поливал оппонента, живет в нем на самом деле. Его становилось жаль, но это трогательное чувство смешивалось в иррациональной гадливостью, какая возникает у иных людей при встречах с лежащими на дорогах раздавленными животными.
В отделе ее встретили вежливо, даже, пожалуй, приветливо, и на вопрос, "где в этой terra incognita прячется их одиозный начальник, которому столь необходимо потратить ее бесценное время на неизвестно что", проводили по чистенькому коридору, живо напомнившему ее собственные рабочие угодья, к вызывающей уважение двери, и оставили. О, двери бывают самые разные. Они, пожалуй, весьма и весьма напоминают людей. Некоторые – хлипкие, такие, что чуть толкнешь – становятся замечательной каминной растопкой. Некоторые, ничего не выражающие, безликие, пустые. В некоторых видится насыщенная, богатая происшествиями жизнь. А бывают вот такие. От которых веет кровью, болью и страхом. Красивые двери, чувствующие, наполненные пониманием собственной важности – ведь разве может быть что-то более важное и ценное, чем кровь? Эта субстанция питает организм, переносит по нему кислород, микроэлементы… болезни, яды. Это то замечательное, что с радостью поведает миру обо всем, что происходит в организме, от кого он произошел и к чему стремится. Она же и убить может!
Жизель провела указательным пальцем по поверхности двери, улыбнулась и открыла ее. Все-таки двери – это всего лишь двери. То, что скрывает что-то действительно важное.
Просторная светлая операционная, стол, объект на нем, и ожидающий ее человек, о котором легенд ходит чуть меньше, чем о похождениях БаззБи.
- Мистер Кэвелл, какое неземное счастье вас лицезреть! – голос лучился доброжелательностью и легкой скукой, легкомысленно стучали каблучки о мраморный пол, клацнула замком дверь. - Говорят, без бесценной меня вы не справляетесь? Это прискорбно, и я даже готова вам помочь…  Вот только… - она запнулась и показательно огляделась. - С чем? Грандмастер был столь беспрецедентно занят, что даже не удосужился мне сообщить что-то конкретное! Вы же меня просветите? – она невинно захлопала глазами, приложив к груди кулачок.
Тянуло расхохотаться, но делать такого было просто нельзя. О, об этой нежной любви знали даже за пределами Отдела Безопасности, который напоминал закрытый сейф с кодовым замком. Стоило Кевеллу увидеть Грандмастера, и можно было от сурового и злого безопасника заряжать генератор – он аж искрил. Точных причин не знали, но злые языки поговаривали, что причина этой трогательной привязанности кроется в банальной зависти Сильвера. Не ввернуть упоминание «B» было просто невозможно!

"«Совершенно важная задача»? «Особая марионетка»? Даже в такой постановке?.. Гм, об этом стоило поразмыслить заранее". Она бы даже сделала это… Если бы кое-кто согласился посвятить ее в хоть какие-нибудь подробности. А в родной лаборатории ждет любопытный эксперимент… Ждет и надеется на внимание… А она тут. Ах, что за досада!
На бледном лице Кевелла жили только глаза. Усталые, они старательно изображали живейший интерес к происходящему. Без особого успеха, впрочем. Жизель оценивающе осмотрела его лицо. Если бы не это общее, не поддающееся объективным доказательствам, ощущение измотанности, исходящее от безопасника, она бы, пожалуй, даже решила, что с нею таким вот любопытным образом флиртуют. Не зачем-то, а просто так, что вполне приятно всем и ни к чему не обязывает. Внутри царапнуло легким стыдом за упоминание Хашвальда, но даже оформленного сожаления не вызвало. Если этот человек сильный, то справится как-нибудь со своими проблемами, какие бы они там ни были. А если слабый… То «сдохни, тварь», как говаривал один ее товарищ по подразделению.
- О, какая трогательная забота, о моей осведомленности. Хоть кто-то настолько вежлив, чтобы о ней позаботиться, - Она кокетливо улыбнулась. Заданному тону беседы надо соответствовать, тем более, что так развлекаться светскостью штернриттер «Z» умела часами. Протянув ручку к карточке, девушка вытянула ее из холеных пальцев начальника СБ и вздернув брови вчиталась. Работа – она работа и есть. Надо – значит, надо сделать в лучшем виде. В конце концов, именно потому она и удостоилась Шрифта, что умеет делать свое дело совершенно. А ведь сколькие не прошли, срезались, погибли в процессе обучения. Они не предали особенного значения тому, что происходит, пустили слишком много мысли и эмоции в процесс – и умерли. Талантливые, умные… нормальные, в отличие от нее. Она моргнула, поняв, что мысли заносит куда-то не туда, а лицо, за которым она не уследила начинает выражать лишнее.
Показания были интересные. Очень. Жизель почувствовала невероятное уважение к тем, кто столь кропотливо, до мелочей, но избегая лишнего, составлял этот профайл. В любом мастерстве, с точки зрения Александра было что-то завораживающее. Что-то, что заставляет приникать к стеклу, наблюдая за операцией хирурга, поминутно облизывать губы, пересыхающие от волнения, стараясь не моргать, чтобы не пропустить ни единой детали, когда смотришь на картину… Жизель ощутила волнение. Зарождающееся глубоко в сердце предвкушение предстоящей работой.
Девушка, мечтатель улыбаясь, мазнула легким, ничего не выражающим взором по Сильверу, подошла к объекту, лежащему на столе, и чуть склонилась, вглядываясь в мелкие, заострившиеся в свете ламп дневного света  черты лица. Шинигами выглядел невинно, по-детски. Это придавало особенную остроту и, да, определенно, пронзительность предстоящему эксперименту. Откинув со лба объекта прядь седых волос, она очертила контур лица и остановила пальцы под челюстью, где мерно и гулко бился пульс. Проводники душ создавали свои тела по образу и подобию человеческих.  Они верили в самих себя в таком облике, и их рейацу оформляла их физическую форму. Мальчик, да? 
- Такой маленький, а уже шинигами… Малыш-капитан…И чего тебе не сиделось там, где ты был, а, дите безмозглое? И подохнешь ведь, не за хрен собачий, - проговорила она ни к кому конкретно не обращаясь, и не испытывая в общем особенной жалости. - Впрочем, шинигами туда и дорога.
Девушка резко усмехнулась и обернулась к своему визави. Лирика – это прекрасно. Это подогревает заинтересованность в деле и наполняет его высшим смыслом. Но она не заменит четко обрисованной задачи и уж тем более не выполнит ее, как уже было упомянуто, излишняя лирика может только помешать.
- А теперь к делу, мистер Кэвелл, вы проделали восхитительную работу, составляя это, - она взмахнул картой. – О, и безусловно, оно еще нам неоднократно поможет! Ваша уверенность в моих силах мне, безусловно, весьма импонирует, только… – Жизель преувеличенно трагично вздохнула и поджала губки, -  вам все же придется изложить подробности вашей идеи, а то как же я сделаю этого милого малыша действительно особенным? Впрочем можете и не говорить… - невинная улыбка тронула губы, - тогда я придумаю что-нибудь сама… Тем более, что все равно его придется переместить в мою лабораторию, чтобы я могла с ним работать эффективно.
В голове уже вертелось несколько любопытных задумок, которые руки уже чесались осуществить. Правды ради, интересность этого мальчика просто зашкаливала. Такие показатели рейацу при такой форме! Такие параметры! Это не крыска, а мечта! Не важно, что там придумал Кэвелл. Нужно всеми силами отобрать этот экземпляр и тогда руки будут развязаны. Будет ли Хашвальт интересоваться и разбираться в то, чем именно занимается Жизель? Нет. Он и половины не поймет. Даже четверть этих знаний не уложится в его голове. А все почему? Потому что работу следует поручать профессионалам и не мешаться под ногами. И почтенный Грандмастер знает это не хуже неё.

– Нет, мадемуазель Живель, работать мы будем только в моей лаборатории, – Жизель чуть было не зашипела от этого непререкаемого тона. Этот нахал смеет ей перечить… «Стоп. Стоп, малютка Жижи! – осадил себя Александр, чувствуя, что готовность сорваться подходит к опасной грани, что не допустимо здесь и сейчас. – Мы и не такие рубежи преодолевали, правда? Неужели ты не сумеешь взять необходимые образцы в процессе этого эксперимента? Неужели ты настолько бездарна, штернриттер «Z»?» Взгляд Кевелла испытующе впивался в лицо, губы шевелились, а девушка старательно следила за дыханием, чтобы ни вздохом не выдать борьбу с собою. Когда шум в голове и неудержимое желание вырвать сердце у этой зарвавшейся сошки стали стихать, она услышала голос, что казалось, ввинчивался в уши, подобно сверлу или писку комара, но смысл этих слов заставил ее собраться с мыслями и пинком отправить на задний план свое раздражение, сосредоточившись на собеседнике.
– Видите ли, воспоминания – это моя основная работа и способность. Я уже начал процесс подготовки его памяти к изменению, но некоторые зоны после этого будут отражать эти манипуляции. Вы же изучали списки капитанов и военных потенциалов? – она позволила себе скривиться и кивнула. Как же ее задолбали все окружающие с этими бумажками и файлами, которые она выучила с первого же раза! Вот это и называется перестараться репутаций: ее очень мало кто воспринимал всерьез... Попробовали бы они запомнить латинские названия всех мышц и костей человеческого тела, или за одну ночь освоить принципы проведения вскрытия в полевых условиях. А вот информация о способностях стала огромным сюрпризом. Неприятным, надо сказать. Надо это хорошенько запомнить и держать липкие грязные ручки этого новоявленного телепата подальше от ее головы – ему же полезнее. – Нам придется сделать так, чтобы никто из их ученых – Урахара Киске или Куротсучи Маюри – не поняли, что именно было изменено в его сознании. Поэтому нам нужно найти способ закрыть новую ментальную установку и сделать что-то для отвлекающего маневра, чтобы пока они лечили его от чего-то другого, настоящая проблема вступила в силу и начала действовать. Как думаете, мы сможете с этим справиться?
Она презрительно хмыкнула. Насколько она знала, способность к копанию в чужих мозгах и насаждению решений не была частым гостем в рядах Готэй 13. Урахара и Маюри… Могли бы докопаться. Если бы вообще допускали, что надо что-то искать… такое. Особенно если объект будет вести себя совершенно нормально с виду. Жизель улыбнулась. Решение было простое и изящное. Хотя и не испытанное.
Эксперимент, что ожидал ее, – кто знает, может, уже и молиться начал? – был направлен как раз на что-то подобное. Временная зомбификация. Как говорится, война войной, а работа по расписанию. Интереснее было только зомбировать еще живого квинси, но чего нет – того нет. Запрет на использование способностей шрифта на своих должен соблюдаться неукоснительно. Иначе, та же Бамбиетта будет не просто расчленять нечаянных фаворитов, а украшать их останками все окружающее пространство. А Лилтотто будет подъедать всех тех, кто мешает ей проводить время в свое удовольствие. И не мерзко ей?..
Жизель отвернула от страшного-страшного телепата-безопасника и вернулась к изучению мальчишки. Он спал. Или почти спал.
- Учитывая, что вы просите о помощи меня, вы говорите о временной зомбификации? – произнесла она наконец. После вспышек ярости, которые приходилось подавлять, говорить было всегда сложно. Слова отказывались проталкиваться через горло, а голос срывался, как у сопливого подростка. – Интересная идея. Оригинальная. Как это мило, что нам с вами она пришла в столь схожее время, - девушка позволила себе легонькую усмешку. - Только я бы рекомендовала использовать в этом опыте не только его. Он не должен вызывать подозрений: его идеи и решения должен разделять кто-нибудь еще, иначе это будет глас, вопиющий в пустыне – и предмет излишнего любопытства. – “Z” смотрела в точку над поверхностью тела объекта – так думалось лучше. – Далее… мне требуется полный список препаратов, которыми вы его обрабатывали... составы, если делались изменения, дозировки, уточнение, в какое время – последнее особенно важно. Возможно, потом потребуются другие пробы рейацу… Жаль, что вы столь категорично настроены не дать мне украсть у вас этого капитанчика… Значит, мне придется работать здесь… А вам, – она игриво стрельнула глазами через плечо – потесниться.
Что ж, перемещения уже имеющейся работы – это накладно. Но по сравнению с результатами, которых можно достичь – сущие пустяки. Девушка вздохнула, и приложила ладонь к щеке – перспективы затмили разочарование отказа окончательно, и теперь, не привыкший сидеть без работы разум яростно обрабатывал последовательность действий.
- В данный момент у меня в лаборатории отдыхает другой шинигами – совсем не такой милый, как этот малыш. – говоря это Жизель прошла к стеклянным шкафам и начала задумчиво изучать содержимое, в стекле белым мазком отражался Сильвер. - В голове у него, правда, никто не бывал даже проездом… сомневаюсь, что там даже мозг есть, но, возможно, эффект моей последней разработки уже достигнут. Поэтому его надо привезти сюда. Кроме того, придется провести исследование совместимости препарата с рейацу объекта, и, возможно, доработать препорат – у меня не было времени провести полные испытания. Война, мистер Кэвелл, так мешает науке! – она притворно надула губы. - А еще пробы вашей рейацу, чтобы не дать ей нарушить воздействие. Сами знаете ведь, квинси плохо поддаются мой способности - мы, когда живые, разрушаем ее.
Что не случается – к лучшему. Нельзя утащить мальчишку к себе – что ж, никто не запрещает принести свою лабораторию сюда. Требуется совершить невозможное – так и хорошо, это пойдет на пользу победе в этом затянувшемся фарсе, именуемом Тысячелетней войной. Жизель улыбнулась: в душе искристым потоком шампанского било вдохновение.

- Воздействие было 3 часа назад, плюс, минус минут 10. Никакие препараты не были использованы кроме легкого наркотика*  - минимальная доза для такого небольшого тела. Его распад и выведение составляет от 1,5 до 2 часов. До этого он был вылечен одним из медиков.
Вылечили значит… Что ж… В уравнение добавилось неизвестных. Это делало задачу интереснее и сложнее, но грозило затянуть эксперимент на неопределенное время. Придется учитывать и этот аспект… Но как же накладно! Даже использование этой дряни не настолько накладно, как помощь доброхотов.
- Медика, который проводил излечение, - она показательно поджала губы, - я бы очень хотела получить к себе для отчета о проделанной работе. Впрочем, нет, - вот еще слушать бубнеж этого сердобольного деятеля, когда работы непочатый край, - пусть пишет и присылает. Почитаем.
Легкая складочка между бровями на весть о ее постояльце не ускользнула от внимательного взгляда. Девушка про себя усмехнулась. «Жадность, мсье Кэвелл – это грех. Не все трофеи вам. Надо и бедным несчастным штернриттерам что-нибудь оставлять. Особенно, если это подарки… Пусть и такие». Но, то, что новость вызвала отклик, было приятно. В нашем прекрасном Ванденрейхе очень быстро учатся ловить малейшие признаки изменения в лицах. Быстро учатся отличать подлинную доброту от необходимости и холодного расчёта. Без этого никто и никогда не продвигается по службе… Никто не живет слишком долго, если, будучи курсантом, не отращивает мозги и неукоснительную выдержку. Твое лицо должно выражать только то, что ты сам решил показать, а в остальное время демонстрировать стерильную индифферентность операционной. Не всегда и не всем удается. Иногда полезно бывает отрастить непрошибаемый жирок высокомерия и подходящую маску… Которая со временем станет твоим настоящим лицом. Иногда – быть безумцем. Александр мысленно порадовался, что обладает совершенно управляемым безумием. Это было удобно, радовало глаз и самолюбие... Грело сердце неодиночеством. На милом личике Жизели отобразилась чуть печальная, но от этого не менее игривая усмешка.
- Надеюсь, тот, кого вы пожертвовали, оправдает возложенные на него ожидания. Было бы печально, если бы он не сумел послужить нашей победе ни жизнью, ни смертью. Нерационально. Однако мой эксперимент все равно необходимо доводить до конца. Первичное испытание препарата необходимо закончить. Иначе я не смогу сказать можно ли его использовать вообще, или придется разрабатывать новый состав - вы должны это понимать, - «Разумеется, должен, если в его блондинистой голове мозгов действительно больше, чем у Хашвальда…». - Однако, досадно, что отказываетесь мне помочь в другом аспекте… - «…И вызывает некоторые сомнения в причинах вашей истовой «любви» друг к другу». – Если ваша рейацу вступит в конфликт с моей, это поставит под угрозу всю работу. Не только вашу, но и мою. Например, полностью разрушив препарат, или, вероятность мала, но не нулевая, сделает невозможным вообще какое-либо воздействие на этого шинигами. Вы можете встать сейчас в позу оскорбленной невинности и сказать, что разберетесь сами, что вам делать, - девушка добавила металла в голос, размышляя между тем о причинах побелевших скул у собеседника. «Боится, что ли?..» – Однако если вы не в курсе, это исследование, которое потребует от меня вмешаться только в случае, если результат будет отрицательным. Не вы первый, не вы последний…  - она дернула уголком рта, чувствуя, что упиханная ногой в дальний угол злость снова лезет ближе, пытаясь растечься под кожей предательским жаром. -  Говорят, проблема встала еще некоторое время назад, когда начались поставки от нашей доблестной Ягд-армии и тогда техотдел придумал эдакую лакмусовую бумажку, позволяющий сэкономить время, силы и помещения, и полностью удовлетворяющую мнительность каждого полным очищением результатов в течении минуты после демонстрации. – "Порадуем нашего безопасника кусочком информации, возможно, он станет сговорчивее?.. Стоп. Уламывать? Этого сноба?"
Жизель сложила руки на груди, и всем видом продемонстрировала безразличие к решению своего визави.
- Впрочем, что я вас уговариваю, как дите?.. Вы взрослый мужчина, Начальник Имперской службе безопасности, чин имеете… И все это не за красоту ваших глаз, насколько я знаю. Но хочу вас предупредить, мистер Кэвелл, что за благоприятный исход работы, в случае вашего отказа, я ручаться перестаю. За сохранность образца – тоже, - она невинно улыбнулась и развела руками. - Так что теперь, имея всю информацию, вы действительном можете думать сами.
В голове вертелся список необходимого, что требовалось перетащить на временное место жизнедеятельности. Похоже, придется кого-то подключить… Утрамбовать все в один контейнер не представлялось возможным… "Что ж, значит, напомним лаборантам, что существуют они не только чтобы полы мыть и операционный стол полировать до зеркального блеска. Для работы носильщиками они подойдут не меньше. А Кэвелл?.." Будет досадно замучить объект до бесполезности, но работать или строить пресловутые глазки, решать не ей. Она-то ради своей работы готова даже на большие жертвы. Чего стоила история, когда она тестировала свою скорость регенерации в различных условиях, с угрозой остаться без руки или с нерабочими сухожилиями.

Отредактировано Giselle Giwelle (2016-01-25 00:45:56)

Мышки… Мышки - это хорошо. Вот если бы все были такими, как мышки покладистыми и готовыми за кусочек сыра на все! Жизнь была бы сказочно прекрасна. Но – увы. Почему у нее было впечатление, что ее никуда не хотят отпускать из этого кошачьего, pardon, львиного гнезда, раз уж заманили?.. Внутри скребнуло раздражением. Подковёрные интриги квинси, делавших по идее одно дело, всегда вызывали у нее панику и желание забиться поглубже в свой морг. Это было совершенно иррациональное желание, а устраивать интриги и воплощать каверзные планы она и сама умела не хуже той же Кэнди-кэнди. Может, если бы в ней вызывало больше энтузиазма в распутывании пыльных клубочков человеческих взаимоотношений, она тогда, давным-давно, отправилась бы после учебы в разведку – медики везде нужны… Но человеческое тело, исследования, возвышенные мечты о новейших разработках в фармакологии были милее.
Услышав наименование объекта, Жизель не удержавшись фыркнула, непроизвольно представив на лабораторном столе объект с литерой «B». Вообще-то создание и исследование препарата делалось ею с одной, но далеко идущей целью, пока не дававшейся живой. Впрочем, материала для работы у нее с этой войной стало не в пример больше.
- Знаете,  важно не количество, а качество. Наша задача не только не навредить объекту «А», как вы выразились, но и не слишком затягивать работу. Поэтому количество материала, который вы можете предоставить, меня волнует, но не в первую очередь, – заметила она, продолжая улыбаться. Однако следующие слова стерли улыбку с ее лица и заставили заново ощутить уже однако ленивое, после первого всплеска, раздражение.
- Наши реяцу соприкасаться не будут. Я буду воздействовать на косточку «вишни», а вы – на её кожуру. И я максимально убираю свою реяцу после того, как работа с памятью закончена. Проблема в том, что неправильная активность «нейронов» головного мозга до вживления информации сохраняется и у шинигами некоторое время. Это подозрительно и может обнаружить любой более-менее приличный сканер.
Вишенки… Жизель вздохнула. Сложно. Очень сложно работать с тупыми соратниками. Не в пример сложнее работать с умными. Даже у шинигами, к ее великому сожалению, память содержалась в физических носителях – клетках головного мозга. То, что материалом для образования всего организма являлась духовная энергия, не отменяло того, что по строению шинигами полностью копировали обыкновенного человека – за минимальными различиями в строении непосредственно той внутренней составляющей, которую с большой натяжкой и только по аналогии с человеком можно было обозначить, как душу. Поверхностные различия проявлялись в принципах работы органов, но не в принципах устройства. То, что шинигами не болели, медленно старели, значительно быстрее оправлялись от ран было обозначено лишь тем, что ни одного вируса, направленного на шинигами просто не существовало. Разве что способности некоторых пустых, состряпанных в лабораториях Айзена Соуске… Но так то искусственно выращенные особи, выведенные с конкретными целями. Только и это было относительно. Капитан мог чихать с Башни Раскаяния на многие вещи, которые рядовому были бы верной смертью. Страшно не хотелось посвящать Кевелла в некоторые тонкости, и, возможно, по ходу работы до него дойдет. Жаль будет потерять перспективный шанс, но что-то делать с чужой самоуверенностью ей было неинтересно. Нюанс ее шрифта заключался не только в физическом управлении «куклой». У объектов с высоким уровнем духовной силы работа лобной части мозга, ответственной за речь, а также функции некоторых зон коры и подкорки, отвечающие за абстрактное мышление, критический анализ поступающей извне информации, личность, долговременную память, а также большая часть сознания и подсознания, по большей части блокируются. Препарат был сконструирован таким образом, чтобы происходила не атрофия части этих клеток, а нечто, что можно было бы обозначить, как кОму. Впоследствии, когда эффект сходил на нет, по ее расчётам, функции должны были нормализоваться до прежнего уровня. Однако были неприятные моменты. Согласно расчетам, по выходу из состояния временной зомбификации, у объектов с 20% вероятностью стирается из памяти и подсознания все, что имело отношение к периоду действия препарата. «Неправильная активность «нейронов» сохраняется»… Если бы прикрытие этого было основной сложностью недоиспытанного препарата! Она не могла предсказать что случится, если воздействуя на эти самые нейроны, находящиеся в состоянии блокировки, Сильвер Кэвелл разрушит препарат, и тем самым выведет объекта из необходимого состояния! А ему «косточки-вишенки». Она ехидно изогнула бровь на его слова о капризах «взрослого и самоуверенного мужчины». [i]«Ну, как хотите...»[/i]
Отвернувшийся на писк передатчика, Сильвер дал ей несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, которые разбегались, подобно мелким пустым от источника крупной рейацу. Каким простым и понятным все казалось ей еще вчера – вот мы, вот шинигами. Их – убить до единого. Императору – слава. Штренриттерам – почёт. Ей – спокойная работа. А теперь?.. «Взрослый и самоуверенный мужчина». Ну надо же!..
- Можете сообщить ему список необходимого. Пожалуй, я приступлю и покажу, с чем именно нам придется работать. Вы не против?
- Не против, - усмехнулась она, быстро продиктовала список сотруднику, проследила, чтобы все было записано верно. И нахмурилась. Образцы и некоторые необходимые расчеты находились в сейфе. Доступ… Девушка обернулась к начальнику СБ. - Скажите, насколько вы доверяете вашему подчиненному? Мне бы не хотелось разглашения содержания некоторых разработок.

– Полностью согласен с Вами, мадемуазель Жизель. Объект «А» должен быть идеален. Время у нас есть. Насколько я понимаю, продолжение вторжения будет уже завтра днем? - ее собеседник спокоен. Впрочем, в изломе бровей, в интонациях голоса, в линии плеч читается легкая нервозность. Однако эксперимент обещал быть вдумчивыми энергозатратным. Можно было списать и на него.
- Скорее, утром. Конкретное время будет указано, когда необходимые приготовления будет завершены, - дернула углом рта девушка. Штернриттеры могли и слегка опоздать, но об этом Кевеллу не было необходимости знать. Работа предстояла серьезная и скрупулезная. И хотелось закончить ее не то, чтобы скорее, но так, чтобы осталось время на некоторый отдых. Всегда оставались маленькие халтурки, типа энергетика собственного изготовления, но они давали побочный результат в виде чудовищной усталости по окончании действия, тремор рук, и рассеянность сознания. И отдыха после них требовалось значительно больше, чем без них.
– Доверяю. Если Вас это успокоит, то после того, как он выполнит задание, могу стереть ему память об этом. При вас же.
- Как скажете, мистер Кэвелл, - теперь девушка уже полноценно улыбнулась, хитро и с ехидцей, точно зная, что именно может найти молодой человек, отыскивая необходимые бумаги. За некоторые образцы, как она знала, любой другой мог бы и в карцер влететь. - Только какие гарантии, что перед стиранием вы не просмотрите его память? О, я безусловно вам доверяю, что вы не выдадите моих маленьких тайн, и ничего дурного не хочу сказать о ваших подчиненных, просто я искреннее надеюсь, что такими талантами обладаете только вы.
Настрочив сотруднику пароль от сейфа прямо в его записи, девушка додиктовала необходимое, и, уточнив у кого именно следует взять отчет о состоянии ее собственного подопытного, потеряла интерес к пареньку.
Сильвер занимался куда более интересными вещами, нежели диктовка указаний. Жизель подошла поближе. Если смотреть внимательнее, было заметно тонкие нити рейацу, которые проникали под кожу, что-то вороша. Жизель было бескрайне интересно, что именно он там видит. Впрочем, каждому свое. Александр мог управлять армией неживых, отдавать приказы, продумывать атаки, составлять планы, и изумительно обращаться с тонкой материей человеческого — и не только — тела. Сознание, подсознание, слой человеческой личности на кальке человеческого мозга был ему недоступен. Его не волновало, что думали подчинившиеся ему о Ванденрейхе, да о чем бы то ни было. Только это же играло и против него. О своей репутации в своем луче Александр знал. Иногда это знание было немного печальным, но заморачиваться по его поводу было бессмысленно и он пришел к выводу, что проще всего качественно выполнять свою работу, а эмоции выставить за порог до лучших времен. Жизель не была с ним согласна. Впрочем, женщины, даже воображаемые и относящиеся к завихрниям его собственного ума, интересовали Александра мало ровно до тех пор, пока не приходилось с ними взаимодействовать деловом аспекте. Хотя иногда они и были безмерно забавны, что доказывалось общением с Кэндис, Бамбиеттой, Минни и Лил. Впрочем, дружбой этот альянс назвать было нельзя. Каждая из них была готова пустить товарок в расход ради своих целей. Та же Бамбиетта... «Так, - сказал себе Александр, - не думать о белой обезьяне». Бамбиетта вызывала в нем желание мучить и смотреть за мучениями с легкой улыбкой на лице. Когда-нибудь эта самодовольная истеричка попадется ему в руки и будет... Ох, что будет. Впрочем, он отвлекся. Сильвер, кажется, закончил считывать память мелкого недотепы.
– Забавно, - мужчина открыл глаза и презрительно, жестко усмехнулся. – Этот шинигами имеет сильную привязанность, – снисходительно фыркнул он, - но сейчас я внушу ему совершенно противоположное. Эта установка будет примерно в той же области, что и у объекта «А», но, к сожалению, не так глубоко.
Жизель выгнула бровь. Интересно, почему «не так глубоко»? Потому что проверка нужна прямо сейчас?
Сильвер снова закрыл глаза, погружаясь в головенку к шинигамышу. Легонько стукнула о косяк дверь и в проеме немой статуей застыл работник отдела, которого отправляли в лабораторию к Жизель. Взгляд, который он устремил на штернриттера «Z», говорил - кричал! - о излишне близком знакомстве с содержимым сейфа. В руках у него был довольно крупный контейнер, содержащий, видимо, то, что ему помог собрать Эжен, оставленный ответственным за лабораторию и наблюдением за ее собственным опытом, и лабораторный журнал на номером «647000H51S». Если Эжен передал его, а не записку, значит, опыт прошел нормально. Жаль, что в ближайшее время не удастся взглянуть самой, но здешние увеселения обещали стать еще более насыщенными с этой картонной книгой написанной от руки, содержащей самые шокирующие подробности подготовительной работы, радующие самыми откровенными выкладками. Может, перепуганный подчиненный Сильвера, мнущийся у дверей, заглянул и туда?.. Неосмотрительно. Базовое название эксперимента звучало, как «Первый этап зомбификации квинси при сохранении сознания объекта». Такое способно и сна лишить. Она жестко усмехнулась, глядя в глаза молодому человеку.
- Сделано, – возвестил Сильвер, вновь открывая глаза и отходя в сторону. Каким-то шестым чувством Жизель поняла, что он вымотан. Измучен до слабости в ногах. Интерес к этой способности выл дурным голосом, требуя разобраться.
- Допустим, - кивнула она. - Каким образом вы собираетесь проверять это на практике? Ведь нас интересуют не только эмоциональные аспекты, но и действия. Или у вас припрятан объект этой самой привязанности для последующей контрольной проверки? - поинтересовалась она и, натянув перчатки, добыла из контейнера, поставленного на ближайший стол, заборник для рейацу. Подойдя к шинигами, легким движением проверила течение духовной силы под кожей на виске. Ритм слегка отличался от стандартного, впрочем, это могло говорить о чем угодно до проведения анализа.
 

Жизель старалась не отвлекаться от процесса забора проб. В чемоданчике, который принес этот чувствительный юноша были реагенты для всего. И были еще некоторые вещи, которые требовали доводки на месте. За подобные жидкости всякие человеческие фирмы и корпорации, знай они об их свойствах, отвалили бы целые состояния. Да и Сейрейтейские психопаты от науки не поскупились бы... То, что в мальчишке гуляли некоторые результаты деятельности 12 отряда не подлежало сомнению. Все младшие офицеры и рядовой состав сами не зная того получали химическую промывку мозгов. Не сильную. Просто становились чуть-чуть внушаемее для своего командования. Верность Готэю на физиологическом уровне. Было это результатом учебы в Академии, или следствием службы в отряде для Жизель не играло никакой роли. Эти маленькие тонкости требовалось ликвидировать. И только после этого следовало брать повторные образцы. Чтобы скорректировать уже имеющуюся сыворотку. Произвольно выбранные пробы при добавлении реактива отозвались красным цветом, что и ожидалось.
Немного нервировало наблюдения главы службы Безопасности. Взгляд у него был тяжелый, острый, но не нес в себе ничего кроме интереса. На мгновение Александр позволил себе отвлечься от работы, подумав, что если бы превратности судьбы, Рейх и работу, с этим человеком можно было бы работать чаще, чем на вот таких вот маленьких акциях. Или, возможно, даже попробовать подружиться. Но эти мысли промелькнули и погасли. Жизель нужно было рассчитать дозу нейтрализатора. В кармане отсутствовал рабочий блокнот. В приступе вдохновения от работы она всегда забывала некоторые мелочи. Зато под рукою болталась папка профайла. Несколько цифр карандашом на корочке, простейшее математическое действие и девушка, продезинфицировав сгиб локтя объекта повторно, ввела три кубика нейтрализующей посторонние примеси и подготавливающий организм сыворотки. За несколько минут, пока сыворотка будет действовать, нужно будет проверить остальные пробы и удостовериться, что сюрпризов не будет. Выделенная из проб предыдущего объекта «верность» была в том же чемоданчике, но ее придется использовать в самом конце, чтобы чистота не была нарушена.
Увлеченная, она даже не сразу поняла, что Кэвелл заговорил. Быстро, что потом не отвлекаться, она наклеила последний маркер на стеклышко пробы.
- Пятьдесят граммов красного сладкого вина, если вас не затруднит, и большую чашку очень сладкого чая с молоком, - взгляд, которым ее окатил Эдвард, был каким-то затюканным, потерянным. Кофе у Александра прочно ассоциировался с отцом и сессиями. Горчащий напиток, богатый антиоксидантами и кофеином было добыть времена намного проще, чем зеленый чай, дающий примерно такие же эффекты. Именно поэтому, когда особенности шрифта проявились в полной мере, Жизель предпочла любым энергетикам тот, что изготавливала сама и любые кроветворные и вспомогательные пищевые аналоги.
Дождавшись, пока он покинет помещение, Жизель, склонив голову, ехидно посмотрела на страшного и ужасного Сильвера Кевелла, вид которого внушал безотчетное желание предложить ему немного поспать.
- Меня радует, что информация не пойдет дальше этой комнаты. Если конечно, господину Эдварду хватило ума не бросаться рассказывать каждому встречному о том, что он там усмотрел... Так у нас не останется Службы внутренней Безопасности. Все разбегутся в ужасе за свои шкурки. Поскольку ваши силы нам еще понадобятся, я бы предпочла, чтобы все экзекуции с вашим сокровищем вы проводили несколько позже,, - он помедлила и, скрестив руки на груди, проговорила, стараясь, чтобы слова звучали веско и серьезно. - Однако, не сочтите это оскорблением, нахождение в вашей службе лиц со столь тонкой душевной организацией в свете имеющейся ситуации становится несколько более насущным вопросом.
Сверившись с часами, она приступила ко второму акту марлезонского балета. Повторные образцы отличались даже по цвету, не говоря уже про проявитель. Закатав рукав, «Z» перевязала плечо жгутом и аккуратно, ввела иглу под кожу. Единственным недостатком данного состава - с технической точки зрения - являлась необходимость в первейшей свежести реагирующего компонента. Корочка папки была вся исписана расчетами и формулами. А ведь и получаса не прошло... Отследив глазами обведенные в кружки цифры Жизель быстро - руки так и мелькали - выстроила в штативе необходимое.
Вопреки ожиданиям, идея прогулки в чужую память вызывала разве что недоверие и легкое замешательство. Как работник медицинского луча, девушка понимала, что любые манипуляции с сознанием могут выдать самые неожиданные последствия для индивидуальной рейацу объекта. Даже если объект штернриттер.
- Мозг и его игры - это очень интересно, - проговорила она задумчиво, следя, чтобы нужные реагенты поступали в нужных количествах и в нужное время. - Разум порою выдает совершенно оригинальные и непредвиденные выводы из вполне логичных постановок вопросов и ситуаций. Можно сказать, - она чуть запнулась и хмыкнула, поразившись своим мыслям, - что я, наверное, даже завидую вашим талантам... В какой-то мере. Ваше предложение очень лестно, - заметила она, смешивая сыворотку на основе полученных результатов. Жидкость в пробирке медленно меняла цвет с бледно лиловой на темно-гранатовую. Как только на поверхности замкнется радужная маслянистая пленка можно будет вводить конечный продукт. Полчаса работы и готова. Жаль, что нельзя использовать этот состав на поле боя. Слишком много приготовлений, слишком медленно готовится конечный продукт, слишком много анализов. Слишком много слишком. А жаль. Так жаль. - И я его с удовольствием приму,  - она стрельнула глазами в сторону собеседника и позволила себе легкую и открытую улыбку. - Надеюсь, впрочем, что эта совместная, - выделила голосом слово, -  прогулка не повредит ни вам, ни мне, - после чего сменила тон. - Расчетная  концентрация препарата на... примерно десять минут. Меньше, к сожалению, неэффективно. Надеюсь, вам этого хватит, чтобы подготовиться, потому что момент, когда препарат прекратит действовать, будет заметен не только мне и объект после этого неминуемо придет в сознание.

Жизель внимательно следила за движениями Кевелла. Было любопытно, что он продемонстрирует. На корне языка горечью оседало чужое раздражение. Серебряный лев просто таки излучал его, заставляя узду, которой себя удерживал от необдуманных поступков Александр, напрягаться, сохраняя спокойствие, удерживать бдительность, поднимая из закоулков памяти относительно недавнее воспоминание.
Несколько лет назад «Z» позволил себе такое сомнительное удовольствие, как побывать в цирке. Сначала все было хорошо: сладкая вата, жонглеры, развлекающие ожидающих начала представления детишек, яркие краски, необычные запахи. А потом он увидел их - клоунов. И понял, что на него наплывает та самая апатичная нежность, которой сопровождались особенно дотошные эксперименты. Та самая, которая двигала его рукой, когда в ней оказался осколок давешнего стакана. Следующее, что он помнил — он стоит в грязной подворотне за углом здания цирка и его неудержимо выворачивает. В последствии, обдумав, он пришел к выводу, что для него профессия клоуна выглядит унизительной не только для тех, кто ею занимается, но и для тех, кто наблюдает за унижением. Однако сейчас причина была в другом: это был первый случай, когда ему удалось не перейти границу невозвращения. Воспоминания были слишком живы, и он ощутил, как у носков беленьких полусапожек Жизель плещется волна этой самой сверкающей, завораживающе-счастливой нежности. Хорошенькое, должно быть у него было выражение лица в этот момент. И руку в ладонь Кевелла он вложил с совершенной недевичьей жесткостью, лишь краем сознания постаравшись проконтролировать, чтобы не сжать слишком сильно, и резко, почти болезненно, сдергивая полог своей внутренней защиты. Он захлопнул глаза...
Чужая память напоминала калейдоскоп из запахов, звуков, цветов, вращающийся, сбивающий с толку, однако смена образов происходила по какой-то едва ощутимой схеме, что позволяло предположить, что Кэвелл контролирует происходящее. Впрочем, у Жижи были свои сложности: приходилось сопротивляться не только безумной болтанке извне, но и подступающей изнутри Александра волне, которая — почему-то так казалось, - могла бы захлестнуть и не имеющего ни малейшего отношения к ее чувствам проводника. «Не время. Не место. Не сейчас, когда закончим...» - обещала она самой себе, представляя, как она принесет это в свои охотничьи угодья.
"Чужая память — чудовище, - думала она, наблюдая, как воспоминания проносятся, мимо ее глаз каскадом. Она пожирает изнутри. Если капитан Кэвелл умеет этому противостоять, более того управлять — ему можно только позавидовать". В ней самой такой силы и способности к самоконтролю не было и не могло быть.
Словно в бреду она видела, как мальчишка жестоко и грубо отбрил некогда нравившуюся девчонку. Грубый отказ неожиданно остро прошелся по натянутым в напряжении нервам, отбрасывая морок, ломящийся изнутри.

Она покачнулась, ухватившись за край операционного стола, резко выдохнула. Перед глазами плавали радужные круги, голова кружилась. Пальцы безопастника сжимали ладонь, вытягивая горькое, леденящее, и чужое, что успело заполнить голову. Его рука была мягкая, маленькая и какая-то... несерьезная. Точно не взрослый мужчина, а изнеженный мальчик-пианист. Это вызывало желание недоверчиво  и ехидно хмыкнуть. Жизель сдержалась. Все личное — потом. Сейчас — работа. Как только последняя капля того, что заставляло неметь кожу, покинуло тело, девушка выдернула руку из чужих пальцев. Усталый тон собеседника она отнесла на счет сложной процедуры экскурсии в чужое сознание для постороннего человека.
- Вполне. Полагаю, можно считать проверку удачной, - улыбнулась она, еще раз глубоко вздохнув. Перечисление симптомов заболевания вирусом Эболы помогло привести мысли в порядок и удостовериться в неизменности содержимого собственной черепной коробки. Мутная взвесь почти успокоилась и не пыталась прорвать границу сознания. Она вновь поднимется и потребует своего. Но когда это случится, Жизель будет уже там, где это можно будет отпустить, не беспокоясь о последствиях.
“Z” бросила взгляд на своего визави и, не удержавшись, все же приподняла бровь. Кэвелл был иссиня-бледен, с темными кругами под покрасневшими глазами. Легонько, так, что он, похоже, сам не замечал, подрагивали руки. Быстро, чтобы не успел отстраниться, она сделала шаг вперед, сокращая дистанцию, и уже сама поймала бледное запястье, удачно надавливая там, где под кожей синели запавшие венки. Под пальцами неровно, заполошно, дергался пульс. Она вспомнила мелкие детальки поведения оппонента, пойманные ранее и изумилась своей недогадливости. Разжав ладонь, она уперла тяжелый взгляд в поблекшего главу Службы Безопасности - казалось, даже волосы поблекли и из пепельно-серебристых сделались серыми и паклеобразными, - и произнесла резким тоном, от которого ее подчиненные начинали мелко трястись и пытаться слиться со стенками.
- Мистер Кэвелл, не сочтите за навязчивость, но будьте любезны ответить на вот какой вопрос: когда вы в последний раз спали, и сколько? Как представитель медицинского луча, я выражаю сомнения в вашей способности продолжить работу над объектом «А» прямо сейчас. Если для подтверждения вам требуется перечисление симптомов физического, силового и морального истощения, советую заглянуть в зеркало, там вы обнаружите практически все.
Это было почти оскорбительно — подобное пренебрежение к самому себе. Все они время от времени выходили за пределы собственных возможностей, и даже, порою, покоряли новые вершины, благодаря этому. Но это же было просто верхом глупости браться за столько ответственное дело в подобном состоянии!

Отредактировано Giselle Giwelle (2016-06-27 18:11:09)

Жизель нехорошо прищурилась: завалить всю работу из-за человеческой глупости — это позор. Даже она при все разгильдяйстве не подпускала лаборантов к самым дорогим ее сердцу объектам. Белобрысый высокомерный хлыщ мог сколько угодно распинаться, доказывая свою дееспособность, но эти родовые техники выпивали из него явно слишком много. Не факт, что он сумеет в нужный момент среагировать правильно. А его придется подключать — к сожалению, на одного человека положен один комплект конечностей. Нужны вторые руки, которые будут одновременно с нею вводить концентрированные растворы, требующие высокой внимательности и известного умения. На секунду примечталось о клоне самой себя, которая сумеет все сделать именно так, как надо. Идея поплавала и канула в глубины подсознания.
Жизель пригубила чаю — и поняла, что ее нелюбовь к рабам Кевелла стала чуточку меньше. Если этого готовил Эдвард, она готова отобрать его в свое личное пользование, попутно простив безмозглый страх. Он будет готовить ей чай! Вкуснее она и сама не приготовила бы. Девушка улыбнулась, прищурив глаза, отвернувшись от Сильвера. Умение получать наслаждение от простых удовольствий делает жизнь полнее и счастливее, что намного актуальнее сейчас, когда идет война. Сильберну нечего бояться — шинигами сюда попадают либо связанные, либо дохлые. А первая категория переходит во вторую весьма и весьма быстро.
Она отставила кружку — вкусно, но мало, - и подошла к Хицугайе. Мальчик был маленький и суровый. Седые волосы и смуглая кожа. Открыт до пояса. Мелкие и чуть крупнее шрамики. Температура кожи ниже, чем у обычного человека, или шинигами. Глаза — она помнила по фото — цвета замерзшего моря. Машинально проверила сгиб руки — вены глубоко, придется поискать. Рейацу — спит, точно вода подо льдом.
Для того, чтобы работа не была впустую, они должны быть точны, как часы. Она подошла к своей импровизированной базе, достала чистый заборник. Это вам не простой рядовой — цельный капитан. Мельчают они нынче, конечно... Если верить преданиям о древней войне, то в прошлый раз ни один капитан Готэя не только не дался бы живьем, но и доставил бы невероятное количество проблем при ликвидации. Впрочем, все меняется. И Готэй измельчал — вот лежит тому пример, - и Квинси стали сильнее, и Штернриттеры стали опаснее. Только если он все же капитан, то придется рассчитывать дозу намного тоньше и учитывать особенности рейацу. Пары капель не хватит. Крови в таком случае понадобится много... Чуть больше и технология не сработает — только конечная способность ее шрифта. Меньше — будет отравление, но без толку.
Кожа на месте прокола подернулась инием. Игла заледенела. Однако кровь шла и пластик шприца покрывался биссеринками конденсата. Двух миллиграммов хватит для расчета показателей. Это тоже будет эксперимент — над нею самой. Справится ли она с Капитаном Готэй-13, или ее умения спасуют? «Даже мысли не допускай» - заявил Александр самому себе. На автомате протер место прокола и направился к реактивам.
Показатель по шкале был непросто велик. Он был кошмарен. Карандаш заскакал по бумаге, нервно вычерчивая график, подставляя данные. Получалась, конечно, чудовищная цифра...  Почти пол литра только ее собственной крови. Еще почти столько же химии. Мрак. Если после такого она сумеет уйти отсюда на своих двоих, то это будет праздник. Девушка потерла лоб. Начинание становилось опасным. Впрочем, она усмехнулась, продолжая смотреть на расчеты, нет худа без добра. Если она справится, то это будет победа. Над собою и над Шрифтом. Это будет значить, что она его полностью подчинила. Кроме того, самое сложное — это сработать конечный продукт. Она требует времени и выдержки. Остальная работа становится проще: нет ничего, что нужно было бы нейтрализовать — рейацу объекта все сделает сама, - нет нужды добавлять регенератор клеток — духовная сила мальчишки позаботится о носителе и восстановит клеточные мембраны. Сказка...
Вернулось ощущение чужого взгляда. Кэвелл, судя по всему, закончил с самолечением и решил присоединиться к безумию науки, буйствующему в данной лаборатории.
- Мистер Кэвелл, не будете ли вы столь любезны мне помочь? В данном случае мне понадобится ассистент. Мальчишка все же капитан, и технология будет немного отличаться, а рук у меня всего две. Для начала, нам придется сделать так, чтобы наш капитан был максимально близко ко мне, и мне не приходилось бегать от стола к нему. Видите ли, согласно расчетам, я буду не в состоянии передвигаться по помещению некоторое время, а некоторые необходимые маркеры все еще нужны, - Жизель с наивной улыбкой обернулась на «радушного хозяина».

Отредактировано Giselle Giwelle (2016-09-07 08:13:14)

Если кого-то из них двоих и можно было назвать несговорчивым, то шинигами на столе переплюнул бы и его, и их обоих вместе взятых. Даже в состоянии наркотического сна выражение мальчишеской физиономии выражало упрямство и несогласие с окружающим миром. Что ж, не проблема. Через час, или чуть больше — Жизель мимолетно глянула на приборы, - он будет изображать из себя то, что она ему скажет.
Стоп.
Она быстро просмотрела свои расчеты и закусила губу. Полное время действия препарата составляло чуть больше двенадцати часов — из них шесть-семь — активное, до полувыведения. Если учитывать, что за этого «кролика» возьмутся сразу по прибытии, то надо учитывать, что его будут тестировать на содержание в крови и рейацу каких-то продуктов. Хм... Легкая улыбка искривила ее губы. Карандашик быстро и, как показалось Александру, ехидно проскакал по бумаге, высчитывая процентное соотношение. Сделаем маленькую гадость — пусть яйцеголовым из Готэя станет тошно ковыряться в первом слое рейацу маленького капитана. Диссонирующим компонентом, который даст препарату время выветриться, станет сущая мелочь: процесс расслоения, которым сопровождается умирание шинигами. Ну, и придется вводить протектор, защищающий внутренний слой. Однако при постановке в формулу... Жизель скисла, Александр с трудом сдержался, чтобы не выругаться самым вульгарным образом. Получалось, что придется увеличивать концентрацию ее крови на двести пятьдесят граммов. Что ж, не дойдет сама, рабы этой белобрысой заразы донесут.
- Мистер Кэвелл, - от расстройства в речи прорезался акцент, - сейчас вы будете проводить подготовительную работу. Вам понадобятся инъекции от А17 до N4, - она развернула таблицу в своем лабораторном журнале так, что ее мог видеть недобровольный помощник, и пододвинула штатив. - Препараты группы «N» относятся к потокам рейацу - внутреннему, внешнему и относящемуся к мозговой деятельности. Пояснения для них приведены в конце таблицы. Надеюсь, вы успели подготовить объект А, - она ехидно глянула на «взрослого и самоуверенного мужчину», - должным образом? Потому что отыграть уже не получится, - говоря это она извлекла из сокровенного чемоданчика то, что занимало большую часть его пространства — установку для забора больших объёмов крови. Она предполагала, что здесь, в этой чистенькой, хоть и явно рабочей лаборатории, есть что-то подобное. Но своя-то всегда удобнее.
Сильвер Кэвелл в эти мгновения вызывал острое чувство жалости и презрения. Нет, он не был слабаком. Он был... Именно что безмозглым комедиантом. Или он думал, что от опытного медика укроются следы истощения, которое его самолечебный комплекс был призван скомпенсировать? Эта наивность вызывала чувство гадливости, на мгновение скривившее тонкие губы девушки и спрятавшееся за маской наивной глупости.
- Ах, да, мистер Кэвелл, я понимаю, что работа не ждет и требует вашего присутствия постоянно, но раз уж идея была вашей, то и ответ, в случае провала, вы понесете полностью сами, как бы там ни было. Да, - она ехидно улыбнулась, - именно так, я имею в виду вашу самоуверенность, которая не позволяет вам признавать объективную реальность. А реальность проста: вы подошли к тому краю истощения, которое не компенсируют никакие стимуляторы. И можете не спорить, это не попытка вас отчитывать и призывать к здравомыслию — вы же взрослый человек! Просто... ммм... - девушка приложила пальчик к губам и подняла взгляд вверх, демонстрируя задумчивость, - дружеское предупреждение.
Она отвернулась от помощника и принялась устанавливать оборудование. В крайнем случае, после того, как она подготовит базу, она просто проверит, что там наваял этот умник. Скорректировать ошибки на стадии подготовки еще возможно. Сложнее будет, если ошибку допустит она сама. Впрочем, как ей не дано что-то понять в практической части способности Кевелла, так и ему не удастся разобраться в ее Шрифте без пояснения с ее стороны. Или стороны Грандмастера. Но эта «любовь» так велика, что очевидна всему Сильберну.
Что ж приступим: сначала смесь реактивов, базис для конечного продукта, который ограничит действие ее Шрифта.
Мерно позванивают стеклянные трубочки, легонько задевая край пробирки. Ехидно поблескивают стеклянные сосуды, отражая происходящего за спиной Начальника Имперский Службы Безопасности, превращая записного высокомерного красавца в тощего, коротконогого уродика, у которого вылезает то рахитичное брюшко, то внушительный горб. Жизель в пробирках не отражается. Она вообще не любит своего отражения, потому что никак не может понять — она это, или Александр? А какой же девушке приятно, что в зеркале отражается вместо нее, прекрасной и несравненной, кто-то другой? Александр, впрочем, свое отражение тоже не любит, но его некому спросить о причинах, поэтому он просто помогает Жизель сделать так, чтобы в зеркало приходилось заглядывать редко — зачем постоянно проверять то, что и так прекрасно?

Переносная установка для забора крови, острая игла, катетер... Жизель терпеть не могла эти безусловно важные элементы своего дела. В бою-то понятно — любая ранка и вперед. В лаборатории все было наоборот. Это-то понятно, что при участии ее крови любая мелкая органика начинает служить тому, на что она ее подписала. Только... А вот неорганика? Обломанная иголка в вене никого не делает здоровее. Даже зомби. Сепсис - он и в Рейхе сепсис. Особенно, если зомбификация производилась на живой организм. Умрет он, как миленький, при неаккуратности. Вот и объект, который дожидается ее в ее лаборатории тоже. С виду такой сильный, такой умелый... А — на тебе! - чуть не отбросил коньки при ошибочных действиях лаборанта. А она не Куроцучи Маюри, чтобы объекты не жалеть. Таких, как этот, ей вряд ли еще дадут. Другим тоже надо.
Состав был почти готов. Только на сей раз он был гуще и больше напоминал кисель. Оставалось немного. Кровь, как приличная бежала по трубочке, вливаясь напрямую в колбу. Медленно, но верно препарат обретал необходимые свойства и вид. Даже отсюда, с расстояния не позволяющего всматриваться, она видела, что жидкость безукоризненна.
Отповедь и почти грубый посыл Кевелла она предпочла оставить без ответа. Ну,в конце концов, они закончат это нелегкое и достаточно опасное для нее предприятие и разбегутся. До следующего раза, или на совсем — это уже совсем другая история. Безусловно, эта встреча останется в ее памяти, как одно из самых приятных и где-то, может быть, даже романтичных воспоминаний. В конце концов, даже если Сильвер знает, а он скорее всего знает, об истинном положении вещей, это не делает его менее интересным и приятным собеседником и, в какой-то мере, коллегой. А внимание и признание своего таланта от коллег — это всегда дороже, чем от простого обывателя. Ну, и черт возьми, имеет она право хоть как-то выражать заботу о тех, кто ей приятен?..
На этой чудной мысли, девушка бросила взгляд на датчик объема. Почти. Еще чуть меньше ста граммов. Мысли уже начинали слегка путаться, а накопленный с этой военной компанией недосып стучаться в груди мелкой аритмией. Ох уж эти расчеты. Над «подарочком» для Готэйских медиков пришлось постараться особенно. Кто бы мог подумать, что рейацу шинигами так реагирует на обычный ******?.. Кто бы мог подумать, что шинигами не могут быть наркоманами просто по причине утраты рейацу?.. Дозу пришлось делать совершенно мизерной. Пол-миллиграмма и тестировать на пробнике, иначе мальчишка бы закончился раньше времени. Впрочем, больше и не надо. Ему же потом еще работать, выполняя то, что ему напоручал страшный-страшный мозгощуп Зильберна.
Датчик пискнул. Жизель споро нажала кнопку и выдохнула. Последние капли упали в смесь. Полтора литра — троной объём. Ничего не поделаешь. В конце концов, нужно же было как-то маскеровать и полувыведение препарата и следы вмешательства в слои рейацу.
- Надеюсь, вы закончили?.. - она обернулась к Кевеллу. В ушах была вата. В голове - легкий звон. Руки казались чужими, впрочем, справлялись с действиями точно. Она предпочла не вставать. - Сейчас я скажу несколько вещей, которые вам следует учитывать в дальнейшей работе с объектом «А», потому что моя помощь тут больше не нужна, - ей пришлось перевести дух. Семьсот пятьдесят граммов - вполне критическая кровопотеря на восстановление себя уйдет часа полтора, не меньше. - Во-первых, - облик Сильвера обретал болезненную четкость, а лампа дневного света пыталась подкруживать, поэтому, девушка прикрыла глаза ресницами, - вводить четко в три этапа с разницей в полчаса. Во-вторых, ни в коем случае не трогайте верхние слои рейацу ни в процессе, ни после него — сами того не желая вы можете нарушить течение реакции. Считывать память, - она постаралась скрыть зевок, - тоже не советую. По той же причине. Разложение - запрограммированная реакция, которая служит прикрытием для видимой самопроизвольности окончания действия препарата, и ваших собственных манипуляций. Оно не будет иметь критических последствий, поскольку распространяется только на внешний контур, не затрагивая ни истинного состояния организма, ни примененных к нему техник. И нет, мистер Кэвелл, я не пытаюсь указывать, что вам делать, манипулировать вами, или тем более унижать. Просто предпочитаю знать, что я свою работу выполнила от и до. Не обращайте внимание на изменение внешнего вида объекта — потемнение кожи, возможно, изменение цвета слизистых и цвета глаз нормальные последствия использования моего Шрифта на объекте с высокой духовной силой, - она перевела дух.
Кажется, сказано все. Ах да, не все...
- И, если вам не сложно, вызовите кого-нибудь из моих лаборантов... А то я, похоже, несколько не рассчитала свои силы, - Жизель чуть сонно улыбнулась, даже не пытаясь скрыть усталость. В конце концов, за последнюю неделю она спала в лучшем случае часов семь и после такого опыта имеет право на чуть-чуть слабости. Тем более, что работа последних лет завершилась ее полным триумфом.