Непонятно совершенно. Чужая Каракура, в которой, судя по реакции Орихиме, нет ничего привычного, нет никого знакомого. Нет духовной силы. Об этом он начал догадываться, еще когда увидел фотографию сестры, которую Иноуэ не знала. Но... Но есть ли отсюда путь обратно? И кто его покажет, если нет никого, кто разбирался бы в этом?

Как-то отрешенно он наблюдает за девушкой, бегущей куда-то в темноту. Разумом понимает, что сейчас будет больно, еще пара шагов - но это как будто не про него. Слишком оглушающей оказалась правда. Слишком страшно представить, что остаток своих дней он проведет здесь, в мире без силы, постепенно теряя благословление Императора, возвращаясь на больничную койку. Одно хорошо - долго ему не протянуть. Всё случится относительно быстро. Куда попадают после смерти квинси? В рай? В ад?..

Голоса проникают в кокон его закрывшегося в самом себе сознании, тревожат, тащат наружу. Голоса чужие, мужские, незнакомые. Неизвестно, сколько еще он стоял бы столбом, не желая возвращаться в реальность без перспектив и с весьма туманным будущим, если бы не они. Но они были здесь, они требовали действий. Они давали возможность действий. Право сорвать злость, выплеснуть всё накопившееся отчаяние и боль. И Нодт не мог не воспользоваться этим правом. Оскорбившие Звездного Рыцаря умрут.

Господину "Страх" не нужен Шрифт, чтобы пугать. Щёлк - звенит застежка маски, открывая незажившую рану на месте лица. К этому зрелищу трудно привыкнуть, даже если видишь каждый день. Мальчишки с окраин Каракуры никак не могли подготовиться к тому, что увидят. Шаг, еще шаг, прыжком бросить тело вперед - они даже не поймут, откуда взялась ладонь, ломающая хрящи носа. Эс Нодт - не рукопашный боец, но Эс Нодт все еще офицер Ванденрейха, прошедший подготовку. Эс Нодт - солдат, привыкший, умеющий и, главное, любящий убивать. В отличие от невезучих парней, только и способных, что девушек обижать.

Второй тянется схватить Нодта за руку, натыкается на шипованный браслет, отдергивает окровавленную ладонь. Никто не смеет коснуться Звездного Рыцаря. Резкий взмах руки, Нодт даже не смотрит туда. Почти театрально. Шипы глубоко продирают мальчишке лицо и забирают с собой один глаз. Второй кричит, пока шипы маски в другой руке Нодта не разрывают ему горло. Крик переходит в бульканье и захлебывается.

Так использовать, в общем-то, церемониальные элементы одежды Нодту еще не приходилось. Но шипы есть шипы. А на его маске и браслетах они всегда были остры и хорошо отточены. Оставив одного булькать кровью, он возвращается к другому, который вопит, спрятав лицо в ладонях, склоняется к нему. Пугающей тьмы в глазах больше нет - тем виднее безразличие, плещущееся в серебре. Нодту все равно, кто это, зачем он пошел в этот переулок, чем он жил и на что надеялся. В последние секунды парень понимает это.

Нодт улыбается своей жертве, прежде чем сломать ему шею. Поднимается, разворачивается к Орихиме - рывком, еще не выбравшись из боя. Какое-то мгновение ему самому кажется, он он бросится и на неё - просто по инерции, из желания растворить свой страх в чужой крови. Но самообладание возвращается к нему сразу. Вместо этого он стряхивает кровь с рук, с маски, не заботясь, чтобы не попало на Иноуэ, и оглядывает себя. Белая форма безнадежно залита чужой кровью. Не везёт.

- Мне нужна одежда, - он наклоняется, чтобы стереть одеждой убитых остатки крови с маски, и защелкивает ее на лице. - Ты можешь купить? Остальное - потом. Кровь застывает, неприятно.