Они стояли на окраине Руконгая. Их было лишь двое - высокая женщина с суровым выражением лица и невысокая девушка выражение лица которой выражало скорее глупое упоение облаками и солнцем.
Лора старалась не смотреть на свою спутницу. Лакруа казалось, что происходящее издевательство. Нельзя просто взять и отправить в стан врага щенка, коим считала свою напарницу поневоле.
Только вчера Лакруа смиренно выслушивала приказы Хашвальта, а сегодня она была готова разорвать на части любого кто улыбнется.
Спутницу Лоры звали Жизель Жевель. В какой-то момент, охотнице казалось что этого вполне достаточно. И каково же было разочарование Лакруа, когда она увидела кого именно отправил Грандмастер вместе с ней.
И все же приказ есть приказ: сократить силы противника, деморализовать его и вернуться живыми.
Лакруа на ходу придумала свой план. Шинигами осталось слишком мало для удержания всего Руконгая. Однако же, тех сил что есть должно хватить на то, чтобы справиться с двумя квинси. Поэтому стоило создать ситуацию, когда силы противника будут рассеяны. Лакруа решила просто пойти прямо. По прямой. Громя все на что попадется на пути. А ее напарница пойдет чуть сзади, ничем не выдавая себя. И если наступит момент, когда сил противника будет слишком много (а он наступит), Жевель окажется вынуждена поддержать Лору. Главное, чтобы Зверь не вышел наружу до того, как появятся действительно сильные силы врага.
- Я надеюсь, что ты не против нашего временного союза, - Лакруа прикрыла глаза рукой, не веря что это говорит она, - У нас с тобой нет выбора, кроме как выполнить приказ. Мы пойдем вперед, сначала я, а потом ты. Развлекайся как угодно, только внимательно следи за тем, что происходит. Мне… Мне может понадобиться твоя помощь.
Последнюю фразу Лора произнесла испытывая ужасную боль в сердце. Доверять свою жизнь этому созданию было просто неслыханной глупостью. Но Лакруа уповала на то, что она сильно ошибается по поводу Жизель. Все-таки стать штернриттером суждено не каждому. Возможно силы Жевель были намного больше сил Лоры.
- А потом мы ее сожрем… Смотри какая красивая кожа… Как она прекрасно будет рваться на наших зубах… Посмотри в ее глаза… Они такие голубые… На вкус как сладкие ягоды...
Лора поморщилась от того что услышала. Она никак не могла привыкнуть к тому что происходило в ее голове. Создавалось впечатление, что в голове девушки, поселился кто-то еще. И не было бы никакого дискомфорта, если бы идеи, которые голос озвучивал в абсолютно случайные моменты, не были отвратительны. И все же, чем больше Лора становилась Зверем, чем больше шрифт овладевал ей, тем более приятными становились предложения.
- Мы не жрем союзников.
- Зато мы жрем слабых девочек... Особенно с такими прекрасными глазами...
Лора потрясла головой отгоняя голос, который лающим смехом отозвался в голове и затих.
Лакруа решила не тянуть с выполнением задания - не все же время стоять тут и разглядывать небо. Первым шагом стало использование шрифта. Словно тысячи игл пронзили тело Лоры одновременно. Это была приятная боль, смеющаяся ласковыми касаниями перьев. В один миг Лакруа почувствовала запах, который был закрыт для нее прежде. Запах кладбищенского базилика вперемешку с гнилью. Словно где-то рядом было погост, на котором раскопали могилу и оставили еще не разложившийся окончательно труп под палящим солнцем. К этому запаху слышался запах всех квинси - запах ландышей. И кое-что еще, чему Лора несколько удивилась.
- Ce qui est inhabituel. - Лакруа подошла к напарнице вплотную, и, ничем не брезгуя запустила руку в легинсы Жевель.
Прошло менее секунды и Лакруа отпрянула. Лицо ее не выражало абсолютно ничего.
- Извиняюсь за свою грубость. Я совершила ошибку пойдя на поводу у своего любопытства. Но… Но, ça alors, от тебя мужиком несет.
- Знаешь… Мы не будем ее жрать..., - у голоса явно поубавилось энтузиазма насчет Жизель.
- Нет, теперь я хочу насладиться плотью...
И Лора запнулась в собственных мыслях. Запах мускуса, характерный для всех мужчин все еще находился рядом с девушкой. Жизель никуда не делась.
- Если тебе есть что сказать или предложить, думаю самое время, - Лора отвернулась от Жевель дабы не смущать себя кровожадным желанием, - Нам не стоит медлить.

Отредактировано Laura Lacroix (2017-06-03 00:37:44)

Когда в руках Лакруа оказался леденец, все вокруг словно накрыло пеленой. Каждый удар сердца, отбивал дикий ритм боевых барабанов. Она почуяла добычу.
Последнюю фразу от своей напарницы Лора уже не слышала. Запах жженого сахара, легкий, едва уловимый, и молока. Запах манит и зовет.
- Ты же чувствуешь… Рядом..., - прибавился легкий запах миндаля, - Давай же!
Бороться с голосом невыносимо: слишком громко, слишком манит идея повиноваться и просто сделать то, о чем просят.
Лакруа стреляет молниеносно. Цель двигалась слишком медленно, чтобы Лора промахнулась. Тяжелый болт из рейши пролетает в каких-то милиметрах от головы Жизель, и пробивает насквозь пятилетнюю девочку, пытавшуюся обойти странную парочку.
- Тут все пропахло добычей, сложно ориентироваться, - Лора была словно в бреду, тело не повиновалось, она шагала вперед голодным зомби.
Лакруа медленно приблизилась к маленькому агонизирующему телу. Из огромной дыры в груди вытекает целый ручей крови, девочка хватает ртом воздух, словно пытаясь надышаться в последний раз. Лора склонилась над ней, глядя прямо в ее широко открытые глаза.
- Не бойся. Все позади, - Лакруа слегка улыбнулась, прикрыла глаза ребенка ладонью, еле коснулась губами губ жертвы и остервенело впилась в щеку девочки зубами.
Мягкое мясо было сладким, кровь стекала по губам, подбородку, на грудь. Девочка, не в силах воспроизвести ни звука, могла лишь хрипеть. Кровавое пиршество Лакруа закончилось с последним вздохом жертвы.
Правая ладонь - в крови, под левой - остатки леденца. Лора сжала его настолько сильно, что он разлетелся на мириады осколков, часть из которых впилась в кожу.
Лакруа проглотила остатки мяса, и поднялась.
- Désolé, ты что-то сказала. Я немного задумалась, - Лора вытерла губы рукавом плаща, - Ты сказала, зомби? Сколько ты сможешь поднять? Сколько они простоят? Сколько тебе нужно времени, чтобы поднять их? Да, твою мать, просто сделай гребанную армию мертвецов, маленькая шлюха!
Вопросы сыпались скороговоркой, а последнее сказанное Лакруа истошно выкрикнула. Кровавое марево накрывало Лору. Хотелось крови, хотелось убивать, но запах гнили, идущий от Жизель, и запахи шинигами сводили с ума.
- О, прости меня... - Лора прикрыла глаза рукой, размазывая кровь по лицу, - Ты… Просто сделай нам небольшую стаю марионеток.
Лакруа дышала тяжело, с хрипом. Она не ожидала, что в этот раз все будет быстрее. Обычно Лора может контролировать шрифт намного дольше.
Лакруа быстрым шагом направилась вперед, к домам. С каждым шагом девушка бессознательно шла все быстрее и быстрее, пока не сорвалась на бег. И когда до ближайших зданий оставалось несколько сот метров, Лора услышала всех своих жертв. Каждый из них был рядом с ней, никто и не думал, о том, что сейчас начнется.
Первый взмах креста, и первый же болт, пробив стену, убил двоих. Еще взмах, и еще, и еще! Лакруа еще даже не поравнялась с первыми строениями, а на счету уже десяток жертв.
- Запомните этот день, черви! Сегодня вы все сдохнете!
Те, кто выбежали на шум, успели развернуться и начать убегать. Замешкавшимся повезло меньше: Лакруа убивала всех, кто попадал в поле зрения. Старики, женщины, дети - для многих этот день стал последним.

Неясное беспокойство словно говорило, что все хуже, чем могло быть, и даже солнечная погода не могла развеять эту тревогу. Капитан Укитаке оглядел помещение — бумаги, масляный светильник, давно уже погасший. Все казалось таким обыденным, и только то, что он находится не в своем поместье, а в убежище, напоминало, что происходит на самом деле. Затишье перед грозой… как обычно бывает, сонный душный день, а потом буря. Это сравнение капитану не нравилось, но оно лучше всего отражало его чувства. Вчера был тяжелый день, столько всего сразу… С этими мыслями Укитаке вышел из убежища. Как там Кийоне? Уже, наверное, похвасталась перед Сентаро. Легкая улыбка тронула губы — может, не так все плохо? Может, затишье продлится подольше?
Однако уже через несколько минут надежды капитана, и без того призрачные, разбились вдребезги. Крики и всплески реяцу — чьи они? Это совершенно неважно — необходимо или обороняться, или кого-то спасать.
Квинси! Двое. Женщины. И несколько растерзанных трупов, словно над ними поработал хищный зверь. И кажется, капитан Укитаке знал, какой именно — лицо одной из женщин было в крови. Его передернуло от отвращения. Когда сражаешься, вид крови перестает пугать, но то, что эта квинси сделала с невинными людьми…
- Как ты могла? Это же дети! Старики… Они не воевали! - крикнул Укитаке. - Хочешь сражаться — найди себе достойного противника!
Кажется, женщина не обратила на него внимания. Ярость внутри клокотала. Капитан не сказал бы, что его можно вывести из себя, более того, весь Готей его знал как самого миролюбивого человека, но это... Как можно было остаться в стороне, когда творится такое? Укитаке сложил ладони для заклинания:
- Хадо №33, Сокацуй!
Шар голубой реяцу ударил точно в цель, женщина с окровавленным лицом упала, не успев ничего сказать.
- А ты? - обратился он к ее напарнице. Ярость, выплеснувшись в кидо, стихала, и теперь Укитаке почти сочувственно смотрел на невинное личико второй девушки-квинси. - Что ты забыла на войне, девочка?
После той истории с девочкой-арранкаршей капитан предпочитал быть осторожным, но его врожденное чувство справедливости не позволяло ударить ребенка. Даже если она уже не ребенок - все равно, она так молода… Поэтому капитан остановился, ожидая, что ответит девочка.

Отредактировано Ukitake Jushiro (2017-09-04 15:47:33)

Жизель проговорила под нос то, что говорили в казармах об особо наглых Пустых и особо паскудных Штернриттерах. Их, конечно, отправляли на разведку боем, что автоматически предполагало вероятность встречи с капитаном, решившим им противостоять. Только Жизель все же надеялась, что не так сразу: переход от тупых и бесполезных отродий к настолько опасному и врагу. Документы по капитанам Жижи читала краем одного глаза и по диагонали. Оттиска рейацу ей не предлагали, однако ошибиться возможности не было. Сюда направлялся капитан. Она улыбнулась - это был шанс.
- Эй, Лора! Чуешь? К нам чешет самый настоящий капитан! Лора!
Ликантропия не среагировала. Не услышала? Проигнорировала?
Рейацу приближалась...чертов капитан использовал шунпо! Натянувшиеся до предела нервы начали сдавать.
- Лакруа!! Дура! Прекрати жрать!
Поздно. В облаке пыли, белоснежного хаори и седых до белизны волос прибыла кавалерия.
Жизель сделала шаг назад. Исход этой стычки гарантировал, что она при любом раскладе получит свое - труп сильного война, которым можно сражаться, как куклой, и который прикроет спину в случае чего.
Однако боя не было. Это было страшно в своей пустой и бездушной быстроте. Не страшнее войны, впрочем.
- Кто бы мог подумать, что она такая глупая, - протянула Жизель задумчиво подходя к телу Лоры. Окровавленная физиономия смотрела в синее небо. В приоткрытом рту поблескивали удлиненные резцы. - Хоть бы блютом прикрылась...
Ну да ничего. Это не проблема. Белоголовый обратился к ней, и Жижи вскинула лицо к нему, невинно хлопая глазами, вскинув бровки.
- Дяденька, а ты не знал, что воюют даже малыши, которым и года нет? Они вдохновляют своих мамочек-квинси защищать их от добреньких шинигами, которые тыкают в беззубых младенцев своими занпакто и весело смеются, выпуская из маленькие кишки и отрывая маленькие и слабые ручки, которые никогда еще не держали ни креста, ни лука. Мамочек, как правило, они убивают только после этого. Сначала насилуют всей командой, потом убивают. А потом ты и твои комрады даете им медали и называете героями и повышаете в звании.
Говоря это, она склонилась к Лоре и вскрыла руку скальпелем, добытым из маленькой сумочки с инструментом на поясе. Кровь текла неохотно, норовя закупорить рану и стянуть ее. Что и говорить - усиленная регенерация была иногда ужасно неудобна. Алая в солнечном свете, медно-соленая даже на вид, струйка выплескивалась на кожу "Ликантропии", мгновенно впитываясь.
Кожа темнела на глазах, кроваво-смуглый оттенок распространялся быстро. Да и много ли надо трупу?..
Распахнутые глаза, смотревшие в синеву ожили, зрачки стянулись. "Много ли ты выгадала своим последним обедом, сучка?" - думал удовлетворенный Александр, позволяя коже сомкнуть порез и впитать кровь с рукава. Затем он крепко схватил Лакруа за ворот и с силой встряхнул, так, что светловолосая головенка стукнулась о землю.
- Вставай, псина, - пропела Жижи, улыбаясь. - С этого момента ты - моя собака. И я буду тебя наказывать, если ты не будешь слушаться, поняла?
- Хозяин, хозяин... - бессмысленный скулеж сорвался с окровавленных губ. - дай мне еще...
- Потом,- ухмыльнулся Александр, - вытри рот и преступаем к развлечению. Успеешь еще пожрать, собачка.
Она обернулась к беловолосому, к которому успела прискакать стриженая девчонка с шевроном и, схватившись за занпакто, теперь переминалась с ноги на ногу.
- Тебе есть, что в свое оправдание сказать, капитан? Или разговоры ты разговаривать не желаешь, а предпочитаешь защищать право своих подчиненных быть свиньями огнем и мечом? Ты если смущаешься своей собачонки с шевроном только скажи - и она умрет первой. Здесь кое-кто может ей помочь, - Жизель щелкнула пальцами и с крыши ближайшей лачуги на стриженую свалился давешний "горячий" зомби с зачатками рейацу, метящий схватить девчонку.
"Интересно, будет сопротивляться, или от неожиданности обо всем забудет?"

Этот беловолосый и напыщенный хлыщ любил играть в добренького папочку. Мистер добрый педофил, деток маленьких любил. Он их воровал из школы и шалил, шалил, шалил... Жизель скривилась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота и омерзение. Его сучку она не собиралась оставлять в покое. Но не сию секунду. Чуть позже. Тем более, что девчонка, похоже, не воевала достаточно давно - вон как скорчилась в пыли и как побледнела. Хорошо ей сиделось в Сейрейтее, видимо, сыто тепло и светло.
Эта мысль вызвала чуть ли не ярость. Шаттенберайх не был дружелюбным местом. Если Сообществу душь досталось солнце и тепло, то квинси затаились в холоде и полумраке. Впервые прибыв в Сильберн, Александр не поверил своим глазам: холод, лед, сосульки по крышам. Обледенелые поручни мостов соединяющих башенки, брусчатка покрытая лужами от подтаявшего снега в июле. Несправедливо, что одним досталось все, а другим ничего. Это бесило до степени «невозможно».
— Нет, капитан, это не война, это уничтожение расы. Геноцид. Так что не путай понятия. И если уж говорить о равновесии, которым вы так любите потрясать, то это прямое его нарушение. Хоть раз признайся честно в том кто ты есть — выродок, трус и ксенофоб, — Жизель щелкнул пальцами. Лора уже сумела подняться на ноги и встать за плечом.
— Ликантропия, к бою. И Блют не забудь использовать - ты мне еще целой нужна, — на просящий взгляд Жизель ответила только презрительной миной и процеженным сквозь зубы «потом».
Лора хорошо движется. Медленно даже для стандарта зомби, но красиво. С какой-то звериной грацией и неуловимостью.
В руках она образует пару чуть изогнутых ножей, первый удар прямой, жесткий, как приглашение к бою - и обманка, не дожидаясь ответа она уходит этим своим хиренкьяку, и начинает медленно кружить, как волк вокруг костра умирающего охотника. Жизель знает, что кровь в Лакруа, непривычно смуглой и сосредоточенной, сможет передать послание даже без слов. Поэтому она тихонько посылает пожелание, чтобы волчица увела капитана подальше от девочки, не не слишком далеко.
Целый лейтенант-зомби - удобно было бы...
Зомби-Лакруа решает пойти в настоящую атаку. На ее темном лице вдруг проступает выражение, как тень прежней, живой: что-то жестокое и звериное. Резко она отталикивается от земли и делает жесткий выпад намного более быстрый и точный, чем раньше Метит в горло, точно собирается не только перерезать глотку, но и перегрызть ее.
— Ох, — Жизель прижала ладошку к губам. До нее начало доходить, что такое Лора, наглая истеричная девица на Посвящении убившая предыдущего кандидата. И это знание заставило ее улыбнуться, а Александра скривиться - никому не нравится быть неумным и недальновидным. Интересно, а внутренний зверь в ней подчиняется шрифту «Z» или нет?..
Встали на места и агрессия и какой-то странный взгляд, которым Лора одарила Жизель за мгновение до того, как начала свою последнюю трапезу. И истерический выпад... Каково жить с чем-то что рвется на волю и не знает слова нет? У мертвой коллеги была замечательная воля. И эта воля никуда не делась. Если судить по оживлению на лице и той скорости, которую развила обычно медленная «Ликантропия». И по тому, как ловко она уходит от атак беловолосого и как быстро моргает рисунок Блюта на коже.

Немного понаблюдав за тем, как Ликантропия лихо исполняет ее приказ, Жизель бочком прокралась к лейтенантке. Несколько маленьких шагов чуть-чуть подмазанных рейацу, для скорости и незаметности. Девчонка неотрывно наблюдала за своим капитаном и волчицей, которая уже начала обрастать - все же сознание больше не контролировало это тело, и внутренняя сущность, скованная приказом, начала брать верх. Жизель усмехнулась: вот она какая - волчица из рода Лакруа. Да то ли еще будет!
Зомби-местный-житель отлетел далеко и, похоже, закончился. Да и не нужен он больше. Страх и восхищение беловолосым полностью поглотили стриженую.
Как вовремя, подумал Александр, вырастая за чуть сбоку от девчонки. Жизель солнечно улыбнулась. Скальпель блеснул в руке белой рыбкой, когда она вскрыла вену второй раз за этот безумный день. Кровь вырывалась толчками, падая на шею и спину маленькой глупой лейтенантки, забывшей прикрыться после нападения.
Вот она поворачивается... Взгляд полон недоумения и паники, на виске бьется жилка, Намкошая в крови на спине форма быстро светлеет - кровь впитывается в кожу, входит в сосуды, подчиняет, шепчет странные сказки о покое, о тишине, погружает в сон. Жизель улыбнулась еще шире, набрала в пригоршню алое, и провела по смуглой гладкой коже щеки - так ее кровь и Шрифт быстрее дойдут до мозга. Девочка... старая тварь, которая прикидывается молоденькой девчонкой. Мерзкая лживая сука, она, пожалуй, значительно хуже самого Александра. Он хотя бы не врал про возраст. Кожа на запястье заросла быстро, впитался последний потек в кожу. Этого количества хватит, чтобы подчинить лейтенанта. Даже самого сильного. Сейчас пройдет немного времени и шинигамская тварь, которая пытается все медленнее отползти в сторону и оттереть с щеки чужую, так щедро подаренную ей кровь, перестанет думать. И умрет. Прав был Его Величество: кровь - это очень важно. Она помогает думать.
Из фиалковых глаз пропадает блеск. Легкие девчонки отказываются действовать.
- А сейчас ты перестанешь дышать! - Жизель смотрела с восторгом, как темнеет кожа и судорожно дергается горло, пытающееся втянуть воздух в сопротивляющиеся легкие. - Правда ведь так лучше?
- Капи... - стриженая попыталась повернуться в сторону своего капитана, но Жизель оборвала ее:
- Неет, маленькая, он тебе больше не нужен - ты теперь тоже моя, - "Z" подумала и приказала веселым тоном: - встань, достань меч, - приказы исполнялись беспрекословно. - Забудь себя, убей Укитаке Джуширо.
Из глаз девчонки пропал блеск, они помутнели, точно покрываясь дымкой, на фоне красноватой кожи они выглядели как мутные стекляшки.
В своей игре Жизель не обратила внимания, как за спиной ее выросла тень.
"Сзади!" - окрик Александра изнутри заставил чуть ли не подскочить на месте.
Штернриттер обернулась, чтобы увидеть всплеснувшую в воздухе синюю ленту и блеск амулетов.
- Все волны, станьте моим щитом, все молнии, станьте моим мечом, Согье но Котовари!
- Ой... - только и успела произнести девушка. Свежий зомби спиной не успела бы среагировать даже если бы получила приказ. Лакруа - слишком далеко и не полностью проснулся Шрифт.
- Бей, - сказал Александр, губами Жизель, раскинув руки, точно защищая только что подчиненную лейтенантку. - Будем считать, что ты меня победил, - улыбка и предвкушение проскользнули по тонкому личику Жи-Жи.
"Неужели все будет так просто?.."

Так просто! Так весело!
Жизель улыбалась и была готова рассмеяться. Под ее командованием теперь целый капитан! И лейтенант! И штернриттер! Ее не убьют. Она выполнит приказ Грандмастера и ее не убьют. И не подвергнут наказанию за проигранную битву. А шинигами и Лакруа... Издержки войны.
Острое лезвие пропороло сукно платья и вгрызлось в кожу, проламывая ребра, разрывая артерии, калеча ее и проливая ее кровь, толчками хлещущую из-под занпакто, на капитана, подошедшего слишком близко. Ему на руки, на лицо, на одежду, заливая ее форму и кожу.
Она подняла голову и посмотрела на лицо беловолосого чистыми синими глазами. В глазах противника искрилась такая боль, что ее решение отнять у него жизнь, погасить этот отчаявшийся взгляд, показалась ей самым милосердным деянием за всю их с Александром жизнь.
- Скажи, капитан, стоила ли твоя трусливая лейтеантка такой жертвы? - Спросил Александр, выталкивая воздух из легких с трудом. Глядя, как в светлую чуть желтоватую кожу начинают впитываться кровь сдобренная шрифтом. - Стоит ли жизнь твоей сучки твоей жизни? Ты только что пожертвовал ею... Нравится ощущение? Ведь ты умираешь, - и Звездный рыцарь,  поймав за руку беловолосого, дернула его на себя, одновременно проворачивая занпакто в ране, чтобы выплеснулось больше крови на зоботливо подставленные руки.
О, да... Шрифт «Z» предпочитает обитать под кожей в удобных кровеносных сосудах, циркулировать по всему организму. Своевольным хозяином наведываться в мозг и диктовать свои правила. Никому не под силу убить кукол Жижи. Только ей. Никто не имеет права на это убийство, кроме Жизель, такой послушной куклы своего брата, Александра.
Пускай заживающие кости безумно тянут. Пускай от сосудов, ищущих именно свои вторые половины, чешется все, точно под платьем ползают блохи. Зато она будет жить.
Девушка отпустила руку и попятилась, оставляя на светлом серебристом металле духовного меча густые, как ежевичный сироп, потеки своей сущности, зная, что им все едино - что меч, что плоть.
Сзади подковыляла поднявшаяся девчонка. Приказ отменен не был и большая часть сил Жизель уходила на контроль своего собственного тела. На контроль регенерации. Кийоне подошла совсем близко. Окинула пустым взглядом поле битвы и нанесла страшный в своей сущности удар снизу вверх, в спину своего идола и защитника. Жизель наконец удалось сползти с лезвия меча и она неловко плюхнулась в пыль, как куль с мукой. Сделано. Она победила.
- Капитан, ты слышишь меня? Капитан?

Жизель смотрела на своего противника, понимающего и принимаюшего происходящее с ним. Представить его ощущения Жизель не смогла бы, даже очень сильно желая этого. Может, это было похоже на утопление?.. Когда ты медленно погружаешься в жидкость, не имея уже сил и как такового желания бороться за свою жизнь, твои легкие горят огнем, но тебе уже все равно и ты этого не чувствуешь. Все, на что хватает умирающего мозга, — это прощание с белым кругляшком-солнышком над головой, который раньше делал твою жизнь светлее, а теперь последним гаснет в твоих глазах. Может, и так. А может, это похоже наркоз: медленное засыпание и наблюдение за расползающейся клочками, как туман, реальностью?
Из грудины подтекало, кожу и срастающиеся внутренности немилосердно пекло. Кровь, попавшая в трахею неприятно булькала при каждом вдохе и выдохе, не находя выхода. Следовало бы откашляться, но пищевод был еще не готов участвовать в этом процессе, а голову немилосердно кружило, как после пары часов карусельки на лошадках...
О-ох... лошааадка!.. Увези меня, милая, из этого абсурдного театра военных действий. Хочу быть нормальным человеком и не видеть снов со скелетами и бабочками. Не хочу сидеть задницей в пыли и смотреть, как умирает не самое отвратительное существо в этом отрезке вечности. Хочу думать, что мир один и с меня его хватит...
С непроизвольным стоном Александр прервал этот поток сознания, улавливая последние слова беловолосого:
-... Как ты посмел побеспокоить бога?
В кружащейся голове схрупало раз, затем другой и ситуация развернулась другим бортом, как парусник, переваливающий через фордевинд. Воздух стал... Не таким. Как будто загустел и дернувшись потек в другю сторону. Только это не воздух потек, с ужасом поняла Жизель. Это рейацу, которую она стягивала, чтобы восстановить себя и подпитать Шрифт, рванулась обратно — к шинигами. Перед ее глазами проступало невероятное — беловолосый капитан стягивал рейацу, как, бывало, делали другие Штренриттеры, как только что делала она сама. Только он не создавал лук. Он втягивал ее в себя. Это был Склаверай. Без объявления, без видимого рывка. Естественный, как дыхание. Нереальный, невозможный — для шинигами.
По рукам и горлу беловолосокго побежали темно-синие полосы защитного блюта, когда девчонка-лейтенантка доковыляла до расстояния удара мечом.
Этого ответа и этих способностей не было в замысле. И этот голос явно не принадлежал капитану Готэя... Если только за ним не водилось способности к перестройке голосовых связок и чревовещанию и под его личиной не прячется - ха-ха! - Гремми.
Бред. Разбудите меня. Кто-нибудь!..
С волевого капитанского подбородка сорвалась капля густой крови и упала в дорожную пыль, подняв султанчик, и не впитавшись, а свернувшись клубочком на земле. Это было бредом, неслыханным, невероятным.
- Что ты?.. Ты не можешь говорить... - мысли заскакали безумными белками. - Я тебе не приказывала!.. Что ты такое?! - перепуганный вопль сорвался с немеющих губ, кровь булькавшая в трахее подошла к горлу и Жизель закашлялась, выплевывая ошметки легких и отхаркивая куски восстанавливающегося пищевода. Повинуясь мысленному ужасу хозяйки к ним двинулась волчица-Лакруа, ускоряясь, чтобы напасть.

Джеймс Рассел предавался крайне занимательному занятию – кормил Пустого куском выпрошенной у Кристины шоколадки.
Пустой охотно ел. Причем отнюдь не только шоколад. Бумагу с приказом об отправлении его, Рассела, с миссией в Уэко Мундо, ящерка нашла не менее съедобной и успела сгрызть почти половину, прежде чем Рассел спохватился и ее отобрал.
Воззрился на емкое  «по прочтении уничтожить», фыркнул, бросил обратно на край стола…
Что-то было не так.
Конкретно так, глобально «не так.»
Рассел, усевшись на подоконник, свесил ногу в растоптанной кросссовке наружу, и закурил.
Дым тоненькой струйкой поднимался вверх, тая в белесом воздухе.
«Глобально не так» начиналось с самого Рассела. Что-то в нем изменилось. Злость подступала к самому горлу – и это было непривычно. Уэко? И надо всего лишь позволить себе сорваться? На первом встречном?
Как Базз-Би?
Интересно, они уже закончили разговор?
Почему-то Расселу казалось, что в его отсутствии разговор Базз-Би с грандмастером станет несколько более… открытым.
Впрочем, он точно знал, что это его не касалось .
Почти.
Потому что золото, искрами взблескивающее в глубине его черных глаз, знало – с ними всеми что-то не так.
Впрочем, с Базз-Би – чуть ли не единственным в этом месте – как раз все было правильно, Рассел готов был поклясться чем угодно.
Ага, хвостом своей новой любимицы, например! – ехидно шепнул внутренний голос с такой знакомой интонацией поганца Иктоми. 
Ящерка, будто почувствовав, что о ней вспомнили, вспрыгнула на плечо, дернула мордочкой, тронула лапкой воротник – и скользнула по руке к ладони. Обхватила лапками палец, свернулась вокруг него – ни дать, ни взять, кольцо с потерянным из оправы камнем…
Рассел усмехнулся.
В этот момент что-то грохнуло.
Если бы Рассел успел пожить в своей комнате хотя бы неделю, он бы понял, что соседство с лабораторией Аскина через комнату справа и покоями Валькирии в левом крыле коридора является надеждым гарантом беспокойства.
Но – посвящение, война, Уэко…
Штернриттер «R» позорно дернулся. Растоптанная кроссовка слетела с ноги и устремилась куда-то поближе к брусчатке, устилающей двор.
Мгновением позже Рассел, не сумев ни поймать беглянку, ни удержать равновесия, соскользнул с подоконника и, с прискорбием осознав, что летать он умеет тролько в одном направлении, с перепугу схватился руками за воздух.
Воздух послушно стал тенью, пропуская незадачливого штернриттера.
Рассел сделал шаг – все лучше, чем о камень двора.
В лицо ударил запах крови.
Боли.
Неравного боя.
Проклятье! – Рассел метнулся вперед, прикрывая собой сидящую на истерзанной траве девчонку-квинси, перемазанную кровью по самые уши, и не понять - своей ли, чужой ли... 
Напротив стояло, облаченное в капитанское хаори, божество.
Величественное и непостижимое.
Впрочем, едва Рассел успел это осознать – давление реяцу ослабело.
Несколько минут – и он уже видит перед собой усталого синигами. Который – Рассел мог поклясться последней кроссовкой (первая, оставалось надеяться, таки достигла замкового двора Сильберна, а значит, есть шанс на ее возвращение) – едва ли лучше него понимает, что произошло.
Подхватив девчонку одной рукой, Рассел, набычась, смотрел на синигами:
- Что такое – Рука Короля Душ? И почему ты считаешь, что это должно нам о чем-то говорить?
Ящерка на пальце дернулась в сторону, будто приглашая Рассела посмотреть.  Посмотрев, он увидел рассыпающуюся голубыми искрами тень волка. Ящерка шевельнулась, повела головенкой, ловя частички рейши.
Рассел огляделся. Кровь. Много крови. Истерзанные тела  - непонятно, квинси или синигами. Расселу было все равно.
- Ты дашь мне уйти, синигами? Или ты считаешь, что здесь пролито недостаточно крови?

Отредактировано Jemes Rassel (2018-02-13 17:47:47)

Каждый вдох казался блаженством после… нет, это не было похоже на обычный приступ. Это было совсем иным — тьма, оставившая след внутри, в конце концов сама подсказала, что это было. И все еще жив? Невероятно!
Укитаке знал, что должно было произойти, освободи он Руку Короля Душ. Знал, что в таком случае ему суждено было умереть, но был к этому готов. С его-то здоровьем нельзя не думать о смерти. Нельзя не помнить, что в любой момент ты можешь… и пусть это звучало страшно — где-то глубоко внутри, так оно и было. Он скрывал свою боль за улыбками и тревожное ожидание неизвестности — за чашкой с чаем. А к чаю полагались конфеты, чтобы было не так горько чувствовать жизнь. И так было всегда, с самого детства и до сего момента.
А теперь он лежит на земле, не в силах встать, а его еще спрашивают…
- Я не буду сражаться. Уходите, - слабым голосом ответил капитан, приподнявшись, наконец, на локте, лишь бы не валяться изломанной куклой.
Не умер. Несмотря ни на что, не умер. В этот раз Мимихаги-сама был милосерден.
Укитаке глядит на квинси, понимая, что и будь у него желание сражаться, он не смог бы. Он даже кисть в руки сейчас взять не сможет, не то что меч.
Память о сражении постепенно возвращалась. Светлые стриженые волосы, фиалковые глаза… слишком мертвые.
- Кийоне? Что вы с ней сделали?
Какой глупый вопрос, недостойный воина. Слишком обыкновенный. Так волнуются за родственников, за друзей… но ведь все шинигами тринадцатого отряда были семьей и друзьями для капитана, как же было не волноваться? И все же — кого он спрашивает? Что он может сделать им сейчас, неспособный сражаться? Но что такое с Кийоне? Как она будет теперь? Взгляд говорил все без слов — незачем повторять одно и то же бесконечно, но решительность, с которой прозвучал вопрос, и шумный выдох после не требовали объяснений.
Он обратился к человеку в черной кожанке:
- Забирай девчонку и уходи.
Дыхание все еще было тяжелым, легкие никак не могли насытиться кислородом. Пыльный, пропитанный кровью воздух войны наполнял грудь, шумные, хриплые выдохи словно отторгали его, отторгая с ним и войну. И только потом до Укитаке дошло, что спрашивали что-то еще. Слова слетели с языка раньше, чем он подумал, кому все это говорит, но замутненный недавним происшествием разум не подчинялся логике.
- Рука… твое начальство точно знает, поверь мне. Это… если коротко, я смогу стать заменой Короля Душ.
Резкий кашель прервал объяснения, и Укитаке снова упал на землю, пытаясь выкашлять ком в горле, кровь — свою или чужую, неважно. Пыль, кровь… Сколько можно еще крови? Сколько можно… Хватит!
Плечи чуть подрагивали, волосы упали на лицо, когда капитан наклонился, чтобы откашлять кровь, и от этого почему-то стало легче — что они не видят сейчас его лица. Но вот наконец действительно полегчало, можно и попытаться подняться. Голова кружилась — первые же попытки принять вертикальное положение закончились тем, что Укитаке снова рухнул на землю.
Это уже не бой. Если они нападут сейчас, это будет простое убийство, - мелькнула нелепая мысль, а вслух Укитаке ответил девочке:
- Бой окончен. Я пойму, если ты захочешь убить меня, но не сейчас. Сейчас я готов признать поражение, если тебе угодно.
Будь что будет. Не имело значение, победил он или проиграл… нет, именно проиграл. Снова перед мысленным взором встал вчерашний вечер, слова Кийоне «вы меня не потеряете» и ее глаза — живые, радостные, не то что сейчас. Он проиграл, пусть и жив, даже если стоящие перед ним квинси считают иначе, Укитаке знал, что это поражение. Просто потому, что не защитил. Не смог. Потерял. Снова. Если такова его плата за то, что он остался жив — он ее принимает, целиком и полностью, с болью, поселившейся за грудиной, с жжением в глазах от слез, которыми нельзя плакать, со всем… Еще один день, который суждено прожить.

Отредактировано Ukitake Jushiro (2018-03-08 10:13:27)